ЛЕТЕЙСКАЯ БИБЛИОТЕКА - 67

lucas_v_leyden — 07.10.2011       Поздней весной 1914 года к ритуалам гостеприимства, принятым в просторной квартире Вячеслава Иванова на Зубовском бульваре в Москве, добавился новый элемент: визитеров провожали в большую комнату, где был водружен бюст хозяина дома, только что (после серии утомительных позирований) исполненный скульпторшей Голубкиной. Отзывы (частью запечатленные ретроспективно) были разные – изображенному он казался лестным, дочери его - кошмарным, а ближайшему другу – титаническим, но нас сейчас занимает живая реакция одного из частых гостей: «Когда был поставлен в гостиной бюст Голубкиной, Николая Николаевича пригласили посмотреть на него. Он мелкими шажками подошел к нему, взглянул, издал тихий стон и начал креститься, произнося какую-то молитву, и затем удалился поскорее обратно в столовую, где долго еще крестился». Имя впечатленного пришлеца – Николай Николаевич Прейс и именно он – наш сегодняшний герой.

      Он родился 5 июня 1869 года в Москве; его отец – выпускник училища Правоведения и латифундист Веневского уезда Тульской губернии, благодаря чему генеалогия героя для нас прозрачней его биографии: дотошные краеведы, атрибутируя шедевр Кипренского («Портрет г-жи Прейс»), восстановили чахлое родословное древо Прейсов, последняя ветвь которого – наш Н.Н. Наследное их село Городенец (которое в тульских летописях возникает то среди отдаваемых в аренду садов, то просто в реестре землевладений) порой появляется в примечаниях к его стихам: с болезненной дотошностью он фиксирует обстоятельства появления своих визионерских миниатюр:

      «В Городенце, летом, в ясную погоду, вечером, на балконе (северном); ласточка вилась тогда над церковью. И с Сашей Большаковым мы собирались идти копать грядки земляничные.
      В каком году? – Если с Сашей, то 1905 – 1907
      Но с Сашей ли?
      Если не с Сашей, а с Никифором, то позже.
      Но, помнится, с Сашей»

      Вся его биография до середины 1900-х годов восстановима только по маргиналиям к рукописям стихов; помимо вскользь упоминаемой гимназии, все остальные реперные точки – психиатрические больницы, от лечебницы Беккер (по тем временам необычайно новаторской – там впервые из терапии душевнобольных исключили истязания) до Алексеевской (нынешней Кащенко), где он лежал, кажется, годами. «Весною 1890 г., в псих. Алексеевской больнице, незадолго перед выходом из больницы»; «В Алексеевской больнице, еще до перевода в хорошее отделение; по просьбе С. Гр. Монахова. Значит, или в 1899 или в 1900»; «Утро 1900 г. 4 февр., Алексеевская псих. больница. А 3-го февр. был у нас о. Иоанн Кроншт<�адтский> и меня брали в отпуск из больницы, и о. Иоанн угощал нас виноградом».
      Его извилистый жизненный путь пролегает по самой границе документированной ойкумены, отчего редкие свидетельства рисуют несколько размытый, но впечатляющий портрет. То он со священником Сергеем Сидоровым читает «Илиаду», то с ним же и «тихим юродивым» А. М. Лучинским идет на поклон к игумену Пантелеймону в Новоспасский монастырь; то с сергиевопосадским поэтом и продавцом игрушек А. М. Масалиным ведет суровую дискуссию о справедливости отлучения Толстого от церкви; то, не справившись с оппонентом, решает написать герою спора и получает от него умиротворяющее послание: «<�…> думаю, что самое лучшее, что мы сможем сделать по отношению различия религиозных взглядов, это то, чтобы, стараясь об укреплении каждый своего отношения к богу, уважать чужие верования, чтобы не сделать из веры в бога (того, что должно соединять людей) средство разделения и даже вражды, что, к сожалению, часто бывает».
      Большая часть его собственноручных записей в черновой тетради отнюдь не облегчает биографической реконструкции: упоминаемый там А. М. – скорее всего, тот же Лучинский, а В. К. Истомин – малоизвестный казак-поэт (и тоже, кстати, знакомец Толстого), но многочисленные лица духовного сана, упомянутые лишь по именам, обречены остаться нераспознанными. География его микрокосма – московские сорок сороков – «шел к отцу Иосифу в храм св. Николая Чудотворца», «читал исповедникам псалтирь Ефрема Сирина Великим постом», «в храме Спасителя в Дурновском переулке (Барыковская богадельня), за обедней», «возвращался домой от отца Иоанна Ил. Соловьева» и т.д.
      В 1906 году он впервые выступает в печати – в московском литературно-философском сборнике «Свободная совесть»: здесь, между стихами Пяста, Эллиса, Сергея Соловьева и Вяч. Иванова за прозрачным псевдонимом «Н. Пр….» напечатан его короткий триалог «Борьба», где «Я», «Голос вечной злобы» и «Голос моей матери, отошедшей в вечность» говорят гекзаметрическими дистихами об ужасном. Двумя годами позже, в сборнике «Воздетые руки» (изъятом, кстати сказать, из продажи за кощунство) Прейс напечатал целую подборку стихов, увенчанную замысловатым эссе «Филологические размышления человека с средним образованием, вызванные по преимуществу православною службою на церковно-славянском языке». Центральный нерв «размышлений» - то, что у его современников обозначало тонкое языковое чутье («человек – чело века» у Белого, «цитата – цикада» у Мандельштама), и что ныне отдает некоторой дилетантской пошлостью. Впрочем, у трогательного больного Прейса эти упражнения имеют тот же нелепо-милый вид, что и все остальные его тексты:

      «Хомяков, по словам филологов-специалистов, совершенно неправ, когда говорит, что славянское слово Бог одного корня со словом быть, а потому как нельзя лучше передает еврейское, библейское слово Иегова или Йахве, что значит по-еврейски сущий...
      Почему мне так не хочется верить филологам-специалистам?..»

      В январе 1915 года Вера Шварсалон, регулярно посылавшая старшему брату в действующую армию подробные зарисовки московского быта Ивановых, посвятила добрую половину письма недавнему визитеру:

      «Новый Год мы встретили очень хорошо, дома как всегда, причем кроме нас с Сережей <�Шварсалоном> была только мать <�А. Л.> Ржевской кот. сидела одна в своей мастерской и кт. мы позвали (мы с ней подружились за лето) и пришел неожиданно перед полуночным молебствием Н. Н. Прейс, это еще знакомый матери Вячеслава, кт с ним познакомился в прошлом году, член Р. Ф. Общества оч. хороший религиозный человек с некот. странностями – иногда болезненными.
      Он бывает часто в лазарете читает солдатам стихи на темы о России и на религиозные темы – причем обладает необыкновенной способностью знать огромное количество стихов наизусть. С Сережей он играет в шахматы и даже иногда обыгрывает его, причем Сережу оч. смущает то, что он читает в это время какие-нибудь оч. героические или чувствительные стихи и этим сбивает с размышления.
      Он был на этот раз оч. светлый и веселый, ушел перед самым Н. Г., после того, как мы чокнулись поднесенным Сережей вином, и сказав мне хороших слов и пожеланий на Н. Г.»

      Здесь нотабене. По сравнению с социально экстравертным бытом Ивановых периода «башни», когда семьдесят гостей в вечер (и среди них едва ли не треть незваных и незнакомых) почитались за обыденное дело, их московская жизнь 1913 – 1915 годов выглядела сущей аскезой и затвором. Среди близких их друзей этого времени (список которых зафиксирован на обложке домашнего рукописного журнала «Бульвар и переулок» - и Прейс в нем значится) нет, по сути, ни одного, знакомство с которым не уходило бы корнями в прошлое десятилетие. Тем удивительнее выглядит то неложное участие, которое Иванов принимает в нашем герое, быстро сделавшимся одним из регулярных его собеседников:

      «Среди наших частых посетителей был старичок Николай Николаевич Прейс. <�…> Он не очень свободно двигался, и его реакции в разговоре были не совсем нормальны. Николай Николаевич был влюблен в поэзию и все время декламировал вслух стихи. Он знал наизусть целые сборники и говорил, что прежде чем заснуть, он каждую ночь тихонько читает в постели десятки и десятки стихотворений. Они были главным образом взяты из классиков, но попадались и стихи Вячеслава. Сидя у нас за столом, он то и дело чередовал чтение стихов с какой-нибудь церковной молитвой» (отсюда).

      Материальных свидетельств их взаимной приязни сохранилось не слишком много. Известны две книги Иванова, поднесенные им Прейсу: «По звездам» («Николаю Николаевичу Прейсу, моему светлому и желанному гостю. 16 марта 1915. Вячеслав Иванов») и «Борозды и межи» («Любимому другу и брату Николаю Николаевичу Прейсу. Вячеслав Иванов»). В ответ (или вне связи с презентами) адресат, которому отдариться было нечем, прислал (точнее, принес и опустил в почтовый ящик, ибо почту послание не прошло) конверт с собственноручно изготовленным мини-набором апофегм: на листе голубоватой бумаги, разделенные кривовато выведенными эмблемками из якоря и креста, вписанных в сердце, были начертаны:
      а) краткое суждение о книге П. Флоренского «Столп и утверждение истины»
      б) энергический тристих:

      «С вестью неслыханной мчатся посланники:
      «В рай возвращаются рая изгнанники!
      В вечный приют – бесприютные странники!»

      - и заканчивается письмо таким же сердечком с крестом и якорем.
      Более существенными представляются следы, оставленные Прейсом в собственном творчестве Иванова – два посвященных ему стихотворения. Первое из них – «Тень Фета» (оно же «Памяти Фета»), относящееся к 1917 году. Обстоятельства его возникновения проясняются из интервью и воспоминаний К. С. Родионова, в разных вариантах пересказывавшего один и тот же эпизод:

      «В общество М.А. Новоселова приходил Николай Николаевич Прейст <�так!> — больной старичок, живший с няней. Он знал А.А. Фета. Мы подружились и я часто ночевал у Прейста. Однажды он подходит ко мне и спрашивает: “Вы любите Фета?” Я действительно любил и люблю поэзию Фета. Он передал мне приглашение прийти к Вячеславу Иванову. Прихожу. В комнате горит лампада. Это был день смерти А.А. Фета. Вячеслав Иванов становится перед иконой, открывает молитвослов, читает Пасхальную заутреню. Так втроем — Н.Н. Прейст, Вяч. Иванов и я — поминали А.А. Фета, а потом читали его стихи»

      Второе «прейсовское» стихотворение В. И. - «Послание с берегов Колхиды» - содержит выразительный апологетический портрет адресата – случай, весьма нетипичный для Иванова конца 1910-х, скупого на велеречивые дедикации:

      Душе тоскующей и звучной, —
      Обители, где брезжит свет, —
      Душе, с молитвой неразлучной,
      Родной душе твоей привет,

      О сердца моего избранник,
      Ко мне таинственный посол,
      Почетный гость, певучий странник,
      Сошедший в узах в темный дол!

      <�…>

      И вот твое определенье:
      В ходатаи певцам ты дан,
      И наше темное томленье
      В твоей кадильнице — ливан.

      На горний жертвенник приносишь
      Ты наши пленные слова
      И в Царстве Слав им славы просишь —
      Иной, чем смертная молва.

            (отсюда)

      Собственно говоря, наш герой появляется в биографии Иванова как живое воплощение его теоретических идей, подробно и многократно декларированных в статьях 1900 – 1910-х годов. Поэт-безумец, «поглощенный внутренними звуками, не обретавшими отзвука в слове», носитель «природной дисгармонии душевного состава», болезненно проявляющейся «в безумном дерзновении и внезапной угнетенности духа, в обостренности наблюдательных способностей, пробужденных ужасом, слепоте на плотскую сущность раскрашенных личин жизни» - и т.д. – сложившийся образ, примерявшийся Вяч. Ив. и к современникам (Белому, Соловьеву, Бальмонту – и, вероятно, Хлебникову), и к лирическому герою, и к собственной персоне. Но, как кажется, максимальное тождество он не без основания увидел именно в случае с Прейсом.
      В ближайшую эпоху неустройства его беспокойная фигура сделалась заметнее в московских колеблющихся пейзажах; в частности, мемуаристы вскользь упоминают его среди членов новоселовского «Кружка ищущих христианского просвещения в духе Православной Христовой Церкви». Один из его товарищей по этим собраниям, С. Фудель, вспоминал:
      «Тут мне хочется кстати упомянуть о Николае Николаевиче Прейсе, человеке, который молился за многих писателей. Андрей Белый где-то пишет, что в его чемодане, когда он путешествовал по Европе, всегда были три книги: "Критика чистого разума", томик Ницше и Евангелие. Но чемоданы А. Белого как человека состоятельного, наверное, носили носильщики или швейцары европейских отелей, а нищий чудак Прейс свою книжную котомку всегда таскал на себе. Это был весьма интересный человек, и я не представляю себе Москвы 1917-1918 годов без его небольшой сутуловатой фигуры в черном пальто или длинном черном сюртуке, в золотых очках и какой-то маленькой старой фетровой шапочке. Легкое бремя Христово он носил с собой всегда и везде, в черной клеенке, опоясанной двумя ремнями с деревянной ручкой, - совершенно так же, как мы, гимназисты, носили тогда свои учебники. В этой сумке был Новый завет, несколько книг св. отцов и поэты. Какие поэты, я не смогу сказать точно, но подлинно знаю, что среди них был и Фет. Знаю также, что с годами удельный вес поэтов в сумке уменьшался. Но важно не это, важно было само явление Прейса, живой факт того, как человек веры любит мир, эту теплую землю человечества, настолько любит, чтобы собрать ее в свою котомку как драгоценное бремя страдания и любви. В этом был символ, но этим символом был живой человек, появляющийся среди нас (я часто видел его с С.Н. <�Дурылиным>) и нас иногда не замечавший, всегда погруженный в свою тревожную думу, всегда куда-то спешащий - то в церковь читать шестопсалмие, то на философский диспут в Мертвый переулок (слушать, конечно, а не выступать), то в Данилов монастырь на могилу Гоголя» (отсюда)
      Несколько добавочных сведений содержатся в бумагах упомянутого здесь Сергея Дурылина: в его записях отмечено совместное с В. Розановым и Прейсом паломничество на могилу В. А. Кожевникова, а также несколько визитов последнего осенью 1917 – весной 1918 годов: «Был сегодня и Прейс – необычайно молчалив и сосредоточен», «Начался молебен. Пришел Прейс. Мне было очень хорошо. Потом пили чай, все» и т.д. Присутствует он и на отпевании В. Эрна в конце мая 1917 года.
      Далее следы нашего героя теряются. В напечатанных выдержках из чекистских архивов упоминается немотивированный арест некоего Н. Н. Прейса 28 июля 1918 года, но идет ли речь о нашем Н.Н. или о его неизвестном омониме, уточнить не получается. По сведениям, восходящим к устным преданиям круга С. И. Фуделя, Прейс умер в психиатрической больнице родного Венева до 1926 года.



Основные источники: А. Сетевые: Рашковская М. А. Из «Олонецкой тетради» С. Н. Дурылина; Богомолов Н. А. Автографы писателей в букинистических каталогах; Радин М. Давыдовы веневские и другие; Фудель С. И. Воспоминания. Б. Книжные: Дурылин С. Н. В своем углу. Из старых записей. М. 1991; Аукцион антикварно-букинистической книги. 24 декабря 1988. Сост. М. Е. Кудрявцев. <�М. 1988>. С. 9 (лот 44); Проскурина В. Рукописный журнал «Бульвар и переулок» // НЛО. 1994. № 10; Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 79 - 80. М. – Л. 1955; Сидоров С. А. Тихий юродивый. Памяти Андрея Михайловича Лучинского // Московский журнал. 1997. № 7; Родионов К. О Павле Александровиче Флоренском и о себе. Запись А. Олексеенко // Памяти Павла Флоренского. Философия. Музыка. Сборник статей к 120-летию со дня рождения о. Павла (1882 – 2002). СПб. 2002; Плеханов А. Дзержинский. Первый чекист России. М. 2007; Голубкина А. С. Письма. Несколько слов о ремесле скульптора. Воспоминания современников. М. 1983; Балашов Н., прот.; Сараскина Л. Сергей Фудель. М. 2011; В. Архивные: Прейс Н. Разные записи // РГБ. Ф. 109. Карт. 46. Ед. хр. 15; Прейс Н. Тетрадь его стихотворений // ИРЛИ. Ф. 607. Ед. хр. 313; Шварсалон В. К. – Шварсалону К. К. // РГБ. Ф. 109. Карт. 37. Ед. хр. 37.




<1>

Блажен, кто испытал
      молитвы скорбной сладость,
в довольстве тосковал,
      в печали чуял радость.

Ночная минет тень, -
      настанет праздник света,
незаходящий день
      безоблачного лета.

Постигнет он тогда
      победных кликов сладость,
молитву без труда
      и без печали радость.

<2>

Когда из душной тьмы несчастий,
преодолев соблазна страсти,
ты чистым выступишь на свет,
не говори ты: «все напасти
я победил, врагов мне нет».

Ты победил, но враг – сильнее,
тебя он встретит впереди:
торжествовать еще не смея,
готовый к битве, не слабея,

на бой опаснейший иди.
И если средь мирского счастья
ты в сердце сможешь сохранять
огонь сердечного участья,
тогда скажи: «над злою властью
Господь мне дал торжествовать».

<3>

ДИОНЕЯ

Я смеялась, я кривлялась
и, крестом простерши руки,
как распятый бог евреев,
умирала в лютой муке.

Кай и Клавдий сумасшедшим
христианам подражали
и, мои целуя ноги,
предо мною ниц лежали.

С той поры, как будто гвозди
мне впилися в ноги, в руки...
Сжалься, сжалься, Бог распятый!
я с ума сойду от муки!

<4>

      Исчезают,
      Словно тают
Злые призраки мои.
      Вырастают,
      Зацветают
Грезы счастья и любви.

      Пощадите!
      Не твердите:
«То – осенний пустоцвет:
      В нем для бою
      С злой судьбою
Плодоносной силы нет»

      Будь что будет!
      Не забудет
Бог тех добрых, чьи сердца
      Пристыдили,
      Возродили
Себялюбца-мертвеца.

<5>

Вновь над тьмой мучений
Правдой вековечною
Торжествует ясно
С Высоты Восток,
И теченье встречное
Против злых течений
Возбуждает властно
Богатырь-Поток.

<6>

Убежав от царей,
Я, как царь Одиссей,
Бью челом тебе, новый Гермес!
Твой святой талисман
Мне любовию дан:
Он рассеял туман,
Словно солнце - туман,
С лучезарной лазури неебес!

Из закуты свиней,
Моих падших друзей,
Благородных людей,
Бог выводит в сияньи чудес.
В душе моей,
В душе моей
Христос воистину воскрес!

<7>

Я видел сон: ты мне сестра,
И вместе мы живем;
Ты так чиста, ты так добра,
И любо нам вдвоем.

За столиком рабочим ты
Сидишь вблизи меня;
Вот, дрогнули твои черты
При трепете огня.

Сквозь облик твой сквозит другой
Все ярче, все живей...
Да! это – он, мой дорогой,
Усопший друг Матвей!

А где ж сестра? Матвей воскрес?
Она ли умерла?
Бог весть!.. Но пред лицом чудес
Моя душа светла.

Христос, любовью осеня,
Три сердца слил в одно, -
Сестру, Матвея и меня, -
В одно любви звено.

Проснулся я... Блуждает ум...
Где правда? Где обман?
Господь! смири волненье дум!
Развей страстей туман!

Не дай пытать путей Твоих!
Пошли мне помощь сил святых,
Чтоб детски верил я,
Что всех, - усопших и живых, -
Блюдет любовь Твоя!


(1 – 3: Воздетые руки. Книга поэзии и философии. <�М. 1908?>; 4 – 7: ИРЛИ. Ф. 607. Ед. хр. 313)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив