Леда Космидес

"Наш вид существовал в виде охотников и собирателей в 1000 раз дольше, чем в любом другом состоянии. Мир, который кажется нам таким привычным, мир с дорогами, школами, бакалеями, заводами, фермами и национальными государствами, существует буквально мгновение по сравнению со всей историей эволюции. Компьютерная эра лишь чуть старше среднестатистического студента колледжа, а промышленной революции исполнилось всего 200 лет. Сельское хозяйство впервые появилось на Земле 10 000 лет назад, и только 5000 лет назад половина человечества предпочла сельское хозяйство охоте и собирательству. Естественный отбор — это медленный процесс, и еще сменилось недостаточное число поколений, чтобы он выработал схемы, хорошо приспособленные для нашей постиндустриальной жизни. Другими словами, в наших современных черепных коробках находится психика каменного века... Говоря так, мы не подразумеваем, что наша психика примитивна. Как раз наоборот: это весьма сложно устроенный компьютер, чьи схемы изящно разработаны для решения ряда проблем, с которыми повседневно сталкивались наши предки."

Споры о соотношении вкладов генного и средового факторов в развитие психики человека были самыми продолжительными в истории психологии. Меж тем сам взгляд на проблему неверен, и есть другой, лучший способ посмотреть на эти вопросы. Эволюционная психология не является еще одной попыткой прояснить соотношение природы и воспитания, она разрушает эту категорийную схему целиком. Эволюционные психологи не видят природу и воспитание как две противопоставленные и противоборствующие стороны.

«Врожденный» не противопоставляется «выученному»: именно врожденные особенности нервной системы позволяют человеческому мозгу «учиться». Информация окружающей среды регулирует поведение, и именно присутствие врожденных механизмов делает это возможным. Поэтому инстинкты как врожденные механизмы не являются противоположностью обучения, они являются звеньями, через которые осуществляется обучение. Мы учимся через инстинкты обучения и осмысливания. И чем больше таких врожденных программ предоставила нам эволюция, тем больше мы можем выучить через опыт и взаимодействие со средой.

Еще одной ошибкой является попытка разделить унаследованное и выученное через определение, присутствует ли данное явление при рождении. Такой подход предполагает, что все заложенные схемы должны начинать функционировать сразу по рождении и ни одна из них – после. При этом некоторые физиологические элементы человеческого тела развиваются вместе со взрослением например, – зубы, грудь у женщин, подмышечные волосы. У младенцев отсутствуют зубы; разве это говорит о том, что зубы появляются благодаря воздействию среды? Заставляет ли их влияние воспитания менять первые зубы по наступлению школьного возраста? Как и органы развиваются на протяжении жизни, так и когнитивные программы нашего мозга появляются согласно своему «расписанию». Присутствие какого-либо элемента во время рождения означает, что ему нужно присутствовать именно в этот момент, но не является индикатором его эволюционной принадлежности.

Неверным взглядом также является разделение поведения на определяемое генетическим фактором и определяемое средовым фактором. Гены являются управляющим элементом, использующим информацию окружающей среды для формирования организмов. Поэтому каждый компонент нашего организма определяется взаимодействием генов и среды. Некоторые из этих компонентов – вычислительные механизмы, разработанные для произведения поведения на основе информации, получаемой от среды. Абсолютно бессмысленно искать разделение между генетическим и средовым фактором; сами механизмы, вызывающие появление того или иного поведения в ответ на информацию среды появились в какой-то момент эволюционного развития благодаря взаимодействию генов и среды.

Кроме того, предположение, что эволюционная психология имеет дело только с «генетическими» типами поведения, заставляет смотреть на воздействие среды как на неэволюционный фактор. Однако успешное воспроизведение определенного дизайна организма из поколения в поколение зависит от унаследованного взаимодействия среды и генов. Гены не определяют развитие организма единолично, и не определяют в большей степени, чем определяет среда. Если перенести фокус с генов на естественный отбор, то получается, что всем процессом руководит именно он – именно он решает, какие гены будут воспроизведены, а какие нет. Именно естественный отбор управляет взаимодействием между двумя наследниками биологической архитектуры таким образом, что наиболее часто повторяющиеся элементы этой архитектуры сохраняются и воспроизводятся – например, такие как глаза или материнская любовь.

Именно естественный отбор позволяет виду иметь свой отличительный и типичный дизайн. Типичные для вида элементы генома взаимодействуют с типичными для вида, длительными условиями среды, приводя к появлению типичного для вида дизайна, который мы можем наблюдать у организмов. Провалы в стабильности происходят из-за генетической мутации, средовой мутации или из-за них двух вместе.

Возникает вопрос об универсальности дизайна и индивидуальных отличиях. Комплексные адаптации – очень сложные механизмы; они требуют не менее сложной реализации на генном уровне. Почему же комплексные адаптации не разрушаются в момент образования зиготы, когда генный код обоих родителей разбивается на части и случайным образом формируется в новое сочетание? Они сохраняются потому, что наследуются целым генетическим набором, необходимым для их формирования. Сексуально воспроизводящиеся популяции спокойно воспринимают генетические вариации до тех пор, пока эти вариации не влияют на организацию комплексных адаптаций. Здесь и заложено ограничение, позволяющее сохранять адаптации из поколения в поколение – индивид с сильными отклонениями в функционально важных частях просто не будет конкурентоспособным. Естественный отбор диктует сохранение важных функциональных частей и в то же время позволяет существовать отличиям, не несущим функциональной значимости. Генетическая вариация допускает фенотипические изменения, но только в рамках требований функциональной совместимости. Чем важнее функция, тем сильнее соблюдается генетическая универсальность.

Эволюционные психологи не заинтересованы в индивидуальных отличиях, так как эти отличия не могут быть сложными адаптациями, центральными для человеческой природы. Из трех категорий характеристик, составляющих дизайн организма, – адаптаций, побочных продуктов адаптаций и шума – индивидуальные отличия вызываются генетическими вариациями и преимущественно являются генетическим шумом, так же как и мутации, даже если они могут быть гипотетически «полезны» индивиду или виду в целом. Эволюционных психологов интересуют универсальные функции – так как именно они являются комплексными адаптациями.

Есть причина для присутствия генной вариативности между индивидами. Так, генетическая вариативность, выраженная например с помощью разных групп крови, позволяет виду противостоять инфекционным заболеваниям. Чаще всего мы заражаемся от ближайшего окружения – поэтому естественный отбор заставляет людей «притягивать» в свое окружение так много генетических вариаций особей, как это возможно. На обозримом уровне это проявляется в том, что, хотя каждый человек обладает универсальным дизайном, в то же время он отличается от других людей в его личностных качествах, темпераменте, внешности. Поэтому отдельные индивиды настолько отличны друг от друга генетически, но в то же время разные популяции так удивительно схожи на генном уровне."

Источник



Из статьи Леды Космидес и Джона Туби "К эволюционно ориентированной когнитивной науке" (опубликована на русском в [Когнитивная психология: история и современность. Хрестоматия. / Под ред. М. Фаликман и В. Спиридонова. М., 2011. С. 55-62])
"Естественный отбор, эффективность и функциональная специализация

Есть исследователи, которые соглашаются с выводом, что человеческая психика не может состоять лишь из содержательно неспециализированных механизмов, но при этом продолжают считать, что для функционирования психики необходима лишь минимальная специализация. Они полагают, что абсолютное большинство психических процессов — это процессы неспециализированные, универсальные. Более того, они полагают, что в качестве корректной нулевой гипотезы, то есть наиболее экономного и осторожного научного положения, следует принять допущение о минимально возможном числе функционально специализированных механизмов.

Однако это положение не учитывает всего того, что известно к настоящему времени о природе эволюции и о создаваемых ею типах функциональной организации. Естественный отбор — процесс неустанного усовершенствования, замещающий относительно менее эффективные архитектуры (designs) более успешно функционирующими. Поэтому, если ставится вопрос о том, какая из двух возможных архитектур с большей вероятностью сложилась бы в эволюции, в качестве критерия следует использовать их сравнительную эффективность в решении древних приспособительных проблем. Если же взять за основу этот критерий, то утверждение о преимуществе универсального механизма нельзя будет назвать ни осторожным, ни экономным. Универсальному механизму не под силу справиться с большинством приспособительных проблем, а если и под силу, то специализированный механизм, скорее всего, справится с той же проблемой эффективнее. И вот почему.

Один из принципов общего машиностроения состоит в том, что одна и та же машина редко когда способна решать две разные задачи одинаково успешно. У нас есть штопоры и рюмки по той простой причине, что каждый из этих предметов справляется с одной определенной задачей лучше, чем с другой. Открыть бутылку вина рюмкой, равно как и выпить вина из штопора, было бы крайне затруднительно.

Тот же самый принцип применим и к строению человеческого тела. Сердце чудесно приспособлено к тому, чтобы перекачивать кровь, но не умеет обезвреживать яды; печень специализируется на обезвреживании ядов, но не способна ничего перекачивать. Перекачивание крови и обезвреживание ядов — две очень разные задачи — потому-то для их решения в человеческом теле есть два разных механизма. В биологии подобного рода механизмы, специализированные и не смешивающиеся с другими по функциям, числятся по разряду адаптивной специализации (Rozin, 1976). Специализация — автограф естественного отбора и его самый распространенный итог (Williams, 1966). На самом деле, чем важнее приспособительная задача, тем сильнее естественный отбор демонстрирует тягу к специализации и к совершенствованию работу механизма, решающего эту задачу.

Нет оснований полагать, что человеческий мозг и психика в этом плане представляют собой исключение. Когнитивные программы, управляющие выбором брачного партнера, должны отличаться от программ, управляющих выбором обеда. Разные задачи переработки информации обычно имеют разные решения. А воплощение этих разных решений требует разных, функционально отличимых друг от друга механизмов (Sherry & Schacter, 1987). Скорость, надежность и эффективность вполне можно обеспечить в рамках специализированного механизма, поскольку не потребуется обеспечивать компромисса между требованиями несовместимых друг с другом задач: тому, кто за все берется (если допустить, что это вообще возможно), не все удается. Это дает основания предполагать, что сложившаяся в эволюции архитектура человеческой психики должна включать множество функционально отделимых друг от друга когнитивных адаптивных специализированных систем.

Так оно на самом деле и есть. Например, механизмы научения, управляющие освоением языка, отличаются от механизмов научения, стоящих за приобретением отвращения к той или иной пище, и обе эти группы механизмов отличаются от механизмов научения, определяющих возникновение страха перед змеями. Эти формы адаптивной специализации предметно или содержательно специализированы: их отличительные особенности, обеспечивающие их эффективность в решении задач, относящихся к одной области специализации (избегание ядовитых змей), приводят к их же неэффективности в решении задач из другой области (использование грамматики). Кроме того, они зависят от содержания: активируются они различным содержанием (речь либо визг), а входящие в их состав процедуры устроены таким образом, что на вход в них может подаваться содержание только одного вида (предложения либо змеи). Психика, которая опиралась бы на относительно универсальные схемы рассуждения в решении этих задач, вне зависимости от их содержания, справлялась бы с ними с большим трудом. В то же время гибкости и эффективности в мышлении и действии вполне могла бы добиться психика, содержащая батарею специализированных программ. По всей видимости, психика больше похожа не на нож широкого применения, а на швейцарский армейский нож, который пригоден в великом множестве ситуаций по той простой причине, что снабжен большим числом инструментов (открывалка для бутылок, штопор, лезвие, зубочистка, ножницы), каждый из которых предназначен для решения своей задачи.

Функциональная архитектура психики создана естественным отбором; естественный отбор — процесс постоянного усовершенствования, создающий механизмы, которые эффективно решают задачи приспособления; специализированный механизм обычно справляется с задачей лучше, чем универсальный. Сомнительно, чтобы в ходе подобного процесса могли сложиться центральные процессы, характеризующиеся универсальностью и независимостью от содержания. Следовательно, по умолчанию следует исходить из допущения, что архитектура человеческой психики включает большое число форм адаптивной специализации."