Я благодарна властям Казахстана за то, что пошли на уступки —
не только мне, но и всем тем, кто спасся от китайского гнета. Перед
тем как попасть в лагерь, у меня была открыта виза в Казахстан на
год, но я не успела пересечь границу. Я провела полтора года в
лагере, и срок действия визы истек. Тем не менее Казахстан выдал
мне визу на три года. Должно быть, подумали, что пусть едет, даже
если это одна казашка. Во-вторых, мне дали гражданство в течение
трех месяцев после прибытия.
Когда я впервые приехала из Китая и поселилась в Нур-Султане,
мне позвонил парень, сказав, что он из комитета национальной
безопасности. Он хотел побеседовать со мной о пережитом в китайском
лагере. Мы встретились в кафе и проговорили почти четыре часа. Я
рассказала всё, что со мной произошло, что я видела, что
чувствовала. Наконец я поинтересовалась: «Почему вы спрашиваете об
этом? Вы хотите помочь кандасам, находящимся в заключении в Китае?»
Он ответил: «Нет, мы не можем вмешиваться во внутреннюю политику
Китая».
Я сейчас ничем не занимаюсь. Мой бизнес в Китае встал, пока я
была в лагере. Лагерь сломал меня духовно, материально,
физически.
Во время январских событий за нами также пристально следили
силовики, особенно за теми, кто побывал в лагере. Здесь есть люди.
представляющиеся сотрудниками «комитета национальной безопасности».
Они не называют своих имен и не дают телефонов. Они могут задержать
вас в любом месте и задавать непонятные вопросы: «Что вам известно
о январских событиях?», «Участвовали ли в них оралманы?». Честно
говоря, я была оскорблена. Потому что, когда мы жили в Синьцзяне,
там к нам относились как к пасынкам. Когда вернулись на родину
предков, нас угнетают за то, что мы родились и выросли в Китае. Так
куда нам идти?! Настанет ли когда-нибудь день, когда мы сможем жить
беззаботно? Например, в мае я ездила в Германию на второй курултай
Восточно-Туркестанского национального совета. Мне позвонили сами
руководители и спросили, смогу ли я рассказать о пережитом в
лагере. Я согласилась. По возвращении позвонил непредставившийся
«сотрудник КНБ» и спросил: «Зачем вы поехали в Германию? Почему вы
не получили разрешение от нас? Что там было сказано?» Должна ли я
просить у них разрешения на выезд за границу, или я человек,
совершивший преступление и не отбывший наказание? Ежедневно из
Казахстана за границу выезжают десятки человек. Все ли они уезжают
с разрешения КНБ?!
По прибытии в Казахстан я прошла медицинское обследование
через общественный фонд «Международная правовая инициатива».
Недавно пережила хирургическую операцию.
После выхода из лагеря я заметила, что забываю события,
явления. Такая забывчивость наблюдается не только у меня, но и у
всех, кто побывал в лагерях. Когда мы находились в лагере, нам
сделали неизвестную прививку. Тогда нам сообщили, что делают уколы
«для профилактики инфекционных заболеваний»...
Сообщения о том, что китайские власти притесняют коренных
местных жителей Синьцзянского региона — уйгуров, казахов, кыргызов
и представителей других народов, исповедующих ислам, начали
поступать в 2017 году.
В 2018 году в ООН заявили, что почти миллион человек помещены
в лагеря политического перевоспитания в Синьцзяне. Пекин, который
первоначально отвергал эти обвинения, позднее объяснил их
функционирование «борьбой с экстремизмом» и назвал лагеря «центрами
по изучению языка и профессиональной подготовки». В отчете
международных исследователей, опубликованном в конце июня 2020
года, говорится, что китайские власти вынуждают женщин в Синьцзяне
пройти процедуру стерилизации или использовать контрацепцию с целью
ограничить численность уйгуров и других преимущественно
исповедующих ислам этнических групп, в том числе казахов.
США и страны Запада подвергают критике политику Китая в
Синьцзяне. США стали первой страной, которая ввела санкции против
Китая за его действия в Синьцзяне. Власти Казахстана, установившие
экономические связи с Китаем, официально не давали оценок
притеснениям мусульман в Синьцзяне, несмотря на давление
общественности. Официальные представители неоднократно заявляли,
что «ситуация в Синьцзяне — это внутренняя политика Китая».
В Казахстане группа лиц, утверждающих, что у них остались
близкие в Синьцзяне, уже несколько лет ходит к зданию китайского
консульства в Алматы и китайского посольства в Нур-Султане и
требует освобождения своих родственников. В Казахстане их несколько
раз привлекали к штрафам по обвинению в «нарушении закона о мирных
собраниях»."