Lady in Waiting: My Extraordinary Life in the Shadow of the Crown. Глава 18.

euro_royals — 30.03.2021

К началу нового тысячелетия Колин провел большую часть предыдущих сорока лет в Вест-Индии, все реже и реже возвращаясь в Англию.

В 1983 году, когда умер его отец, и он унаследовал титул 3-го барона Гленконнера, он стал членом Палаты лордов, взяв либеральный кнут и оставаясь верным либеральным корням своей семьи. На протяжении многих лет он использовал свое пэрство, чтобы попытаться поддержать страны Карибского бассейна и их народы, стремясь выйти за рамки границ, достичь равенства и улучшить уровень жизни. В 1992 году он произнес свою первую речь в Палате и без написанного текста начал говорить о необходимости поддерживать жизнеспособные сельскохозяйственные культуры, традиционно выращиваемые в Карибском бассейне. Упомянув о том, что сахарный тростник заменили на сахарную свеклу, а торговля хлопком прекратилась, он отметил, что одежда, в которую он был одет, была сделана из последнего хлопчатника барбадосского, выращенного на Мюстике, и подчеркнул необходимость поддержки сокращающейся торговли бананами. Он был красноречивым и харизматичным, и хотя Палата была пуста, когда он начинал говорить, к концу его речи она была заполнена. Я была горда тем, что я его жена.

Когда Колин был в Англии, вскоре после того, как переехал на Сент-Люсию в начале девяностых, он увидел объявление о продаже слона в Дублинском зоопарке и спонтанно купил его, сразу же организовав доставку на Сент-Люсию. "Как назвать слона?" - спросил он близнецов, когда ехал с ними в машине во время очередной поездки, на этот раз в «Королевский павильон» в Брайтоне. Эми случайно выглянула в окно, когда машина проезжала мимо медицинского центра BUPA. Увидев слово BUPA и подумав, что это звучит как трубный звук слона, она сказала: «А как насчет Бупа, папа?»

"Великолепно!" - ответил Колин.

Мы с Колином вернулись на Сент-Люсию как раз к приезду Бупы, что было большим событием, потому что она была первым слоном, который прибыл на Карибские острова. Все высыпали на пляж, когда она прибыла на корабле, возившем кирпичи, и я наблюдала, как она вышла, заинтересовавшись своим новым окружением, не испугавшись огромной толпы людей, которые взволнованно стекались в порт.

Многие молодые люди на острове хотели стать ее кипером, суетились и махали руками, пытаясь привлечь внимание Колина, пока он оглядывал толпу. Среди них он увидел мальчика с очень большими ушами и тут же выбрал его. «Бупа будет чувствовать себя с тобой как дома", - сказал он. Мальчик был в восторге, улыбаясь до ушей.

Мальчика звали Кент. Он был очень дружелюбен и сразу же подружился с Бупой, которая хорошо устроилась на новом месте, ей нравилось, что ей разрешили свободно гулять, а ее широкая натура проявилась, когда она начала помогать рыбакам, вытаскивая маленькие рыбацкие лодки своим хоботом.

На ночь ее поместили в деревянный флигель, чтобы уберечь от опасности. Зная, что слонам нужна компания, Колин попытался найти еще одного. Он отправился в Африку с Кристофером и близнецами, чтобы купить пару слонов и их отправили их на Сент-Люсию, но им было отказано во въезде. Пустив Бупу на берег, чиновники решили, что одного слона будет достаточно, поэтому новые слоны вернулись в Африку, а Бупе по-прежнему был нужен друг. В конце концов мы остановились на свиньях и, хотя это может показаться маловероятным сочетанием, Бупа мгновенно с ними подружилась.

Близнецам нравилось иметь домашнего слона, иногда они катались на ней с Колином и проводили много времени, следуя за ней. Я тоже ее очень любила. Внезапно она оказывалась рядом, просовывая хобот в кухонное окно, и ждала, что я дам ей банан.

Однажды, когда у Колина была очередная вечеринка по случаю дня рождения, на этот раз на яхте под названием «Морская звезда», кто-то убил одного из друзей-свиней Бупы ради мяса. Когда Колин услышал об этом, он понял, что Бупа могла подвергнуться опасности, потому что она агрессивно защищала свиней. Он сошел на берег, чтобы найти виновника, надеясь, что инстинкты Бупы не обернулись против нее. Следующее, что я увидела с лодки, был мужчина, спасающийся бегством по пляжу, а Колин гнался за ним с палкой в руке. Это было похоже на немой фильм Чарли Чаплина. Мужчина убежал, и Колин успокоился, когда понял, что Бупе не причинили никакого вреда.

Колин произвел сильное впечатление на Сент-Люсию: этот высокий англичанин с сильными перепадами настроения, владел слоном и расхаживал в своих фирменных белых куртах и ​​белых пижамных брюках. Он носил всевозможные, обычно яркие наряды, но его стиль изменился после того, как мы с моей подругой Маргарет Вайнер вернулись из отпуска в Индии. Мы с Маргарет примерили там всю красивую женскую одежду и решили, что она выглядит на нас ужасно, поэтому закупились мужскими вещами. Когда Колин увидел нас, он вскинул руки вверх и сказал: «Именно того, что я хочу! Блестяще!" И прежде чем мы опомнились, он уехал в Индию, чтобы обзавестись совершенно новой одеждой, которую будет носить до конца своей жизни.

В то время, как он устраивал свои новые предприятия на Сент-Люсии, дети регулярно навещали его, становясь ближе к нему по мере взросления. В конце девяностых Эми, которой было под тридцать, решила переехать жить к Колину, который был взволнован этим решением и сказал мне: «Сейчас подходящее время для Эми. Я ей нужен, но что более важно, она мне нужна".

У них были крепкие отношения. Хотя он не был тактильным, он проявлял свою любовь более тонкими способами: если Эми одевалась для какого-то события, она спрашивала его: «Я хорошо выгляжу?» И он неизменно что-то поправлял или добавлял что-то в ее наряд, прежде чем кивнуть ей в знак одобрения. Он гордился ее навыками маляра и золотильщика, особенно когда ей было поручено восстановить индийский храм, и восхищался ее практичностью и спокойствием. Как и ему, ей нравилось общаться с местным сообществом, и она часто отправлялась на петушиные бои с Кентом, чтобы вписаться в него.

Они также обладали одинаковой изобретательностью. Когда Колин купил ресторан посреди двух вулканических гор, известных как Питоны, он спросил Эми: "Как мы его назовем?"

Не долго думая, она ответила: «Взрыв между питонами?»

"Блестяще!" - воскликнул Колин, обрадованный остроумным названием.

Колин устроил грандиозную вечеринку по случаю открытия ресторана, который официально открыла принцесса Маргарет, и она и Мэй украсили обложку журнала Hello!

В течение этих лет Эми приезжала и уезжала, как и я, и Колин все больше и больше полагался на Кента практически во всем. Кент посвятил свою жизнь Колину, который в ответ был щедрым, подарив ему две гостиницы и хорошо платя ему. Иногда Кент оставлял Колина на несколько часов, чтобы заняться покупками или какими-то своими делами, и Колин выходил из себя от беспокойства. Хотя все улучшилось по сравнению с первыми днями нашего брака, когда он всю ночь не давал мне уснуть, лежа в позе эмбриона на полу и плача, он все еще был очень легковозбудимым.

Однажды Колин впал в истерику при самых щекотливых обстоятельствах: он привез меня и Кента в Италию и организовал вечер в Вероне, чтобы посмотреть «Набукко», одну из моих любимых опер. Меня это очень тронуло, потому что, хотя я люблю оперу, Колину она не особенно нравилась.

После трудной дороги туда, когда Колин несколько раз психовал, убежденный, что мы идем неправильным путем, Кент, который безумно любил футбол, вместо этого отправился смотреть матч по телевизору.

Мы подошли к своим местам в амфитеатре, которые, к сожалению, были очень неудобными, и Колин быстро объявил: «Ну, я уйду в антракте. Я не могу сидеть на этих местах».

Я была так взволнована этим вечером и решил хорошо провести его, поэтому пошла узнать, не сможем ли мы занять немного более удобное место. После того, как я сказала, что Колин плохо себя чувствует, нас очень любезно пересадили на более удобные места ближе к сцене. Так что я наконец смогла устроиться рядом с Колином и предвкушала чудесный вечер. Все шло хорошо до середины хора пленных евреев в третьем акте оперы, когда, к моему абсолютному ужасу, Колин начал рыдать и кричать рядом со мной. "Колин, в чем дело?" - спросила я.

- Я хочу, чтобы Кент был здесь, - причитал он.

- Честно говоря, не думаю, что Кенту бы понравилась опера, но я здесь.

Но он продолжал плакать. "Нет, нет, я хочу Кента!"

К этому времени все больше и больше зрителей поворачивали головы в нашу сторону. Увидев коврик на коленях Колина, я схватила его и набросила ему на голову, надеясь, что это заставит его замолчать. К моему изумлению он не скинул его, и теперь, когда его вопли были значительно приглушены, публика снова обратила свое внимание на сцену. Сжавшись на своем месте, я надеялась, что эпопея закончилась, но худшее было еще впереди. Когда хор наконец закончился, дирижер повернулся к публике и объявил: "В сложившейся ситуации, я думаю, нам придется повторить".

Я сгорала от стыда, когда снова вступил хор. Единственным утешением было то, что коврик наконец-то сработал, и Колин успокоился - хотя, возможно, было бы лучше, если бы он ушел в антракте.

В течение всей нашей совместной жизни Колин чувствовал, что ему все время нужен кто-то рядом, чтобы решать проблемы и успокаивать его. Я была этим человеком на протяжении десятилетий, но после аварии с Кристофером мои приоритеты изменились, и меня заменил Кент. Я просто больше не была готова тратить каждую минуту делая что-то для Колина. Это была работа, теперь оплачиваемая работа: я больше не чувствовала, что это моя работа как его жены.

Вместо того, чтобы присматривать за Колином, я оставалась в Англии, чтобы быть рядом с Кристофером, и была счастлива, когда он влюбился. Вернувшись в Лондон, когда у него все еще были проблемы с равновесием, он предпринимал хитроумную уловку, прося прохожих помочь ему на пешеходном переходе возле его дома. Он ждал, пока подходила красивая девушка, и просил ее помочь, и поэтому был довольно разочарован, когда помочь вызвалась женщина намного старше его. Кристофер неохотно перешел дорогу, и женщина завела с ним разговор, спросив, куда он идет. Когда Кристофер ответил, женщина сказала ему, что ее дочь живет рядом с ним, и сразу их представила. Ее дочь Анастасия, наполовину гречанка, очень умный юрист, влюбилась в Кристофера, и они поженились, родив двух прекрасных дочерей Беллу и Деметрию.

Но после того, как они какое-то время были счастливы в браке и обзавелись детьми, брак начал рушиться, и однажды Кристофер позвонил мне и сказал: «Я достал Анастасию, и она попросила меня уйти. Могу я приехать пожить у тебя?» Поэтому он приехал жить в мой дом в Норфолке, никто из нас не знал, как долго он там пробудет, и мы гадали, передумает ли Анастасия или их брак распался.

Поскольку мой дом находится в маленькой деревне, и Кристоферу могло быть трудно ходить на большие расстояния, я купила ему трехколесный велосипед, чтобы он мог передвигаться. Это была странная картина, когда взрослый мужчина ехал по проселочной дороге на трехколесном велосипеде, но это означало, что он мог легко добраться до паба, поэтому ему было все равно, как он выглядел. С годами он полностью принял то, какой он, и решил, что если кто-то собирается досаждать ему, они не стоят того, чтобы их слушать.

Я волновалась, что он упадет и не сможет встать, но не хотела быть матерью-наседкой сына средних лет, поэтому я просто сказала: "Возвращайся к половине двенадцатого или позвони, чтобы я знала, что все в порядке".

Однажды вечером половина двенадцатого наступила и прошла, а его не было и вида. Мои мысли начали метаться, я боялась, что он попал в аварию, представляя, как он застрял посреди дороги или в канаве, не в силах встать. Я встала с постели, накинула пальто на ночнушку и поехала в паб. Когда я увидела его трехколесный велосипед на улице, я пришла в ярость, понимая, что он, должно быть, просто забыл мне позвонить. Я ворвалась внутрь и начала кричать на него: «Как ты смеешь? Что ты делаешь? Я так волновалась!" Потрясенный моим появлением, он не успел ответить на мою вспышку, как я уже вытащила его из паба.

На следующий день, когда я успокоилась, он сказал: "Извини, что не позвонил тебе. Я встретил замечательную женщину".

"А как же Анастасия и дети?" - спросила я.

Правда заключалась в том, что, хотя они и любили друг друга, их жизни были слишком несбалансированными, слишком неравными. Они решили развестись, но полюбовно, и он остался большой частью жизни их дочерей. Что касается замечательной женщины, которую он встретил в пабе, он женился на ней. Хотя мне было грустно, что его первый брак не удался, мы с Колином были очень рады, что он встретил кого-то еще, кто явно его обожал. Джоанна стала частью семьи, и Кристофер был рад тому, что она так хорошо ладила как со мной, так и с Колином. Он окончательно остепенился и был счастлив от того, что смог убедить нас обоих, что нам не нужно беспокоиться за него, потому что у него есть Джоанна, которая всегда будет рядом, чтобы позаботиться о нем.

Внезапно, когда мне было за семьдесят, я оказалась полностью независимой. Кент заботился обо всех нуждах Колина, а Джоанна поддерживала Кристофера, близнецы выросли, а мои дни фрейлины, к сожалению, прошли, и я наконец смогла расслабиться. Я по-настоящему любила путешествия, поэтому я отправлялась в спонтанные поездки по всему миру с друзьями, некоторые из которых были такими же эксцентричными, как Колин.

Один из них, Мэри-Анна Мартен была замечательной женщиной, которую я знала много лет, но, к сожалению, она умерла в 2010 году. Она неожиданно звонила мне и спрашивала, не хочу ли я поехать в отпуск. Самая странная поездка, которую мы когда-либо совершали, была в Россию. Перед отъездом Мэри-Анна, у которой была плотная фигура, сказала: «Еда в России просто отвратительная. Я заказала в Harrods окорок пармской ветчины, которую доставят тебе. Мы разделим ее стоимость. Всегда можно поесть пармской ветчины, в любое время дня и ночи».

За два дня до отъезда подъехал фургон Harrods. Курьер позвонил в звонок и сунул мне в руки огромный сверток. Он весил целую тонну. Я не совсем понимаю, как мы прошли таможню, но мы притащили его с собой в Москву туда, где остановились. Комната была крошечной, и там было очень жарко, поэтому я решила выставить окорок за окно.

Среди ночи мы проснулись от ужаснейшего шума и хлопанья крыльев. Открыв занавески, я увидела, что слетелись все птицы Москвы и поедают нашу пармскую ветчину. На следующий день мы отрезали неповрежденные куски, взяли их с собой и отправились в парк, где Мэри-Анна договорилась с кем-то встретиться. Я обнаружила, что она встречается с киллером, что, конечно, ужаснуло меня. Она сказала мне, что у поездки был тайный мотив, только когда мы уже были в пути.

Мэри-Анна немного говорила по-русски и была убеждена, что ее дочь по неосмотрительности вышла замуж за русского шпиона. Она договорилась встретиться с человеком, чтобы обсудить, как избавиться от ее зятя. Я нервно сидела на скамейке в парке, в то время как она сидела рядом с этим подозрительным мужчиной через несколько скамеек, и я гадала, не арестуют ли нас. Когда она вернулась, я сказала: "Ну как? Ты наняла киллера?"

Мэри-Анна ответила: «На самом деле, я не думаю, что это сработает так, как я надеялась. Есть пара трудностей".

Я испытала невероятное облегчение, когда она отказалась от этой идеи, и даже большее облегчение, когда мы уехали из Москвы. Мы полетели на юг, в Самарканд, где Мэри-Анна одевалась в яркие кафтаны и надевала множество украшений. Куда бы она ни шла, люди собирались вокруг нее, и в конце концов мы поняли, что все думали, что она была воплощением Екатерины Великой. Люди пытались прикоснуться к ней, думая, что она может принести им удачу, и все больше людей следовали этому примеру, вызывая переполох. Я привыкла к такому поведению людей, когда была с принцессой Маргарет, хотя это было не совсем то же самое, но Мэри-Анна шла, а я следовала за ней, отталкивая от нее руки людей.

Она всегда была полна сюрпризов. По дороге домой выяснилось, что у многих людей на борту диарея. У Мэри-Анны было нужное решение. Из сумки она достала пузырек с лекарством, которого больше нет в продаже и которое называлось Dr J. Collis Browns Mixture, с содержанием морфина, и она прошла по проходу, раздавая его ложками. К концу полета все вырубились. Я сказала ей: "Удачно. Это всегда есть в твоей сумке?"

- Да, дорогая, - сказала она. - Никогда не знаешь, когда это может понадобиться

Это было типично для Мэри-Анны. Поездки с ней никогда не обходились без инцидентов - со мной случилось множество захватывающих вещей, но я никогда не думала о найме киллера.

Когда я не путешествовала по миру с друзьями, я проводила все больше и больше времени в Норфолке, найдя баланс между эмоциональным возбуждением и более мирным существованием. Я была счастлива, когда в 2005 году Мэй обручилась с Антоном Кризи, другом, которого они с Эми знали много лет.

Эдди, граф Лестер, очень любезно настоял на том, чтобы свадьба состоялась в церкви святой Витбурги, а прием - в парадных залах Холкема. Я была очень тронута этим, потому что Холкем был частью всех нас, и поскольку я вышла замуж там в 1956 году, я была так рада, что моя собственная дочь смогла сделать то же самое.

Я помогала с цветами, как и моя мама, а Мэй надела мою тиару и выглядела совершенно прекрасной. Эдди произнес речь, а затем Колин встал и, не подготовив ничего формального, заговорил с красноречием и нежностью, привнося свой характерный для него энтузиазм и безупречно завершив речь забавным тостом.

Вскоре после свадьбы Мэй и Антон решили переехать на Сент-Люсию, чтобы побыть с Колином, потому что к тому времени Эми решила продолжить свои приключения, уехав в Доминиканскую Республику. К сожалению, когда Мэй и Антон пытались помочь Колину вести его бизнес (не только ресторан, но и отель), ему было трудно передать бразды правления Антону. После нескольких стычек Мэй и Антон решили вернуться жить в Англию.

Ему было уже за семьдесят, но Колин по-прежнему имел тенденцию эффектно выходить из себя. Однажды он должен был встретиться с министром туризма в ресторане на краю утеса в Сент-Люсии, но министр не появился. Колин ждал и ждал, и в конце концов повар вышел и сказал, что кухня закроется через пять минут. Колин совершенно вышел из себя и прошел вдоль края утеса, сбрасывая один стол за другим в море. Затем он поехал прямо в аэропорт, прибыл в Лондон без багажа и ключей и постучал в дверь нашего дома. Я не ждала его, и когда я открыла входную дверь, он был весь залит, как я подумала, кровью.

- Колин, что случилось? Ты в порядке? - воскликнула я, представив, что он попал в ужасную аварию.

- Энн, - сердито ответил он. - Это не кровь, это кетчуп.

Когда он рассказал мне, что кетчуп пролился на него, когда он поднимал столы и сбрасывал их со скалы, я не могла удержаться от смеха, что ему не понравилось, но к тому времени мы были женаты более пятидесяти лет, и его темперамент меня больше не тревожил.

Хотя настроение Колина часто принимало крайности, особенно с точки зрения англичан, в Вест-Индии люди, похоже, не слишком обращали на это внимание. Они просто приняли смесь его плохого настроения и невероятной щедрости.

У Колина всегда были протеже, и он пытался продвигать карьеру молодых людей. Кент стал последним крупным проектом Колина, который верил, что однажды он сможет управлять всем вместо него. Единственная проблема заключалась в том, что Кент был неграмотным. Думая, что он сможет это решить, Колин отправил Кента в Лондон, в центр обучения взрослых грамоте. Через несколько месяцев Колину позвонили. «Я очень редко терплю неудачу", - сказал директор. - "но я потерпел ее с Кентом. Я отправляю его обратно на Сент-Люсию".

Колин регулярно информировал меня обо всем, что происходило, часами разговаривал со мной по телефону, когда мы не были вместе, рассказывал мне все о своих успехах и неудачах, когда мы были в разлуке. Однажды в конце 2009 года он позвонил мне и спросил, сижу ли я. "Что случилось, Колин?" - спросила я, боясь того, что он собирался сказать.

- Замечательные новости! - сказал он. У меня еще один сын.

- О чем ты говоришь? - сказала я в ужасе.

- Неожиданно пришло письмо, и теперь я встретился с неким Джошем Боулером. У меня был секс на одну ночь с его матерью еще до того, как мы поженились. Он был женат трижды, так что у меня еще четверо внуков, - продолжал Колин с восторгом.

Он всегда был крайне взволнован всем, но это длилось недолго. Я попыталась проявить достаточно энтузиазма и устроила домашнюю вечеринку в Глене для Джоша и его семьи, представив его всем, чтобы он почувствовал себя желанным гостем. Колин открыл ему объятия, взяв с собой обратно на Сент-Люсию, чтобы показать своему новому сыну остров, который он так любил.

Примерно через три дня он снова был на телефоне. "Я больше не могу этого выносить, Энн!" - крикнул он, как будто думал, что я не услышу его с Сент-Люсии.

Я не удивилась, и мне самой было довольно непросто, когда Джош объявился после стольких лет.

К тому времени у Колина был рак простаты, но он не хотел, чтобы кто-то узнал. Он всегда считал, что люди не захотят покупать землю или вести дела с кем-то, кто выглядит больным или старым. Поэтому он сделал две подтяжки лица и держал свою болезнь втайне, поначалу даже не рассказав мне.

Я подозревала какое-то время, что он болен, потому что он сильно похудел, но он ничего не говорил, пока летом 2010 года ему не стало хуже, когда он был на Тринидаде с вдовой Чарли Шейлой и их сыном Коди в поисках редкой летучей мыши. Шейла позвонила мне, и я сразу поехала на Сент-Люсию, чтобы ухаживать за ним, и оставалась там несколько недель. Он медленно поправлялся, и мы наслаждались временем, проведенным вместе. Я была рада заботиться о нем, а он был расслабленным и любящим.

У меня были обязательства в Норфолке, и я поехала домой с намерением вернуться на Сент-Люсию примерно через неделю с Эми, которая планировала жить там постоянно.

27 августа 2010 года, через три дня после того, как я оставила его, Колин умер. Когда он ночью позвонил Кенту, Кент отвез его в больницу, но у Колина случился сильный сердечный приступ, и к тому времени, как они приехали, он был мертв. Кент был безутешен, когда позвонил мне рассказать об этом.

Я была в шоке, и мне было трудно принять эту новость. Всего за несколько ночей до этого мы провели вечер, вспоминая нашу совместную жизнь, и Колин был необычайно любящим, говоря о том, что, по его мнению, мы были хорошей командой. "Все было не так плохо, правда?" - спросил он меня перед тем, как я оставила его в последний раз, как будто он пытался загладить вину за тяжелые времена, через которые мы прошли

Когда я летела обратно на Сент-Люсию, чтобы организовать похороны, мне было трудно представить мир без него. Колин был в равной степени исключительно трудным и гениальным человеком. Но каким-то образом, несмотря на его бесконечные романы и эмоциональность, нас связывала исключительная преданность, дружба, несмотря ни на что. Он был прав: мы были хорошей командой, и я знала, что буду ужасно скучать по нему.

Кристофер и близнецы были убиты горем, а для Эми это было особенно тяжело. В последний раз, когда она видела Колина, он попрощался с ней перед тем, как сесть в такси, только чтобы остановить машину и выйти, чтобы обнять ее еще раз. Возможно, у него было предчувствие, особенно если учесть, что тактильность была очень непохожа на Колина, но, конечно, Эми не знала, что это будет последнее прощание. Она не только потеряла отца, но и свое будущее. Вместо того, чтобы лететь на Сент-Люсию, чтобы начать новую жизнь, она летела туда, чтобы присутствовать на похоронах своего отца.

Мэй тоже была убита горем. Она часто была жертвой его раздражительности, но их отношения улучшились, и их последняя встреча в отеле Портобелло была очень успешой, и Колин заметил, как ему понравилось провести с ней время.

У Кристофера были, пожалуй, самые легкие отношения со своим отцом, которого он называл "полубогом", поэтому он был опустошен, но, в очередной раз, он собрался, поддерживая остальных, напоминая нам, что, хотя Колина нет, любовь продолжается так же, как он делал, когда умерли Генри и Чарли.

Все, о чем я могла думать, это то, как мы все собрались вместе, как семья, за девять месяцев до смерти Колина, и остановились у моей подруги Жозефины Левенштейн. Идея заказать статую принадлежала Жозефине, и она организовала создание огромной бронзовой статуи скульптором Филипом Джексоном, изображавшей Колина в его фирменной одежде, шляпе и трости. Она была открыта на Мюстике в знак признания всего, что Колин сделал для острова. Колин был в восторге, и после этого мы все пошли в лагуну и сели на пляже в ряд, вытянув ноги и опустив пальцы ног в воду. И вот, менее чем через год после того счастливого дня и менее чем через неделю после того, как я видела его, я вернулась, чтобы попрощаться с ним в последний раз.

Похороны были зрелищным мероприятием на Сент-Люсии, далеким от традиционных английских служб, к которым я привыкла. Колину бы понравилось. Нигде не было и намека на черный. Внутри большой белой церкви царила отчетливо карибская атмосфера. Атмосфера была карнавальной и напоминала бесконечные вечеринки Колина. Он всегда любил парадные входы, а похороны стали его большим выходом. Все началось с того, что за несколько дней до похорон гроб с его телом был выставлен для торжественного прощания в Большом Доме, а теперь его перевезли в церковь на старом битом пикапе, который по-быстрому был переделан в катафалк с неоновым крестом на крыше.

Он выбрал Lord of the Dance в качестве одного из похоронных гимнов, но вместо того, чтобы стоять неподвижно и торжественно, собравшиеся раскачивались под музыку. Кент заливался слезами, поэтому я взяла его за руку и раскачивалась вместе с ним. Снаружи церковь окружили толпы людей и тоже пели. Когда Брайан Адамс пел в церкви He Was A Friend Of Mine, собравшиеся присоединились и подняли фотографию Колина в рамке над своими головами.

Жара дохнула на нас, когда двери церкви открылись в конце службы. Я последовала за гробом, задрапированным флагом Сент-Люсии и с шляпой Колина на крышке, когда его понесли на кладбище. Я по незнанию выбрала самый тяжелый гроб, потому что это был единственный гроб, не украшенный ни золотом, ни серебром, ни ужасными ручками. Юэн, невероятно высокий сын Генри, сжимавший пучок шотландского вереска, вынужден был пригнуться, в то время как остальные несущие гроб, включая Коди, пыхтели и потели, окруженные местными жителями в ярких маскарадных костюмах и с раскрашенными лицами. Ранее этим утром они тренировались у бассейна, используя шезлонги, которые были не такими тяжелыми.

Я стояла между могилами рядом с участком, выбранным Колином. Финальная вечеринка была в самом разгаре, но на этот раз без участия самого инспектора манежа. А потом, как будто все это было не так уж и странно, из-за других могил вышли люди с выкрашенными в белый цвет лицами и с косами. Мрачные жнецы подошли ко мне и поманили: "Пойдемте, леди, пойдемте, леди, жена мистера Теннанта. Вы должны танцевать с нами". В ужасе я сказала нет, но они все равно потащили меня с собой. И прежде чем я это поняла, я скользила между могилами, наполовину волочась, наполовину танцуя. Продолжая танцевать, они выпустили десятки черных воздушных шаров, которые взлетели над морем. Это было непонятно и утомительно, но это была местная традиция, поэтому я приняла ее.

В конце концов, Колина предали земле, когда местные госпел-хоры спели «Swing Low Sweet Chariot», и мы все вернулись на поминки в Большом доме, который был заполнен рядами крошечных пирожных, покрытых ярко-розовой глазурью, и напоминал кондитерскую. Это было больше похоже на день рождения, чем на похороны. Звук стил-бэндов и пение, завывания, похожие на плач банши, хлопки и барабанная дробь, все ноты во всех октавах, играемые в той или иной форме, наполняли горячий карибский воздух. В окрестных деревнях местные жители пели и танцевали, отмечая кончину мистера Теннантса, как они его называли, я думала о нем с любовью, и его смерть, наконец, начала доходить до меня.

Я стояла, сжимая стакан водки с тоником, под розово-белыми лентами, болтая с госчиновниками, полицейскими, солдатами, судьями и местными жителями. Казалось, что все жители острова набились в любимый дом Колина. Только тогда Кент сказал мне, что хотел, чтобы у Колина были государственные похороны, что не было необычным для знатных людей на острове, но, видимо, я организовала их слишком быстро. Когда я услышала об этом, внутри меня вспыхнуло сожаление - Колин был бы разочарован тем, что я непреднамеренно отказала ему в полицейском эскорте.

На Сент-Люсии принято зачитывать завещание быстро, поэтому в тот вечер я ждала адвоката. Я волновалась и была немного обеспокоена этим, поскольку адвокат Колина предупредил меня, что у него нет последнего завещания, сказав: "Я полагаю, что лорд Гленконнер составил новое завещание семь месяцев назад с адвокатом из Суфриера".

У меня оборвалось сердце, когда появился новый адвокат. В нем было что-то подозрительное - он не смотрел в глаза и очень нервничал. Я стояла со своей невесткой Шейлой, чей сын Коди был предполагаемым наследником. Адвокат порылся в портфеле и достал единственный листок бумаги. Он посмотрел на нее и прочитал вслух: «Я оставляю все Кенту Адонаи и надеюсь, что он выполнит мои пожелания по отношению к семье".

Я думала, что мое сердце остановится.

После этого я отыскала Кента, которому рассказал адвокат, и как можно более спокойно сказала: «Что ж, Кент, я надеюсь, что ты исполнишь пожелания лорда Гленконнера, адресованные нам".

Он посмотрел на меня, пожал плечами и сказал: «Я не знаю, что имел в виду лорд Гленконнер".

Тогда я поняла, что мои худшие опасения сбылись, и что мы действительно можем потерять все. Сюрреалистические поминки были ничем по сравнению с тем чувством, которое пробежало по мне в тот момент и после.

Позже той ночью я стояла на балконе дома, который нам больше не принадлежал. Обычно на Карибах ночное небо полно звездами, но в ту ночь небо было совершенно черным. Пока я стояла там, перед моими глазами промелькнула вся наша супружеская жизнь. Пятьдесят четыре года. Пятеро детей. В браке Колин устраивал столько же истерик, сколько и вечеринок. И теперь, после всего, через я прошла, это. Это последний подарок, привлекающий внимание. Это было ужасное унижение. А поступить так с нашими детьми. Я пришла в отчаяние. Вопреки всему, чему меня всегда учила мама, я позволила эмоциям взять верх, и я кричала, кричала и кричала в кромешную тьму ночи.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив