Культура мака и добывание опия в Семиречье (1916)

Культура опийного мака в Семиречье имеет свое прошлое. Она берет начало здесь в конце семидесятых годов и в начале восьмидесятых прошлого столетия, когда дунгане, преследуемые китайцами, выселились из Китая и нашли для себя новую родину в Семиречье. Этот трудолюбивый народ продолжал и здесь заниматься культурой мака и добыванием из него опия.

Боясь распространения курения опия, наше правительство, однако, запретило в Семиречье культуру мака с целью добывания опия. Тем не менее эта отрасль сельского хозяйства хотя и не процветала, но все же продолжала тайно существовать в стране до последнего времени. Добытый в Семиречье опий вывозился исключительно в Китай для целей курения, отчасти и для жевания, и часто на границе конфисковался нашей пограничной стражей и таможнями. Конфискованный опий не был, однако, использован для фармацевтических целей, а сжигался в довольно больших количествах.

Обстоятельства военного времени выдвинули на очередь вопрос о добывании в стране многих лекарственных средств, привозимых до войны из заграницы. Среди таких средств одно из первых мест по своему лечебному значению занимает опий, в котором с начала войны чувствуется сильный недостаток.

В заботах о снабжении армии и населения лекарственными средствами, Верховным Начальником Санитарной и Эвакуационной Части Его ИМПЕРАTOРСКИМ Высочеством Принцем Александром Петровичем Ольденбургским было повелено, между прочим, в начале истекшего года организовать посевы опийного мака в Семиречье с целью добывания опия.

Таким образом, инициатива культуры опийного мака и добывания из него опия для фармацевтических целей принадлежит Его ИМПЕРАТОРСКОМУ Высочеству.

Исполнителем воли Его ИМПЕРАТОРСКОГО Высочества по сбору, заготовке и культуре лекарственных растений был назначен Вице-директор Департамента Земледелия А. И. Шахназаров, на которого и была возложена миссия претворить мысль Его Высочества в дело.

На призыв к возделыванию мака в Семиречье откликнулось как туземное, так и местное русское население, чем и было положено начало культуре мака и добыванию опия для лекарственных целей. В истекшем году под мак оказалось засеянным в Пржевальском уезде свыше 5.000 десятин, в Пишпекском около 200, в Джаркентском свыше 500 десятин.

Сухой, континентальный климат Семиречья, в особенности Пишпекского и Джаркентского уездов, обилие солнечных дней, плодородная лессовая почва и дешевая рабочая сила, — условия, необходимые для успешной культуры мака, в связи с отсутствием такого сильного конкурента, каким является для культур в Туркестане хлопок, a priori говорят в пользу Семиречья как опийного центра. Тем не менее, независимо от благоприятных климатических и почвенных условий, Семиреченский опий считался до последнего времени товаром низкого качества, не заслуживающим внимания фармацевтического рынка. Анализы конфискованного опия будто бы показали, что продукт малоценный. Вдобавок, в литературе не имелось почти никаких точных данных о качествах отечественного опия. Понятно, что опасение за качества добываемого в Семиречье опия имело отчасти свое основание.

В настоящее время этот вопрос можно считать выясненным и можно с уверенностью сказать, что в Семиречье добывание опия для фармацевтических целей возможно с полным успехом.

В настоящем своем отчете о командировке в Семиречье я старался изложить материал, собранный мною на основании личных наблюдений и работ или же на основании данных, добытых из источников, заслуживающих доверия.

Этот материал я считал нужным разделить на две части. В первой части отчета мною приведены данные, добытые во время посещений опийных центров, приведены впечатления, вынесенные от поездок по Семиречью. Вторая часть доклада носит более общий характер. В ней я старался описать общее положение опийного дела в Семиречье и привести результаты аналитических работ, произведенных в лабораториях опийных центров.

Согласно повеления Его Императорского Высочества Верховного Начальника Санитарной и Эвакуационной Части я был командирован Департаментом Земледелия в Семиреченскую область для оказания технического содействия в производстве сбора, исследования и приемки опия. Таким образом, мне предстояла работа по весьма важной и новой для России отрасли, предстояла поездка в страну весьма своебразную как по своей природе, так и по культуре.

Из Петрограда я выехал 18-го июня в г. Ташкент, который являлся первым моим остановочным пунктом по дороге. Здесь представилась для меня возможность осмотреть опытный участок для культуры лекарственных растений, принадлежащий Отделению Туркестанского Общества Сельского Хозяйства, заложенный и руководимый старшим специалистом по сельскохозяйственной части А. А. Дылевским. На участке оказались посеянными свыше 80 различных растений. Десятина земли отведена под опыты культуры разных сортов клещевины, а именно сорта Ricinus sanguinea, R. major, R. italica и др. с целью сравнения выхода семян из отдельных сортов.

Из других растений, культивируемых на участке, следует отметить Valeriana officinalis, Digitalis purpurea, Rosmarinus officinalis, Datura Metel, Cannabis indica, Aconitum napellus, Sesamum orientale, Arachis hypogea и многие др.

Техническое значение имеют, между прочим, два растения, культивируемые на участке, а именно Apocynum sibiricum, кендыр, и Hibiscus cannabinus — канаб, дающие сравнительно прочное волокно. Первое из них я встречал довольно часто в диком состоянии в Семиречье.

С результатами, полученными на опытном участке, мне удалось познакомиться на обратном пути проездом через Ташкент, где А. Дылевским была устроена выставка лекарственных растений. Многие культивируемые на участке лекарственные растения были выставлены в живом виде, от других имелся гербарный и сырой лекарственный материал. Весьма богатый урожай дали некоторые виды клещевины и валериана, пышно развилась наперстянка.

Дальнейшим пунктом моего следования являлся г. Пишпек, представляющий один из опийных центров Семиречья. Еще далеко до него я узнал по дороге, что в селении Александровском, в 20 верстах не доезжая Пишпека, дунгане возделывают опийный мак и добывают из него опий. Я решил поэтому остановиться в с. Александровском и познакомиться с положением этого дела там. Для получения нужных сведений я посетил волостное правление и обратился к волостному писарю с указанной целью. В волостном правлении в это время происходил прием опия, которым руководил садовник, окончивший Пишпекскую сельскохозяйственную школу. Несмотря на то, что сбор начался еще 15-го июня, ко времени моего приезда собрано было сравнительно мало опия. Последний доставлялся сюда в виде кусков различной величины, завернутых преимущественно в листья лопуха, и содержал довольно много влаги и примесь пленок эпидермиса стенки головок мака, соскобленных при неосторожном снятии засохшего сока. Хотя такая примесь и не оказывает существенного влияния на вес продукта и на содержание морфия в нем, тем не менее она весьма нежелательна, так как способствует, как указывается в литературе, образованию плесени. Это подтвердилось и на деле. Возвращаясь из своей командировки проездом через Пишпек, мне пришлось констатировать, что некоторые куски проросли плесенью; центрами образования последней являлись именно пленки эпидермиса. Такой кусок опия имел вид темно-коричневой массы, пронизанной белыми точечками плесени.

По данным, сообщенным мне на месте, в селении засеяно около 22 десятин мака.

Для того, чтобы ознакомиться на месте с добыванием опия, я выехал на маковые плантации, где в то время шла работа по вытяжке опия. Как при этом, так и при дальнейших посещениях маковых плантаций и при приемке опия я старался по возможности наичаще вступать в разговоры с туземцами по вопросам культуры мака и добывания опия. Сравнивая добытые этим путем сведения между собою и проверяя правильность их, насколько возможно, на опыте, я имел возможность сделать весьма ценные выводы для объяснения того или другого явления. Результаты этих опросов и наблюдений приведены во второй части отчета.

Город Пишпек являлся первым опийным центром по дороге в Семиречье. Сюда привозился опий, собранный как в сел. Александровском, так и в окрестностях Токмака. Опийным делом в этом центре заведывал управляющий местной сельскохозяйственной школой И. П. Иванов.

По прибытии в Пишпек мне предстояло вместе с студентом А. Копяткевичем устроить лабораторию для исследования опия. Часть необходимой для этой цели стеклянной посуды имелась налицо, часть же была привезена мною из Петрограда. Недоставало весов. Последние удалось получить от управляющего местной аптекой, который любезно разрешил нам пользоваться не только имеющимися в аптеке химическими и техническими весами, но и вообще посудой, и отвел для лабораторных работ отдельную комнату.

Оборудовав совместно с студентом А. Копяткевичем Лабораторию, я произвел два исследования опия, собранного в сел. Александровском и в Токмаке. <�…>

Ознакомившись с постановкой опийного дела в Пишпеке, я выехал 8-го июля вместе с И. П. Ивановым в Токмак, в окрестностях которого засеяно, как мне передавали, до 150 десятин опийного мака. Сбор опия начался там в двадцатых числах июня. Тем не менее и в этом районе опия собрано было весьма немного. Объяснялось, как мне передавали, это тем, что, пользуясь временем магометанских праздников «Ураза», в Токмак наехали китайцы, которые под видом базарных фокусников скупали от дунган опий по цене 30—40 рублей фунт. Я лично имел случай в Токмаке наблюдать, насколько неохотно дунгане сдавали опий. Десятого июля в помещениях канцелярии пристава была назначена приемка опия. Несмотря на то, что население было заблаговременно оповещено о дне приемки опия, последний доставлялся лишь в весьма небольшом количестве.

Наибольшая площадь посевов мака в Токмакском опийном районе находилась в дунганском селении Каракунуз, лежащем в 10 верстах к северу от Токмака у подножия Чу-Илийского хребта. Для осмотра плантаций мака и присутствия на приемке опия, назначенной у дунганского аксакала, мы выехали в Каракунуз. Большая часть опия была уже собрана. Тем не менее сдали в тот день лишь небольшое количество его.

Опий доставлялся кусками различной величины, завернутыми в листья мака или лопуха и отличался от опия сел. Александровского тем, что не содержал почти вовсе кусочков эпидермиса головки мака и был плотнее опия с. Александровского. <�…>

В Токмаке мак засеян почти исключительно на землях поливных. Дунгане отдают предпочтение посеву богарному, утверждая, что от такого посева они получают большее количество опия, причем последний имеет более светлый цвет. В правильности последнего утверждения можно было убедиться при приемке опия в Пржевальске.

Все посевы мака были сделаны вразброс. Рядовых посевов мне наблюдать не удалось. Быть может, таковые посевы оказались бы для мака весьма пригодными.

Дунгане, как токмакские, так и александровские, владеют весьма небольшими земельными наделами, что заставляет их вести крайне интенсивную обработку земли и использовать ее под культуру самых доходных растений, каковыми являются обычно табак, сурепка и мак. Поля этих энергичных и трудолюбивых земледельцев похожи на хорошо возделанные сады и огороды. Несомненно, что и культура лекарственных растений в их руках может процветать, для чего желательно ознакомить их с этой отраслью растениеводства путем показательных посевов. Климат и почвенные условия Пишпека и Токмака весьма благоприятны для культуры многих лекарственных растений.

После Токмака мне предстояло посещение самого крупного опийного центра в Семиречье, г. Пржевальска. Подъезжая к городу, можно было видеть обширные посевы опийного мака, который был в полном цвету, и маковые поля представляли по своему цветовому эффекту редкое зрелище.

Приехав 14-го июля в Пржевальск, я отправился в помещение опийного склада. В нем в то время шла интенсивная работа по приемке опия. Улица перед складом была в прямом смысле слова запружена собравшимися для сдачи опия туземцами и их лошадьми. Работа по опийному делу была сосредоточена в двух соседних зданиях. В первом из них комната была отведена для приемки опия. Впоследствии для приемки было нанято еще помещение в отдельном здании.

Лаборатория занимала просторную комнату, в которой кроме производства анализов происходила сортировка доставленного опия. В соседней с Лабораторией комнате принятый опий упаковывался, а оттуда отправлялся в соседнее здание для сушки. Последнее представляло собою бывшее здание казначейства, приспособленное, насколько это было возможно, для воздушной сушки опия. Кроме того, часть опия сушилась на чердаке под железной крышей.

Работа по опию была здесь распределена приблизительно в следующем порядке. Во главе организации стоял порайонный переселенческий начальник П. И. Шебалин при ближайшем деятельном участии местного аптекаря Б. Е. Кагана, который руководил технической частью приемки, упаковки и сушки опия. Непосредственно по исследованию опия работали студенты М. Д. Киракосянц и М. Я. Казанцев и г-жи А. Т. Головизнина и Р. Левина. Студенты принимали временами участие также и в приемке опия.

Оборудование лаборатории было далеко не полное. Для производства массовых анализов ощущался недостаток в необходимой для исследования стеклянной посуде. Не имелось химических весов; их пришлось заменить весами, любезно предоставленными местным казначейством. Лишь постепенно удалось пополнить инвентарь лаборатории.

<�…>

По приему опия работали приглашенные для этой цели приемщики во главе с инструктором — студентом Д. Г. Каракашем. Работа в приемной была весьма напряженной. Народ в прямом смысле слова осаждал приемщиков массовой доставкой опия, который доставлялся большею частью мелкими партиями.

<�…>

Непосредственной руководительницей работ по упаковке и сушке опия являлась Т. А. Желвакова, которая своей распорядительностью и энергией значительно способствовала успешному ходу работ.

Опийная организация в значительной степени отразилась на благосостоянии бедного туземного населения. Получая сравнительно хорошую цену за опий, дунгане, киргизы, а также часть русского населения имели возможность еще в июле, когда деньги для землевладельца имеют особую ценность, оплачивать труд рабочих и приобрести необходимые в хозяйстве предметы. Эта же организация оказала заметное влияние также на обороты местных магазинов.

Однако несмотря на хорошую цену, какую платила организация за опий, часть его вывозилась в Китай. Соблазн со стороны Китая был настолько велик, что, несмотря на бдительность стражи, опий продолжали вывозить в довольно значительных количествах. Скупщики-китайцы платили по 40—50 руб. за джин (1½ фунта) опия. Впоследствии эта цена возросла до 100 рублей и более. Часто страже удавалось конфисковать довольно крупные партии опия, предназначенные для вывоза в Китай. Такой опий был обыкновенно упакован в так называемую дунганскую, или китайскую упаковку, весьма пригодную для транспорта опия в сыром виде. Неоднократно при конфискации опия находили у скупщиков китайское оружие, холодное и огнестрельное.

Ознакомившись таким образом с ходом работ по опийному делу и принявши по возможности участие в них, я осматривали плантации г. Пржевальска и его окрестности. Среди посевов сурепки и хлебов резко выделялись цветущие маковые поля. Как в Пишпекском опийном центре, так и здесь был посеян мак различных сортов: белый, пестрый, сине- и красно-фиолетовый. Состояние посевов было самое разнообразное То имелся мак, достигающий до 1,5 метра высоты, то наполовину ниже. По большей части мак был поливной, ярового посева. Лишь на возвышенных местах, напр., в Каракольском ущелье, имелись богарные посевы, дающие более светлый опий.

В Пржевальском опийном центре, подобно остальным центрам, надрезы делались поперечные; лишь на некоторых участках, на которых вытяжкой опия занимались киргизы-чирики, надрезали головки вдоль. На маковых полях работали почти исключительно туземцы: киргизы, дунгане, кашгарлыки, отчасти китайцы. Женским и детским трудом пользовались сравнительно очень мало. Лучшими работниками являлись дунгане и кашгарлыки. Многие киргизы, занимавшиеся первый год вытяжкой опия, работали сравнительно плохо как в смысле правильности надрезов, так и в смысле продуктивности работы.

Как выше отмечено, посевами опийного мака занималась в Пржевальске часть русского населения. Так, напр., у одного русского предпринимателя оказались засеянными до 25 десятин, у многих от 3—5 десятин. У туземного населения посевы были небольшие, редко превышающие одну десятину.

<�…>

Кроме Пишпека, Токмака и Пржевальска, мне предстояло посетить еще один опийный центр, а именно Джаркент, лежащий в 330 верстах на северо-восток от Пржевальска. Этот центр, принимая во внимание климатические и почвенные условия, должен играть выдающуюся роль в деле добывания опия в Семиречье. Обилие солнечных дней, ничтожное количество осадков в июне, июле и августе, плодородный лессовый грунт, часто эолового происхождения, народонаселение — дунгане и таранчи — привыкшие к интенсивному, кропотливому труду по полеводству, садоводству и огородничеству, являются залогом того, что опийное дело в Джаркенте должно и может процветать. <�…>

Ознакомившись с ходом работ по опийному делу в Пржевальском уезде, я выехал 18-го июля в Джаркент, куда и прибыл 21-го июля. Насаждения опийного мака здесь разбросаны по всему уезду, что представляет немало затруднений при приемке опия и для ограждения его от вывоза в Китай, граница которого непосредственно примыкает к некоторым опийным районам уезда. Поэтому неудивительно, что значительная часть опия Джаркентского центра, несмотря на бдительность опийной стражи, была тайком вывезена в Китай.

Опийным делом в Джаркенте руководил порайонный переселенческий начальник В. А. Шавров при непосредственном участии в этом деле учителя сельскохозяйственной школы М. О. Шалля. Приемка, исследование и сушка опия сосредоточена здесь в одном небольшом здании. Приемкой опия руководил студент Е. A. Бежаницкий, анализы производила женщина-фармацевт В. Д. Городецкая.

Опий доставлялся сюда в упакованном уже виде. Упаковочным материалом преимущественно служили листья лопуха и мака, реже листья подсолнечника и лепестки мака. Форма и величина кусков опия были самые разнообразные. Иногда кусок доставляемого опия состоял из нескольких малых кусков, сложенных вместе. При приемке кусок с той или другой стороны обнажался и осматривался. Подозрительные в фальсификации куски передавались в лабораторию для исследования.

В общем следует отметить, что фальсификация опия представляла и в Джаркенте явление весьма редкое. Так, напр., обнаружена была фальсификация опия один раз урюком, другой черноземом.

Как в Пржевальске, так и в Джаркенте лаборатория была оборудована весьма скромно. Имеющиеся там технические весы были впоследствии заменены более точными весами, любезно предоставленными лаборатории местным казначейством. Кроме того чувствовался некоторый недостаток в стеклянной посуде, в уксусном эфире, который был заменен впоследствии эфиром этиловым.

<�…>

Будучи в Пржевальске, я возбудил вопрос о желательности постановки некоторых полевых опытов с целью выяснения вопросов, имеющих практическое значение. Выяснением этих вопросов я предполагал заняться в Джаркенте, но вследствие того, что был постоянно в разъездах, я не имел возможности лично ставить опыты и следить за ними. Поэтому я обратился с просьбой к управляющему Джаркентской сельскохозяйственной школой В. Ф. Ильеву взять на себя труд по производству указанных опытов, на что он любезно согласился. Наметив план опытов, я выехал на маковые плантации, расположенный на берегу реки Ку вблизи урочища Ку. Посевы мака принадлежали почти исключительно дунганам. На некоторых участках мак был еще в цвету, он был разноцветный, как это наблюдалось и в остальных опийных центрах Семиречья. Лишь на одном из участков мне удалось видеть почти однородный сорт мака с белыми лепестками с розовой каймой. Такой сорт считается дунганами лучшим и называется «Люгудоза», т. е. лучший сорт. По данным местных дунган, худшим сортом в смысле выхода опия считается мак с фиолетовыми лепестками. На вопрос, почему дунгане не выбрали семена лучшего сорта, мне заявили, что так как посевы опийного мака раньше были запрещены, то получить в этом году семена определенного сорта представлялось весьма затруднительными; пришлось брать семена, какие попадались.

Из бесед с дунганами выяснилось, что значительными препятствием к успешному расширению площади посевов мака служит малоземелье дунган, — этих лучших знатоков опийного дела. Благодаря малоземелью, дунгане и отчасти таранчи принуждены брать в краткосрочную аренду по высокой цене землю от киргизов или у местного русского населения. Не успел еще дунганин удобрить и как следует обработать запущенный арендованный участок, как собственник на следующий год берет его обратно. Дунганину остается снова взять в аренду другой запущенный участок, земли, чтобы по приведении его в культурное состояние снова вернуть обратно владельцу.

Поэтому в целях более широкого развития опийного дела следовало бы возбудить вопрос о наделе туземного населения для опийных посевов свободными участками казенных земель и лесных дач. Их следовало бы отдавать на льготных условиях в долгосрочную аренду, причем последнюю поставить в прямую зависимость от поставки опия.

<�…>

На другой день утром (26-го июля) я выехал обратно в Пржевальск, куда был вызван телеграммой П. И. Шебалиным ввиду возникших затруднений, связанных с сушкой опия.

<�…>

В начале августа количество доставляемого населением опия достигло 70 пудов в день. Качество его также повысилось: доставлялся опий, по сравнению с прежними доставками более сухой и плотный. На полях имелось еще много мака ненадрезанного. Все это подавало надежду набрать довольно много опия.

Однако все более и более усиливались слухи о том, что киргизами подготовляется восстание. В Пржевальске царило сильное возбуждение. Тревожные слухи оправдались, вследствие чего 10-го августа прекратились работы по опию. Опасаясь за целость опия, помещения были наглухо закрыты, огневая сушка приостановлена. Спертый воздух в сушильных помещениях не мог, конечно, способствовать быстрому высыханию недосушенного опия, вследствие чего качество последнего несколько понизилось. Работы были возобновлены лишь 19-го августа, когда жизнь в городе постепенно оживилась.

Происшедшие и происходящие в то время события потребовали от порайонного переселенческого начальника П. Шебалина столько самой напряженной работы по продовольственному делу беженцев и по организации заборки хлебов, что он не имел возможности принять участия в очередных работах по опию. Точно так же, аптекарь Б. Каган был всецело поглощен перевозкой и установкой аптечного инвентаря и ведением своего дела, вследствие чего мог уделить опийному делу сравнительно мало времени. Ввиду этого главное руководство работами по упаковке и сушке опия я должен был принять на себя. Непосредственная приемка опия от туземцев в связи с происшедшими событиями прекратилась почти совершенно. Доставлялся опий конфискованный или найденный. Его привозили преимущественно солдаты. Этот опий весьма часто содержал плесень, для прекращения развития которой применяли огневую сушку. С приближением осени температура воздуха постепенно понижалась, вследствие чего воздушная сушка шла весьма медленно.

Для упаковки высушенного опия П. Шебалиным были заготовлены жестянки. Так как разломанный на куски и высушенный опий занимал много места, то решено было его измельчить и отправлять в виде крупного порошка, чем значительно сокращался его объем. За неимением мельниц, толчение производилось в ступках. Высушенный опий измельчался сравнительно легко, так что один рабочий мог истолочь в течение дня до двух пудов опия. Особенно пригодными для этой работы оказались кашгарлыки.

Срок моей командировки истек 18-го сентября; к этому времени я должен был быть уже в Петрограде.

Однако выезд из Пржевальска возможен был лишь 10-го сентября, когда выступил отряд казаков по направлению к Джаркенту. К казакам присоединилось свыше ста подвод должностных лиц и отчасти крестьян-беженцев.

Перед отъездом в опийной Лаборатории под председательством Д. В. Антонова состоялось совещание по поводу дальнейших работ по опию. Поездка в Джаркент была полна лишений. Несколько ночей пришлось провести под открытыми небом и вдобавок под дождем. Лишь на шестые сутки мы прибыли в Джаркент. Доставка опия здесь уже прекратилась; продолжалась лишь его сушка, которая шла весьма медленно. Кроме того, и здесь оказались некоторые куски с плесенью. Ввиду этого, все куски были пересмотрены, очищены от излишнего упаковочного материала, и тронутые плесенью и вообще более мягкие куски подвергнуты огневой сушке. Для этой цели уполномоченный местного пивоваренного завода разрешил нам пользоваться солодовой сушильней.

Обсудив совместно с представителями опийного дела дальнейший ход работ по сушки; опия, я выехал 20-го сентября из Джаркента в г. Верный, а оттуда в Пишпек. Здесь оказались собранными, как мне передал И. Иванов, лишь около 25 пудов опия. Большую часть этого количества нужно отнести на долю опия токмакского.

Из Пишпека я выехал через ст. Арыс в Ташкент, а оттуда обратно в Петроград, куда и прибыл 13-го октября.

Заканчивая первую часть своего отчета, я считаю нужным привести здесь свои фармако-ботанические наблюдения, сделанные мною во время поездок по Семиречью. Эти наблюдения, конечно, я мог сделать только попутно, так как специально заняться фармако-ботаническим обследованием края за отсутствием времени мне не удалось.

<�…>

Особый интерес представляет Aconitum napellus var. tianschanic. Lipsky (иссык-кульский корешок). Это растение распространено в довольно большом количестве в предгорьях окрестностей Пржевальска.

Для выяснения вопроса о возможности и условиях сбора этого растения, я совершил экскурсию в Малое Джергесское ущелье, где, по словами лесничего С. Ф. Трубицина, произрастает аконит. На этой экскурсии считаю нужными здесь вкратце остановиться.

Джергесское ущелье находится в верстах 25 от города Пржевальска и представляет одно из небольших ущелий северного предгорья Терскей Алатау. Выехал я туда вместе с С. Ф. Трубициным. Подъем был сравнительно крутой и дорога шла по берегу небольшого, но бурного ручейка. Так как местность у начала ущелья лежала приблизительно на высоте 6000 футов над уровнем моря, то мы скоро после начала подъема находились уже в флористической зоне лугов, с обычной для нее растительностью, и столь же скоро достигли зоны хвойного леса, почти единственными составными элементом которого являлась красивая Picea Sсhrеnkiana F. еt M. Из лиственных древесных породи встречались Berberis heteropoda Schrenk., Lonicera и Ribes, а изредка крупные экземпляры Sorbus tianschanica Rupr.

Предвестником Aconitum tianschanic. являлся Асоnitum excelsum Rchb., граница распространения которого лежит несколько ниже границы A. tianschanic. Собирать клубнекорни последнего в Джергесском ущелье довольно легко, так как растение встречается здесь в больших относительно количествах. Благодаря рыхлой почве выкапывание клубнекорня не представляет затруднений. Выкапываемая подземная часть аконита состоит преимущественно из двух, реже трех клубнекорней. <�…>

Сбор клубнекорня был поручен С. Ф. Трубициным киргизам, которые хорошо знакомы с ядовитыми свойствами корня. Они пользуются иссык-кульским корешком для лечебных целей, а иногда и для целей преступных. Корешок называется киргизами «у-коргошин», т. е. яд-пуля, что указывает на быстрое действие его; он употребляется ими в свежем виде для натирания опухолей. В виде отвара он принимается внутрь против разного рода заболеваний. По утверждению киргиза, с которым я беседовал на эту тему, настой, приготовленный на холодной воде, более ядовит, чем приготовленный на горячей. Это можно объяснить тем, что комплекс ядовитых составных частей аконита отчасти расщепляется при нагревании.

Далее, у киргизских женщин иссык-кульский корешок является излюбленными средством для самоотравления. Разлады с мужем часто кончаются тем, что жена принимает отвар корешка и быстро кончает счеты с жизнью. По словам сравнительно еще молодого киргиза, с которым я беседовал, ему известны два десятка случаев такого самоотравления, но ни одного случая, когда бы жена отравила корешком своего мужа.

Мне приходилось видеть большое количество аконита проездом через перевал Санташ. Как там, так и в Джергесском ущелье рядом с аконитом растет чемерица, Veratrum album L. Такое явление мною наблюдалось и в Швейцарии, где в зоне альпийских лугов, вблизи пастушьих хижин, рядом с аконитом росла чемерица.

<�…>

Опыт первого года показал, что культура опийного мака для добывания из него опия вполне возможна в Семиречье, и может быть рекомендована как выдающаяся отрасль растениеводства и промышленности. В подтверждение сказанного служат следующие факты и соображения: 1) опий, полученный в Семиречье, оказался, как по своему содержанию морфия, так и по остальным своим качествам, вполне отвечающим требованиям, предъявляемым к опию, предназначенному для фармацевтических целей; 2) почвенные, равно как климатические условия Семиречья, являются вполне благоприятными для процветания этого дела; 3) в Семиречье имеется подходящая рабочая сила в лице опытных в опийном деле дунган и таранчей и дешевые рабочие руки — киргизы, китайцы и кашгарлыки; 4) в крае отсутствует культура хлопка, являющаяся сильным конкурентом остальных культур в Туркестане; 5) имея в виду сравнительно высокую цену опия как сельскохозяйственного продукта, плата за провоз не может заметно отразиться на цене товара.

Однако практика первого года опийной организации хотя и выяснила много важных вопросов, но она задала, в свою очередь, и новые вопросы, которые предстоит решить в будущем. Как в настоящем отчете уже сказано, выяснению подлежат, между прочим, такие вопросы, как, напр., какие сорта мака являются наиболее выгодными для возделывания, когда лучше производить посевы, как отражаются различного рода удобрения на составе и количестве опия и пр. Далее, помимо определения морфия, предстоит производить массовые определения других составных частей семиреченского опия (наркотина, кодеина) и выяснить связь их с почвенными и климатическими условиями. Наконец, предстоит выработать методику исследования опия на присутствие примесей, встречающихся в Семиречье.

Кроме этих вопросов, носящих более или менее научный характер, но не лишенных практического значения, предстоит решить вопросы чисто практического характера.

Одним из наиболее важных и неотложных практических вопросов является вопрос о способах сушки опия. Практика показала, что обычная сушка опия в виде кусков, завернутых в тот или другой оберточный материал, является процессом весьма длинным и вызывающим часто нежелательные для качества продукта явления. Поэтому необходимо выработать способ сушки, позволяющий получить в более или менее непродолжительное время сухой товар в виде порошка или кусков.

Что же касается выработки способов сушки, то предварительные опыты могут быть сделаны в Петрограде. На основании результатов, полученных при этих опытах, следует наметить план сушки на плантациях.

Для решения задач, требующих постановки биологических опытов, необходимо учредить опытные поля. Лабораторные же опыты могут решаться попутно в хорошо оборудованных лабораториях опийных центров при наличности достаточного количества аналитиков.

Для увеличения площади посева мака и для пользы опийного дела, желательно привлечь из туземного населения преимущественно дунган и таранчей. С этой целью желательно предоставить малоземельному дунганскому и таранчинскому населению в долгосрочную аренду свободные казенные земли с обязательством посева на них мака.

Далее, для того, чтобы дать возможность малоимущему классу населения заняться на выгодных условиях опийным делом, желательно открыть для него дешевый краткосрочный кредит.

Для того, чтобы наиболее выгодно использовать семена мака, желательно в будущем устроить для переработки семян маслобойню. Последняя могла бы взять на себя также переработку семян сурепки, культура которой широко распространена в Семиречье.

Для пресечения вывоза опия в Китай, необходимо ввести в действие соответствующее законоположение и организовать для этой цели особую стражу.

Само собою понятно, что такое дело, как добывание опия, должно находить