КСП и Владимир Высоцкий
Констатин Коханов — 27.07.2011
Можно подумать, что Владимир Высоцкий был единственным в стране бардом, как в то время был главным сатириком Аркадий Райкин, которому дозволялось в определённых рамках критиковать человеческие пороки и работу отдельных руководителей, рангом не выше директора магазина и начальника ЖЭКа. В те годы уже повсеместно начали создаваться КСП – клубы самодеятельной песни, и с каждым годом количество авторов-исполнителей стремительно росло. Если на первом фестивале самодеятельной песни, организованном студентами МЭИ в 1959 году, в котором приняли участие барды из пяти вузов, выступили 30 исполнителей, то уже к концу 1960-х годов в фестивалях принимали участие более 20 клубов, и число исполнителей достигало до 500 человек.
Это не могло не вызвать беспокойства у партийного руководства страны, не столько из наличия в этих песнях блатного жаргона, сколько из-за того, что нельзя никак было повлиять не репертуар, который никем не утверждался. Когда 29 августа 1967 года во время похода погиб молодой бард В.Грушин из клуба «Поющие бобры», его памяти решили посвятить общесоюзный слёт.
Перед этим слётом был проведён в марте 1968 года в Новосибирске первый всесоюзный фестиваль, на базе клуба «Под интегралом» в Академгородке. Не буду останавливаться на финансировании этого мероприятия, думаю, что уже есть среди посетителей моего блога те, кто знает об этом лучше меня. Во всяком случае, была сделана попытка как-то отрегулировать это новое массовое молодёжное движение в приемлемом для партийного руководства русле.
Фестиваль проходил неделю. Но всё испортил известный литератор Александр Галич, который исполнил песни откровенно диссидентского содержания и хотя представители из райкома комсомола, постарались «не заметить» в его песнях ничего крамольного, но клуб «Под интегралом был закрыт.
С тех пор наиболее массовый характер стали иметь фестивали имени Грушина, на Волге, под Куйбышевым. На первом - в сентябре 1968 года было 600 человек, в июле 1969 года - более двух тысяч, в 1970 году - собралось около четырёх тысяч, в 1971 – пять тысяч. В 1978-1979 годах количество участников колебалось от 39000 до 100000 человек. Люди на «грушинские» фестивали приезжали практически со всех концов Советского Союза.
В 1979 году, когда организаторы Грушинских фестивалей почувствовали, что партийное руководство страной всерьёз решило с ними разобраться, то они также провели фестиваль патриотической песни, но было уже поздно. Разбираться с бардами доверили региональным властям, и первой жертвой в 1980 году стал Грушинский фестиваль. Предлог был надуманный, но срабатывает у властей до сих пор: «Организаторы не могут поддерживать порядок, а участники оказывают неблагоприятное влияние на экологию тех мест». Дальнейшие подробности я опускаю, потому что мы вплотную подошли к прискорбной дате - смерти 25 июля 1980 года Владимира Высоцкого.
Дальше я просто, без сокращений и комментария, процитирую несколько строк из книги А.В.Шубина «Диссиденты, неформалы и свобода в СССР» (М., Вече», 2008, стр.296) о Владимире Высоцком:
«…Он не был участником каких-либо движений, но стал центром целой сети поклонников, тиражировавших магнитофонные записи его песен. Они были «энциклопедией советской жизни», поражали слушателей правдивостью и обострённым чувством справедливости. Высоцкий мог «войти в образ» фронтовика, работяги, «зека», милиционера, сумасшедшего.
В «инстанциях» В.Высоцкий проходил по разряду актёров и не получал официального признания, как поэт. Тем более, что содержание его песен сомнительное. То блатная – лирика, то – социальная критика. Но в конце его жизни ситуация начала меняться – была снята телепередача «Кинопрограмма», где он исполнял свои песни…» да и его друг Михаил Шемякин в последние годы жизни Высоцкого, ему здорово помог.
Он ему купил самые лучшие магнитофоны, первоклассные микрофоны для гитары и голоса отдельно, чтобы записи были, как можно лучше, и сам вёл эти записи, перед этим хорошо натренировавшись, заставляя Высоцкого сначала петь, а потом уже переходить на беседы о жизни.
Вот теперь, после такого лирического отступления, я снова повторю, то, за что половина читателей опять назовёт меня мерзавцем, а вторая деликатно промолчит, наблюдая, как несколько человек избивают одного ногами, пусть даже виртуально, на страницах его же блога (смотрите статью «Знал ли Высоцкий, что его используют, как «подсадную утку?»).
Вы наверно обратили на странное совпадение смерти Высоцкого и закрытия Грушинских фестивалей, в одном и том же году.
Случайность, - хотелось бы так думать! Но кто тогда из простого народа слышал о Грушинских фестивалях и знал о репертуаре исполняемых там песен, хотя с 1972 года стали выпускаться самиздатовские сборники. Правда, их было не столько, чтобы с ними мог ознакомиться каждый и потом где-нибудь исполнять, и тем более распространять в записях, как песни Высоцкого. Владимира Высоцкого слушали все, как тогда уже говорили и в подворотне, и в Кремле. Он действовал намного эффективнее, расположенные вдоль границ Советского Союза «радиоглушилок» вражеских голосов, своим голосом и понятным народу репертуаром, и «глушил» всех прочих бардов, с их социальными протестами, как бы они «брались за руки, чтоб не пропасть поодиночке».
Неужели бы власти не смогли пресечь распространение магнитофонных записей Высоцкого, если бы почувствовали от них какой-нибудь вред, а не очевидную пользу в идеологической и информационной войне с Западом.
Наоборот, с каждым годом увеличивался выпуск магнитофонов, мало того не препятствовался ввоз в страну и импортных двухкасетников, чтобы ещё больше упростить размножение новых творений любимого народом барда.
Я в 1974 году купил портативную печатную машинку Москва, после проверки её в магазине, с неё там была сделана контрольная распечатка, для передачи компетентным органам. И что я мог напечатать на этой машинке, какой принести вред, печатай прокламации, когда на четвертом экземпляре, напечатанном под копирку, текст уже был трудночитаем. А магнитофонов покупай, хоть несколько штук, без всякой регистрации, конечно, не всякий, какой тебе хотелось, но простой, стационарный уже не являлся тогда дефицитом.
Смерть Высоцкого, волна подражателей, которых хватало уже при его жизни, но уже со своим репертуаром – и отмашка «прикрыть самодеятельность». А теперь считайте – использовала ли власть в стране талант Владимира Высоцкого или нет!
Ну, что я всё говорю, как будто стараюсь оправдаться, пора мне дать возможность высказаться самому Владимиру Высоцкому:
Я бодрствую, но вещий сон мне снится.
Пилюли пью – надеюсь, что усну.
Не привыкать глотать мне горькую слюну:
Организации, инстанции и лица,
Мне объявили явную войну
За то, что я нарушил тишину,
За то, что я хриплю на всю страну,
Чтоб доказать – я в колесе не спица,
За то, что мне неймётся, и не спится,
За то, что в передачах заграница
Передаёт мою блатную старину,
Считая своим долгом извиниться:
«Мы сами, без согласья…» - ну и ну!
За что ещё, - быть может, за жену,
Что, мол, не мог на нашей подданной жениться;
Что, мол, упрямо лезу в капстрану
И очень не хочу идти ко дну;
Что песню написал – и не одну –
Про то, как мы когда-то били фрица,
Про рядового, что на дзот валится.
А сам – ни сном, ни духом про войну.
Кричат, что я у них украл Луну
И что-нибудь ещё украсть не премину,
И небылицу догоняет небылица.
Не спится мне. Ну, как же мне не спится?!
Нет, не сопьюсь, я руку протяну
И завещание крестом перечеркну,
И сам я не забуду осениться,
И песню напишу - и не одну, -
И в песне той кого-то прокляну,
Но в пояс не забуду поклониться
Всем тем, кто написал, чтоб я не смел ложиться.
Пусть чаша горькая – я их не обману.
(написано до 1978 года)
Интересные ретрофото 
Любовь голубиная 
Фаршированная щука в стиле фьюжн 
Без названия 
Автопоезд ЗИЛ-157, Шаньси 
Конкурсная работа номер два. Училка 
Фигуры Хладни и квантовый хаос 
Павловец М.Г. Неоавангард в русскоязычной поэзии: вторая половина XX — начало 
