Знал ли Высоцкий, что его используют, как «подсадную утку»?

Владислав Трофимов: «…И нигде у Зиновьева нет ни слова о Высоцком, как о подсадной утке. Сплетник ты, Коханов. И мерзавец».
Не правда ли, какое прекрасное начало рассказа о том, что является твоим личным мнением, но мне и не такое приходилось слушать, - и что я фашист, и что надо мной надо учинить открытый процесс, как при Ленине над каким-то Курским. Но тут, хотя бы один, сказал то, что обо мне думает. А мог бы, как в старые добрые времена состряпать и коллективное письмо в адрес администрации Гайдпарка.
Написали же на меня в 1985 году, целых четыре коллективных письма в газету «Правда» и два лично в адрес генсека М.С.Горбачёва, где назвали фашистом, только за то, что я всех поставил в одну очередь на улучшение жилищных условий и своим распоряжением распустил ревизионную комиссию ЖСК во главе с «кристально чистым» коммунистом Риттенбергом Давидом Соломоновичем. Кстати после развала СССР он сразу же сбежал в США, потому что в Израиле таких принудительно лечат.
Отвечать на оскорбления в свой адрес таким господам, как Трофимов, которые сейчас побежали к Прохорову заниматься «Правым делом», как и большинство «Друзей Высоцкого», которые 25 июля, снова начнут лить крокодильи слёзы по его безвременной кончине, одно и то же, что говорить телеграфному столбу – перестань гудеть. Но кое-что объяснить всем, я всё-таки постараюсь.
Во-первых, не Александр Зиновьев, а Константин Коханов сказал, - задолго до того, как некоторые «прочитали» «Зияющие высоты», - что «Высоцкого использовали, как на охоте подсадную утку».
Во-вторых, это не говорит о том, что Высоцкий кого-то сам «сдавал» в КГБ или там отчитывался, как его театральный руководитель Юрий Любимов, для которого, как мы недавно узнали, даже вся его театральная труппа – ничего собой не представляющая массовка, и по сравнению с ним, значит не больше, чем «клопы в диване».
Сначала я предоставляю читателям возможность, узнать, что представлял собой советский театр в то время, когда Высоцкий находился в зените своей славы, причём от самого помощника М.А.Суслова – Александра Байгушева:
«…Особого разговора заслуживает театр. Союзной творческой организации по традиции не было. А ВТО – Всероссийское Театральное Общество с 1964 по 1986 год возглавлял великий русский артист Михаил Иванович Царёв, отчаянный русофоб.
В ВТО было сильное русское правое крыло, во главе с критиком Зубковым и такими крупными русскими главными режиссёрами, как Охлопков, Андрей Гончаров, ленинградец артист и режиссёр Игорь Горбачёв.
Еврейское левое крыло возглавлял драматург Шатров (Маршак) – автор насквозь русофобских и скрыто троцкистских пьес о Ленине. Вокруг псевдо-ленинских пьес Шатрова в верхах вечно кипел скандал. Сам, кстати, родственник репрессированных видных троцкистов, но его поддерживал Андропов -Файнштейн. Андропов же всеми силами поддерживал еврейский «Театр на Таганке» Любимова (дочка Ира у него была замужем за артистом) и такой же субъективный «Ленком» Марка Захарова. Театр-студия «Современник» сначала Ефремова, потом Табакова болтался между двумя стульями, как и потом МХАТ с Ефремовым. Но «Малый театр» («Дом Островского»!) Михаила Царёва традиционно оставался русской цитаделью.
Вся театральная провинция, за малым исключением, была русской. Я (Александр Байгушев) после АПН какое-то время поработал спецкором «Театральной жизни» (куда только не забрасывала номенклатурная «служебная необходимость»!). Колесил по русской провинции и использовал эту возможность для организации русских опорных пунктов на местах. Парадоксально, но высшее партийное руководство страны тогда думало о состоянии умов в провинции и хотело быть информировано о нём не только по гладким обкомовским отчётам и не по несколько тенденциозным (особенно к православию и всему специфически русскому!) сводкам андроповского КГБ. Вот и пришлось мне много поездить…» (А.И.Байгушев «Русский орден внутри КПСС», М.,Эксмо, 2006, стр.220-221).
Отрывок из книги, конечно, имеет неприятный душок, от навязываемого читателям мнения, что во всём виноваты только евреи, а не все те, кто в высших эшелонах власти носил в кармане партбилет, в качестве пропуска в один из спецраспределителей, недоступных простому народу благ.
Но, тем не менее, из сказанного, становится понятно, что не просто так, всячески «поощрялись» (не чинили особых препятствий) выступлениям Высоцкого в различных НИИ и в определённых «сверху», рабочих и творческих коллективах, где можно было по реакции слушателей, понять насколько они лояльны советской власти.
Даже по тому, кто посещал концерты Высоцкого, могли тогда принять решение, кого сделать не выездным, а за кем-то установить негласное наблюдение. В Москве всё было под контролём, и те, кто считал себя в душе «декабристами», посещая «Театр на Таганке» даже не подозревали, что находятся под колпаком компетентных органов и используются в качестве «подсадных уток». И тем самым, в своих творческих или производственных коллективах, облегчали работу сотрудникам Лубянки, вычислять инакомыслящих, для проведения с ними последующих бесед профилактического характера.
А вот для идеологической работы в провинции требовались такие люди, как Александр Байгушев или Михаил Михалков, младший брат автора советского и российских гимнов Сергея Михалкова, который «пас» не менее известную, чем Высоцкий в то время, личность, как Вольф Мессинг. В чём заключалась его работа он в частности рассказывает в своей книге «Вольф Мессинг – гипнотизёр, телепат, пророк» (М., Грааль, 2002, стр.26):
«…В своё время около двадцати лет я работал пропагандистом военно-патриотической темы от Главного Политического Управления Вооружённых Сил СССР от генералов Голикова, Востокова, Аниковича, от Главного Политического Управления погранвойск СССР, обслуживая армейские, флотские и пограничные войска.
Имея на руках специальный документ, я получал закрытую информацию в любой республике, заходил в лагеря убийц и беседовал с заключёнными, изучал военные материалы в музеях и комнатах Славы.
Однажды с Мессингом мы приехали в одно из военных училищ, в комнату вошёл курсант. Мессинг с ним беседовал, я сидел рядом…».
Разве не могло быть то же самое, когда Высоцкий выступал где-то в НИИ со своими песнями, чтобы при этом, кто-то не сидел в зале, не для того чтобы слушать его песни, а наблюдать за реакцией зала или за определённым кругом лиц, которых следовало проверить на лояльность к советской власти.
Не знаю, как проходили творческие беседы Юрия Любимова с Юрием Владимировичем Андроповым в его кабинете – думаю, что в наглухо закрытых дверях и без свидетелей. Но как проходила беседа с Марком Захаровым и Олегом Янковским со слушателями АОН при ЦК КПСС, на уровне первых секретарей горкомов партии и депутатов верховных советов союзных республик, я видел собственными глазами, потому что сам присутствовал на этой встрече.
Не подумайте, что я занимал какой-то большой партийный пост или был преподавателем этой академии. Просто я руководил там одной из технических служб и мог себе и своим подчинённым доставить удовольствие присутствовать на просмотрах ещё не вышедших на экраны страны кинокартин. В тот раз обсуждался, после просмотра, фильм Марка Захарова «Убить дракона» (1988, СП СССР-ФРГ), эзопов язык которого, уже раздражал, на фоне тех публикаций, которыми тогда пестрили газета «Московские новости» и журнал «Огонёк». Когда на Марка Захарова посыпались со всех сторон вопросы и он, не зная, на какой вопрос сначала ответить, сидящий с ним рядом за столом «товарищ», похлопал его по плечу и сказал, - «Расслабьтесь, здесь, посторонних нет. - Говорите, что считаете нужным, сказать, а что касается остального, - как надо было бы толковать тот или иной эпизод с позиций марксизма-ленинизма, - я после выступления режиссёра, объясню это каждому, кто захочет узнать, сам, но только после этой творческой встречи»…
Думаю и сам Владимир Высоцкий, догадывался, что его используют часто в качестве «подсадной утки». Возможно, в этом и заключается вся трагедия его короткой жизни. Вечная ему, память!
|
</> |