Кража в поезде
Юрий Лучинский — 22.07.2011
Голова разлеталась в дребезги от
тряски.
Пересохший рот был мёртв и даже не
мог материться.
Осознание, что
тряска исходит не от поезда, пришло вместе с видом проводника.
Усиленно трясшего за грудь и плечи.
Пара ментов в проходе вагона ожидала пробуждения
клиента.
За сутки, проведённые на
воле, инстинкт зека не ослаб. Перед любым «начальником» нужно быть
собранным.
Вовка вскочил, морщась
и кряхтя.
- Откуда? Куда?
Оканье мента предполагало, что поезд ещё не покинул пределов Вологодской области.
- Домой еду, гражданин сержант! В Ленинград.
Пояснять, откуда он едет, было излишним. И могло бы выглядеть, как намёк на глупость вопрошающего.
- ДОкументы-тО давай.
Новенькая хрустящая справка об освобождении исчезла, неосмотренная, под ментовским кителем.
- Что он делал-тО?
- Да шатался тут пьяный, к
людям всё приставал о жизни поговорить. Да всё рассказывал, какой
он грозный, - проводник успокоенно говорил общие
фразы, уверенный в избавлении от неудобного
пассажира.
- ЯснО,
пОйдём!
Сержанты встали углом, обозначая проход в сторону
проводницкого купе.
***
- Ну и чо нам с
тОбой делать? Кажись, пОра тебе
ОбратнО?
Безударные вологодские «о» зазвучали жёстковато для
певучего прононса.
- Да за что, гражданин
начальник? Я же откинулся. Еду себе тихо-мирно. Водочки вот выпил
от радости и спать. А это мне сейчас можно. Если что не так,
гражданин начальник, то я до самого Ленинграда в тамбуре простою,
чтобы никому не мешать. А обратно-то за
что?
Сержант, что постарше, медленно читал вытащенную из
кителя вовкину справку:
-
…Владимиру…..Отбывал…пО статье сто сорОк
четыре….по…тысяча девятьсот семьдесят
девятОгО…учреждения…
- Так, кОроче,
пО стольнику нам. И вылезаешь в ВолОгде. Пока у
тебя тут такие, как ты, всю капусту не ОтОбрали и
тебя, кОзла, отсюда не скинули.
- Гражданин сержант, обижаете! Нет у меня столько. Козлом никогда не был. Ни с кого не имел. На зоне заработков не было, иск удерживали. На дорогу от хозяина только деньги. Были у Вовки несколько червонцев, из карманных зековских, получаемых правильным мужиком за мелкие халтуры, поделки и т.п. Но требовавшихся ментам дурных денег не могло даже присниться. Заначил при освобождении. Да сильно и не шмонали. Что с него взять?
- И чо ты думаешь, мы тебя так тут и Оставим? Не Оставим. ПрОвОдник! Иди сюда.
Младший быстро ошмонал Вовку. И червонцы заначенные вытащил, передав старшему.
Вновь появился проводник. Мелкий мужичишко в засаленном железнодорожном кителе. Юлящие движения. Бегающий взгляд. Досада на лице в связи с отвлечением от основной работы – добывания денег с пассажиров. Которых в плацкартном вагоне много, но навара от которых мало. И желание быстрее избавиться. Как от пьяного зека, так и от жадных ментов.
***
- Сидеть, не вставать! - юношеским голосом рявкнул молодой, - пОтом вОды пОпьёшь.
Вовка сидел в купе проводника, умирая с похмельной жажды и тоски от непонятно еще какой беды. Хозяин купе уединился в закуточке за стенкой со старшим ментом. Младший с суровым смотрел из коридора через приоткрытую дверь…
- Вот он. Смотрим. ВнимательнО.
В приоткрытой двери исчезло лицо молодого. Появилось лицо старшего. Открывшийся проём показал двух засаленных баб в поездной форме. Тупо глядящих на Вовку и послушно кивающих на слова мента.
- Видели? Всё поняли? СвОбодны.
Поездные бабы, покачиваясь, удалились в тамбур.
Старший засунул в планшетку-«лентяйку» какой-то замызганный кошелёк, вложенный в тонкую пачку согнутых листов бумаги. Встал у приоткрытой двери, охраняя Вовку. На секунду отвлёкся, глянув в окно у кипятильника.
- ВолОгда уже. Иди рапОрт быстрО пиши. Выходим.
«…Начальнику ЛОВД на станции Вологда… мною,… совместно с… на перегоне…задержан…совершивший кражу денег у….»
***
…Именем Российской советской…Харовский районный народный Читаю вовкино дело. Переданное мне начальницей в связи с болезнью коллеги-дознавателя.
«Сто девяносто восьмая – два» - злостное нарушение правил административного надзора. До двух лет. Срок будет реальный, ибо парень уже сидит. По таким делам прокуроры санкций на арест не жалеют. «Лучший вид профилактики преступлений – своевременная посадка».
Прежние ходки: два года на малолетке «по баклану» ***
- Юрий Михайлович, ну не идет жизнь, так уж не идёт. По малолетке сел-то я, конечно, по делу. На танцах в Горького Мы сидим в следственном кабинете «Крестов». «Двести первая». «Закрываем дело». Я объявляю ему об окончании расследования, он знакомится с его материалами. Даже адвокат ему на предварительном расследовании не положен ввиду малозначительности преступления. Всего-то за надзор пара лет. Зачем адвокат? - Я на зоне год везде писал-писал. Не помогло. Сломался в оконцовке. На всё забил. В отрицалово совсем не лез. Вроде как мужик по жизни, в крутые лезть не по делу. Но забил круто. Не работал. Цирикам ***
Из любопытства
интересуюсь о Вовке в уголовном розыске. Те-то за этими ребятами
сокровенного знают побольше.
- Не, Юра, дел за ним вроде
светилось. «Волком»***
Это
начало восьмидесятых.
Это не сталинские репрессии.
Но социальная адаптация человека, изначально
оказавшегося за проволокой по ерунде, очень мало
возможна.
Нужна либо очень сильная поддержка семьи, включая
материальную.
Либо «крыша» уголовного розыска. А для этого нужно
соблюсти ряд формальностей и стать агентом. И
обречь себя на остаток жизни между молотом и наковальней,
соответственно, ментов и своего социального круга. Первые могут
посадить, вторые –
убить.
Потому-то и не могу говорить о «преступниках», «зеках» и «уголовниках» тем поганым тоном, что присущ большинству «честных» граждан.
***
…Вовку вытащили в полдвенадцатого вечера из туалета местной шашлычной. Где он с чувством имел в восточной позе опёршуюся на раковину расхожую местную Майку. Тот же участковый вытащил. «Стукнули» доброхоты, что не дома он.
Это было третьим нарушением административного надзора, приведшим его ко мне по данному делу. И в четвертый раз в тюрьму. За четверть века.
За что?