Косма и Дамиан предупреждают

inesacipa — 14.11.2016
Проснулась заполдень, а жужа не открывается. На улице немного солнца и совсем нет ветра. Пар из труб котельных поднимается вертикально вверх и растворяется в синеве, будто ровно и ясно горящий факел. Зима, пришедшая на месячишко пораньше, похоже, готовится к пушкинскому "Мороз и солнце; день чудесный!", не всё ж ноября праздновать.

Мир, между тем, празднует праздник Трампеца, он же трампокалипсис. А ведь сегодня день Космы и Дамиана Асийских. История коих чрезвычайно занятна. С больных, которых лечили эти святые, они никогда не брали платы, соблюдая заповедь Иисуса Христа: "Даром получили, даром давайте". Слава о Косме и Дамиане прошла по всей округе, и люди назвали их бессребрениками. Но однажды их позвали к тяжело больной женщине, лечить которую из-за ее безнадежного состояния отказались все врачи. Палладия (так звали больную) в силу своей веры и по молитве братьев исцелилась. Исполненная благодарности к целителям и желая, чтобы они приняли от нее хоть какой-нибудь дар, Палладия пришла к Дамиану. Она принесла ему три яйца и сказала: "Прими этот малый дар во Имя Святой Живоначальной Троицы — Отца, Сына и Святого Духа". Услышав имя Троицы, бессребреник не посмел отказаться. Косма, узнав о случившемся, огорчился. Он подумал, что брат нарушил их строгий обет. Когда Косме пришло время умирать, он завещал, чтобы брата не хоронили рядом с ним. Через некоторое время умер и Дамиан. Люди не могли решить, где будет могила Дамиана. Но тут свершилось чудо: к людям пришел верблюд (!), которого когда-то святые вылечили от бешенства, и проговорил человеческим голосом, чтобы, не сомневаясь, положили Дамиана рядом с Космой, потому что "не ради мзды принял Дамиан дар женщины, а ради Господа". Так мощи святых братьев были положены вместе в Феремане, что в Месопотамии.

Какие строгие люди эти святые бессребреники, ужас. Три яйца у благодарной тетеньки взял — и всё, ты мне не брат и в могилу ко мне не хоронись. Что бы про такую строгость сказали все, кто горько плачет по углам уютненьким от моей строгости? И что бы с ними сталось, возьми их в оборот святые братья-бессребреники, "даром давая" исцеление от болезней физических и душевных? Вон, на картинке к посту святые Косма и Дамиан пересаживают больному ногу — что характерно, от негра, и, что неизбежно, без анестезии. Автора картины звали Лос Балбасес (прекрасное, гордое имя), и жил он почти пятьсот лет назад, и верил в странные вещи, но ему наверняка показалось бы, что это мы верим в странное и хотим странного.

Современному человеку непонятны многие старинные слова, которые, конечно, ничего не стоит посмотреть в словаре, однако к пониманию сути словарные объяснения не приближают ни на йоту. Взять, например, слова "обет" и "гейс". Для нашего современника они означают что-то вроде обещания хорошо себя вести: можно выполнять, пока ты на глазах у взрослых, а отвернутся — можно и не выполнять. Мысль, что глаз бога не может закрыться, а следовательно, ты будешь вынужден выполнять всё, что обещал, всю жизнь, похоже, им и на ум не приходит. В результате жизнь до обета и после него людям третьего тысячелетия кажется мало изменившейся.

Между тем все совсем не так. В частности, на примере братьев-целителей мы видим: и за даром полученное приходится расплачиваться. Обетами и гейсами, порой изрядно портящими жизнь. Обет — не то, что могли сотворить средневековые рыцари, в экзальтации от выпитого вина пребывая. Утром просыпаешься в похмельном синдроме и по колено в обетах, среди которых "взять Иерусалим в одиночку" едва ли не самое простое. Нет, обеты рознь пьяных похвальбам. Хотя иной раз кажется, что также давались не в самом трезвом состоянии — настолько у некоторых гейсов странное содержание.

Все дело в том, что обет был (и есть) направлен не вовне, а вовнутрь. Он портил человеку жизнь, мог изуродовать его физически, мог быть отвратителен в исполнении (один из самоистязателей собрал под неснимаемыми веригами целую армию кровососущих паразитов, жравших "праведника" заживо — отказ от личной гигиены и жизнь в дерьме была не редкостью среди юродивых во имя господне). Но он служил топливом для поддержания чуда. Аналогом из других религий может служить накопление маны/тапаса путем манипуляций со смертным телом праведника, по большей части болезненных и устрашающих. Но если сверхъестественной силы накопить достаточно, можно получить возможность сотворить чудо, а то и не одно.

Думаю, никто из вылеченных Космой и Дамианом не обеднел бы, платя согласно установленной таксе, особенно за пересаженные конечности и прочие немыслимые по тем временам вещи. Однако чудесную силу целителя (если таковая имелась, а не имитировалась) поддерживали обеты. Тогда-то это было в порядке вещей, люди не спрашивали: апачиму-у-у? Если тебе сказано, что на таланте, дарованном тебе самим господом богом, ты не заработаешь ни гроша — прими это как данность и иди по жизни лузером.

Представьте себе ощущение человека наших дней после такой новости! Да он бы сразу застрелился самым цианистым из всех цианистых кали. Или попросту отказался бы от обета, надеясь, что его нарушения не заметят на небесах. "До бога высоко, до неба далеко". Мы стали одновременно циничны и наивны, да и понимания слова "обет", как я уже сказала, у нас нет. Кончилось это слово, и содержание его обратно в умы не впихнешь.

Вместе с этим словом кончилось и такое необъяснимое понятие, как "честь". Ну что такое честь, если присмотреться? Почему нехорошо лгать, давать ложные клятвы, одной рукой давать, другой отнимать, сюсюкать, предавая, и предавать, сюсюкая? Если это служит к моей пользе, говорит себе современный человек — почему я должен отказаться от таких удобных инструментов? Ради чести? Да что она такое, эта честь?

Так думает взрослый (как ему самому кажется) человек, не романтик и не максималист, а реалист и бла-бла-бла. Однако при всех своих козырях он желает сохранить все бонусы, которые дает эта самая честь, им отринутая. Ему хочется, чтобы его принимали как Галахада, а сам и на Мордреда не тянет. Да что там, он не тянет даже на вороватого ключника из владений Мордреда. И расти над собой не собирается, прекрасно понимая, насколько он не Галахад (более того, в душе считая Галахада полным придурком). Но хочет, чтобы окружающие видели в нем Галахада. Отсюда и привычка любого фантаста-масслитовца (про графоманов с богоспасаемых Самиздатов и Прозырушек уж и не говорю) время от времени ваять книги об "абстрактном средневековье", где в центре повествования — ряженый пипл XXI века, далекий от рыцарского менталитета, как народ от декабристов. Отсюда и любовь молодых эскапистов к попаданцам, ныне явно идущая на спад ввиду невозможности удовлетворения главной потребности — надеть на себя не только шмотки, но и личность рыцарей Круглого стола. Ну, или хоть каких-нибудь рыцарей.

Иные времена видятся нам, словно из-под воды. Почувствуй себя русалкой, что называется. Из-под слоя воды мир надводных обитателей кажется другим: сухим и горячим, непригодным для жизни, смертоносным. И честь эта неподъемная, и нелепые обеты, и надежда на чудо, и существование под недреманным оком самого господа, и превращение самых больших плотских удовольствий в грехи, порою смертные, и необходимость быть праведным, не то, почитай, вся жизнь насмарку — вот основное содержание жизни благородного человека. С чего у нас начинается утро? С того, что мы чистим зубы. А у рыцаря и человека благородного утро начиналось с исповеди. Очищение души было важней очищения полости рта. И так на каждом шагу: любая шалость плоти оборачивалась походом к духовнику и искуплением. Что не мешало благородному дону прижить выводок бастардов, стать негодяем и извергом, травить людей собаками и забивать кнутом насмерть, не теряя той самой, не объяснимой в XXI веке чести!

На наш взгляд всё это выглядит выжженной пустыней, а то и бездной, полной лицемерия и непотребств. От мировосприятия человека средневекового нас отделяет эпоха гуманизма, эпоха Просвещения, эпоха богоборчества и богоискательства, а главное, эпоха панфрейдизма. Разобрать движения своей души на винтики мы и сейчас можем. Другое дело, что долговременная задача вроде пожизненного обета или соблюдения сословной чести нам уже не по зубам. Мы не можем не щелкнуть этими самыми зубами, ловя удачу за хвост. Удача — вот наш истинный рулевой, кумир и идол. Не какие-то там абстрактные понятия, пришедшие из глубины времен, не долговременные задачи, повешенные на нас социумом, а пролетающая мимо удача.

Мне почему-то кажется: азарт — единственное чувство, которое могло бы пережить все остальные эмоции в душе человека, если бы человеку удалось прожить несколько веков (с исправно действующим телом и мозгом, желательно). Не любовь, не мудрость и уж конечно, не праведность. Азарт, вызывающий желание шевелиться, дабы сыграть с судьбой еще разок — в русскую рулетку или в не менее русскую орлянку, на деньги или на интерес, но сыграть. Не скажу, что чувство это благородное (оно совершенно не благородное, хоть и говорят, что риск благородное дело). Не скажу, что оно созидательное (наоборот, оно абсолютно разрушительное). Не скажу, что оно полезное (в пределах видимости оно либо бесполезное, либо вредное). Однако азарт есть символ перемен, жажда перемен, топливо перемен.

Отчего-то вспомнилась глупейшая песня "Ветер перемен", спетая слащавым голосом Татьяны Ворониной в кинофильме "Мэри Поппинс, до свидания":
"Завтра ветер переменится,
Завтра, прошлому взамен,
Он придет, он будет добрый, ласковый,
Ветер перемен" .

С чего, спрашивается, ветру перемен быть ласковым? А коли вспомнить, что фильм снимался за семь лет до перестройки и развала СССР... Видимо, то было своего рода анти-пророчество. Да уж, славно мы всей страной сыграли. До сих пор в себя прийти не можем. И, возвращаясь к теме, скажу: бескорыстие и любовь к своему делу все-таки держат азарт в узде и могут принести куда больше пользы душе и людям. Жаль, что они нынче не в чести и служат приметой распоследних лузеров. Тех самых, что в старину именовались блаженными.

Ну вот, пока писала пост, день Космы и Дамиана почти прошел. С проходящим вас.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив