Корона-ожирение, или японцы тоже толстеют
vesper_canary — 04.06.2020В понедельник толпа внесла меня в электричку. Я едва не залила
вагон слезами ностальгии: давненько утро не начиналось давкой и
заранее проигранной битвой за места, давненько я не видела ни одной
пустой сиреневой сидушки.
Пустые полки в токийском супермаркете в разгар
корона-вируса
Стою, за поручень не держусь -- за поручни нынче хвататься
опасно -- и от нечего делать рассматриваю народ. Прямо передо мной
сидит мужик и залипает в телефон. Мозги с утра соображают туго,
дома как назло закончился кофе. Вроде видела где-то этого дядьку,
да вот только где я могла его видеть? Точно! Здесь и видела! В этом
самом вагоне.
На каждой ветке метро, пожалуй, найдется свой Икемен
(запоминаем новое японское слово), стиляга то есть, красавчик,
звезда. Линия Оэдо не исключение.
Только потрепал нашего Икемена режим ЧС и заточение в четырех
стенах: не сразу и узнала. Сник он как-то, лоск растерял, стрижка
до ужаса беспонтовая, кожа блеклая, а лицо заметно округлилось. Да
что там лицо, рубашка на животе вот-вот разойдется -- пуговицы
держатся из последних сил, того и гляди, отлетят.
Икемен ветки Оэдо нажрал на карантине несколько кило и растерял
весь икеменский запал, но за неимением других икеменов на сиреневой
ветке, продолжу так его называть.
Не видела стилягу с 6 апреля, когда госпожа Коикэ, губернаторша
Токио, ввела в городе режим ЧС.
Раньше я всегда оказывались с Икеменом в одном вагоне -- первом. Он
уже сидел на сиреневом кресле, когда меня заносило в поезд. На
глаза он попадался не сразу: в переполненном вагоне максимум, что
увидишь, -- макушку японки или подмышку японца, и первое, заявляю с
высоты своего опыта и средненьких 165 сантиметров, куда лучше.
Икемена я замечала, лишь когда на станции Cиодоме вагон выплевывал
большую часть офисных клопиков.
В отличие от других салариманов, Икемен ветки Оэдо не сливался с
толпой. Он не был неприметным, он был примечательным, даже не так,
нет, он был ходячей (пардон, сидячей) достопримечательностью
поезда, покидающего станцию Киёсуми-Сиракава в 8:13. Он был
салариманом высококастовым -- совершенно непохожим на одинаковых
Танака-санов, запеленованных в типовые черные костюмы.
Он притягивал взгляды, как притягивала бы взгляд охранника "Тесла",
затерянная на автостоянке с сотней "Жигулей". Его лицо не
носило печати белорубашечной безнадеги, его лицо питалось дорогими
сыворотками -- всего пару месяцев назад оно сияло.
Икемен ветки Оэдо всегда был на стиле: в идеально сидящем костюме,
в подобранной со вкусом рубашке, в начищенных до блеска ботинках.
Одна оправа его очков могла вдребезги разбить сердце офисной леди.
Икемен был единственным салариманом в вагоне с ив-сен-лорановской
кожаной сумкой на коленях (цвета кофе, от души разбавленного
молоком), а не безликим черным порфельчиком. Он явно делал завивку
не в дешевой парикмахерской на районе, а в центре, причем не у
начинающего стилиста, а у топового мастера. Всё в Икемене было
гармонично: одежда, укладка и выражение лица. Он был явно доволен
собой, но нос не задирал.
Он следил за собой так, как я еще не научилась. Научусь ли? Не
знаю.
За полтора месяца самоизоляции Икемен ветки Оэдо перестал быть
икеменом. В понедельник на сиреневой сидушке передо мной сидел
обычный мужик среднего возраста, только начавший забивать на себя.
Непритягательный салариман, учуявший в воздухе тщетность всего и
вся (это рано или поздно случается со всеми японскими офисными
воинами).
-- Что ты с собой сделал? Зачем? Вот уже пару лет каждое утро ты
давал мне надежду! Всем своим видом ты доказывал, что можно быть
салариманом и при этом быть похожим на человека, а не на
конвейерного пупса в костюме пингвина.
Вслух я ничего не сказала. Ему и без меня было паршиво.
Мы вышли на Роппках, прокатились на эскалаторах до одного выхода, а
затем потопали каждый в свой офис. Я шла за ним. У Икемена и
походка изменилась: то ли от долгого заточения дома, то ли от
набранных кило, а может просто психо-эмоциональный фон последних
месяцев ссутулил ему спину и вдавил голову в плечи.
***
"Я тут сходил в тренажерку", -- пишет друг. --
"Я себя ненавижу"
Бывает, он шлет мне сообщения из серии "ненавижу тебя" -- так мы
общаемся -- но в ненависти к себе он признался впервые.
"Сломал тренажер?"
"Нахамил кому?"
За что еще можно себя ненавидеть после похода в зал?
Хм...
"Забыл кроссовки дома?"
"Споткнулся на дорожке и слетел кубарем с нее?"
Все мимо.
Говорит, нажрал на карантине пять с лишним кило. Дома не замечал,
но в окружении панорамных зеркал фитнесс-центра жир отказался
играть в прятки.
"Я позор. Не живот, а желе. Я бегу по дорожке, а пузо трясется"
"А ты не беги и трястись не будет!"
Теперь он снова ненавидит меня.
"Да ладно тебе! Зато ты в тренде"
Следом отправляю ораву ржущих котиков и ссылку на статью.
За два месяца добровольной самоизоляции бока отъели не только
Икемен с ветки Оэдо и мой друг. Если верить новостному агентству
Джиджи, на карантинной диете растолстели 36,5% японцев (42,7%
женщин и 30,4% мужчин). Дамы в среднем набрали по 2,6 кило, а
джентльмены -- по 3,3.
NHK приводит данные другого опроса: на карантине разожрались аж 57%
респондентов (по сравнению с январем этого года).
"Хорошего человека много не бывает, а морские курорты вряд ли ждут
тебя этим летом", -- отправляю другу вдогонку.
Хотела бы я сказать то же самое Икемену ветки Оэдо, но не смогу.
Икемены на то и икемены, чтобы выглядеть мечтой даже в те темные
времена, когда мечтать о лучшей жизни мало кто решается.
О проблеме корона-ожирения уже нанаписали главные японские СМИ, а
по хэштэгу
#コロナ太り (растолстевшие на короне) инстаграм выдает почти 57
тысяч фото.
Японцы тоже толстеют. Удивлены?
⭐️⭐️⭐️⭐️⭐️
Признавайтесь, сколько кило наели на карантине! Фэт-шэймить не
буду, честно-честно!
⭐️⭐️⭐️⭐️⭐️
Понравился пост?
Автор пишет еще и книги:
"Узники Птичьей башни" (Роман о том, как невыносимо "весело"
работать в большой японской корпорации. Длинный список литпремии
"Лицей" 2019):
Литрес,
Амазон, Букмейт
"Колодец памяти" (Повесть о том, как перестать позволять
прошлому губить твое настоящиее. Длинный список литпремии "Лицей"
2020):
Литрес,
Амазон, Букмейт
|
</> |