«Константинополь»

el_tolstyh — 11.11.2025 Посмотрел нашумевший сериал «Константинополь», вышедший аккурат к 105-летию исхода белых из Крыма. Думаю, у сколько-нибудь погруженных в тему истории русской эмиграции он вызовет лишь недоумение.
Объяснение этому легко находится - в титрах встретились консультанты по костюмам, османской культуре и военно-исторической медицине, но не заметил никого, кто бы консультировал создателей по сути вопроса - исторической канве.
Недоумение начинается с частности - солидных траншей белых под Каховкой, изображённых в формате Первой мировой войны, хотя любой студент знает, что укрепрайон на Каховском плацдарме был у красных, а белые его пытались взять и никаких траншей иметь не могли.
Другая мелкая несуразность - эффектный в кино американский пистолет-пулемет Томпсона на вооружении русских эмигрантов в Константинополе в 1920-м невероятен, поскольку (хотя ранее и были опытные партии) даже в Америке продажи стартовали годом позже.
Но это мелочи, которые можно допустить.

Сам же сериал разворачивается в духе криминальной драмы (при этом тема русского бизнеса в Константинополе, конкуренции с местными особо не раскрыта, хотя можно было бы развернуться), а внешний косплей «Острых козырьков» отметили буквально все критики. Тут не будет ни Врангеля, ни Русской армии, ни советских агентов, ни союзных и белых спецслужб, как класс отсутствуют французские военные, не заметно и реального идейного разлома Гражданской войны, - то есть всего того, что можно считать основой жизни русских в Константинополе в первый год изгнания, а только некие русские беженцы, организующиеся в банду для самозащиты, алчные и злые турецкие таможенники, местами злая, но договороспособная и даже порой способная на великодушие и справедливость турецкая полиция (почему-то говорящая по-русски), всецело злые, неадекватные и недоговороспособные британские военные, зловредный британский банкир и отсталый турецкий врач-вредитель, убивающий пациента, чтобы утереть нос передовому русскому коллеге.
Лагерь в Галлиполи упоминается едва ли не один раз и в таком контексте, это какой-то Освенцим (туда, как нечто ужасное, турки собираются выслать русских беженцев из города, но коварный план срывается). А главное русские эмигранты показаны, прежде всего, какими-то отморозками-убийцами, хотя и с благородным полковником-предводителем, а также «крышуемыми» ими проститутками.
За культурную составляющую эмиграции, видимо, отвечает второстепенная сюжетная линия с русским врачом, которого убивает английский офицер-психопат.
Разумеется, этой линии явно недостаточно, а ведь эмигранты принесли на берега Босфора целый культурный мир - общественные организации, науку, печать, книжные магазины и библиотеки, церковь, живопись, музыку, театр и даже кино, всего не перечислишь.
Апофеозом же недоумения становится массовый расстрел безвинных русских беженцев англичанами во главе со все тем же психопатичным офицером в каком-то кабаре буквально ни за что. Надо ли пояснять, что подобная ситуация является искажением фактов, была невозможна и повлекла бы серьезные международные последствия, а врангелевская армия, пусть частично разоруженная и переведенная в беженские лагеря, но все еще существовавшая, представляла собой серьезную силу, с которой считались (и пытались уничтожить) бывшие союзники.
То есть смысл сериала, что русским в Константинополе не рады буквально все, и место им есть только на родине (что происходило со многими оставшимися в России и некоторыми вернувшимися предусмотрительно не упоминается). Если кто задается вопросом, как на самом деле русские жили в Константинополе, ниже - фрагмент мемуаров русского офицера о пребывании в городе в 1920 году и отношении союзников к русским.
Это воспоминания красного командарма-перебежчика Николая Всеволодова, устроившегося работать стамбульским таксистом и как раз столкнувшегося с криминальным миром турецкой столицы. Из воспоминаний видно, что союзники при всех издержках иногда защищали белых и помогали им, хотя во многом мешали или вредили. Да и с турками на самом деле не всё было плохо - Шульгин писал даже про медовый месяц русско-турецкой дружбы в Константинополе, когда представители двух народов чувствовали себя одинаково проигравшими в минувших войнах и униженными, а это сближало.
Полностью воспоминания Всеволодова опубликованы в моей книге «Измена командармов».
Константинополь
Через полтора месяца мы, наконец, очутились в турецкой столице.
Первое впечатление от города было восторженное. Восточные минареты, бывший храм Св. Софии, переделанный в мечеть, Мраморное море, Золотой Рог, Стамбул, Перу - производили чарующее впечатле-ние. Окрестности Константинополя - Терапия, Бебек, Бешиг-Таш и другие - дополняли волшебную панораму мирового города, лаская взгляд красотою.
Особенно красив Константинополь вечером, когда зажигаются огни, а с минаретов раздаются звонкие голоса тулумбахов, призывающих правоверных к молитве: «Аллах-верди! Аллах-верди!»
Оригинален город во время большого мусульманского праздника
«Bauram». В этот день, поздно вечером, молодые турки и подростки, почти голые и босиком, в любую, даже самую холодную, погоду бегут по улицам города, издавая особые крики и возгласы.
Движение в Галата и Перу уже в то время было очень сильным, сновали Кадиллаки и Ролль[с]-Ройсы вперемежку с Фордами, а интенсивное, беспрерывное движение военных и коммерческих судов и бесчисленного множества шхун в Мраморном море только дополняли бурливую картину города.
Нас привезли в русское посольство и разместили прямо на полу.
Питаться мы должны были на собственный счет.
При выдаче наших вещей с английского парохода оказалось, что «симпатичные» англичане взяли у многих пассажиров, в том числе и у меня, наиболее ценные вещи. У меня из массивного сундука, окованного железом, они умудрились вынуть дорогой соболий палантин жены, мех черно-бурой лисицы и два моих новых френча из дорогого английского сукна. Все это они взяли себе на память от бедного беженца.
Всякие заявления и протесты были бесполезны и ни к чему не привели.
При помощи Земского союза я купил себе автомобиль Форд и начал работать как таксист. Дела пошли очень хорошо, и через два месяца я купил еще один автомобиль. При второй покупке произошел печальный инцидент:
Взяв с собою полторы тысячи турецких лир, я вместе с пятилетним сыном Борисом отправился в магазин на Перу. Меня предупредили, что в центре города много воров, и потому я крепко держал деньги в левом кармане брюк. Я хотел уже войти в трамвай, когда три турчанки загородили дорогу; они топтались на одном месте, не шли ни вперед, ни назад. Толкнув их, я на одну секунду вынул руку из кармана, чтобы подсадить сына, но когда я снова опустил руку в карман, денег в нем не было. Оглянувшись, я увидел турчонка лет пятнадцати, удиравшего во все лопатки, и, соскочив с трамвая, бросился за ним, но он успел смешаться с толпой и исчез.
Квартиры в Константинополе были очень дорогие, и я решил построить из ящиков небольшой домик. У французов я получил разрешение, а американцы дали мне пятьдесят ящиков, которые мы с сыном разобрали, я купил бруски, и через двадцать пять дней мы жили уже в своей собственной «вилле» из двух комнат. В каждой комнате было венецианское окно, стены были оштукатурены и оклеены обоями, а в одной из комнат я собственноручно сделал русскую печь и плиту с духовкой. Перед домиком развели садик. Все это я делал с пятнадцатилетним сыном Николаем. Строили дом по книжке-справочнику.
Американцы удивлялись и приводили знакомых посмотреть на русскую изобретательность.
Жить в этом домике было хорошо и привольно... Пассажирами наших такси были главным образом американцы, французы и англичане, которые - естественно - при найме автомобиля отдавали предпочтение русским беженцам, что вызывало зависть и злобу у местных греческих и турецких шоферов, и они стали открыто нападать на русских, иногда даже с ножами; они прокалывали покрышки и шины наших автомобилей, выпускали бензин из баков и чинили прочие пакости; они убили несколько русских шоферов.
Мне тоже суждено было пережить неприятное испытание. Однажды ночью я стоял с автомобилем у русского ресторана и, отойдя немного в сторону, был неожиданно окружен шестью турецкими подростками, вооруженными ножами. К счастью, у меня был револьвер и, отстреливаясь, я добрался до своего автомобиля, но вынужден был тотчас же уехать.
Другой случай был хуже. Я со старшим сыном стоял у ресторана.
Было два часа ночи. Здесь же стояли еще три турецких автомобиля. Из ресторана вышли знакомые мне пассажиры и сели в мой автомобиль.
Сын стал заводить мотор, как вдруг к нему подскочил турецкий шофер и ударил его так сильно, что он упал. Тогда я выскочил из автомобиля и дал шоферу в морду, да так, что тот полетел кубарем и ударился головой об железный шворень автомобиля, глубоко пробив себе затылок. Кровь полилась ручьем. Шофер стал орать во все горло, явился турецкий констебль и составил протокол. Сына он арестовал, и на следующий день мне пришлось бегать по комиссариатам и хлопотать об его освобождении, что немедленно и сделали англичане благодаря тому, что в городе была полиция «интералье».
Через два месяца сын получил повестку о явке в суд. Прочитав повестку, я сказал посыльному, что человек, которого он ищет, неделю тому назад уехал в Америку. Трюк имел успех.
Эти два инцидента решительно повлияли на нашу дальнейшую работу. Турецкие шоферы вели себя агрессивно и утверждали, что они все равно убьют моего сына. Я знал, что с азиатами шутить нельзя, тем более что они не ограничивались угрозами: незадолго до этого закололи до смерти одного русского шофера.
Кроме того, работа сделалась опасной. Самые лучшие поездки были в Терапию, они хорошо оплачивались, но дорога туда шла сплошным лесом и крутыми зигзагами, и на ней начались вооруженные грабежи и нападения. Грабили богатых пассажиров. Тяжело ранили русского купца Зотова...
Решив покончить с работой на автомобиле, я снова отправился к французам и получил разрешение открыть на площади Таксим кафе-чайную.
Кафе «Таксим»
Площадь Таксим очень красивая и расположена в самом бойком
центре города; от нее начиналась самая большая улица, Перу.
Купив пятьдесят табуреток, большой русский самовар и маленькие стаканчики, я начал торговать и, нужно сказать, - с самого начала удачно.
Турки и греки очень любят чай и кофе, часами сидят в тавернах, выпивая по пятнадцать-восемнадцать маленьких стаканчиков этих напитков.
Через неделю у меня было уже сто табуреток, но и их оказалось мало.
В дополнение к чаю и кофе я стал продавать рубленые котлетки, яйца и местные блюда - тефтели по-гречески, бараньи головки и разные закуски. Сначала чайная была под открытым небом, но в октябре месяце, когда стало холодно, я построил из досок барак с восемью громадными окнами зеркального стекла и простые столики заменил мраморными…
опасный случай произошел в Бебеке. Бебек - это красивое дачное местечко, расположенное на высокой горе, находящейся на живописном берегу Мраморного моря. Дорога в Бебек идет крутыми зигзагами и упирается в набережную Мраморного моря.
Мы уже доехали до середины спуска, как вдруг в автомобиле лопнула шестеренка ножного тормоза, и он неудержимо покатился вниз, ибо ручной тормоз был неисправным и задержать движение я никак не мог.
Чтобы не выкупаться в море или не разбиться, мы с сыном должны были на полном ходу выскочить из машины, что мы и сделали. Автомобиль с ошеломляющей скоростью устремился вниз, к набережной, но не скатился в море, а на всем ходу влетел на стоявшую у причала большую шхуну, со всего разгона ударился о стоявшие на ней большие бронзовые весы и остановился. Он сильно пострадал: радиатор лопнул, передняя ось согнулась в дугу, крылья и кузов были погнуты.
Хозяин шхуны подал на меня жалобу, требуя вознаграждения за понесенные убытки, и через несколько дней я получил повестку о явке в суд. Поистине: «на бедного Макара все шишки валятся»!
Но и это еще не все.
От турецкой полиции я получил повестку с вызовом в комиссариат.

Там неприятного вида «эфенди» мне заявил:
- В вашем кафе собираются жулики, воры и другой преступный элемент, поэтому оно будет закрыто. Даем вам месячный срок для ликвидации дела.
Это обвинение было ложным и ни на чем не основанным. Мое кафе обслуживало главным образом шоферов и приличную публику, приезжавшую из провинции. Более вероятным было предположить, что владелец кафе, расположенного напротив моего, дал взятку турецкому комиссару с просьбой ликвидировать мой ресторан, в котором он видел торговую конкуренцию. И недаром: с открытием моей чайной это греческое кафе стало прогорать, так как многие его гости-греки перешли ко мне.
Обдумывая все эти события, я пришел к убеждению, что константинопольская почва стала очень горячей для меня: угрозы турецких шоферов, двукратный вызов в суд, наконец, приказ закрыть чайную заставили меня принять решение покинуть Турцию.
Через четыре дня я уже продал кафе за тысячу турецких лир и имел три визы в кармане: в Бразилию, Германию и Чехословакию.



https://t.me/rus_inger

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив