Комплементаризм. Сообщение

yuritikhonravov — 20.02.2023 В одном закрытом сообществе сделал так называемый доклад о комплементаризме, обобщив ряд своих прежних текстов. Не факт, что я там задержусь, так что скопирую это сообщение к себе.

Комплементаризм — это позиция, согласно которой различные мировоззренческие системы, включая те, что называют религиозными, есть методологии достижения уникальных, несводимых друг к другу целей, и эти методологии в своём большинстве дополняют друг друга, раскрывая разные аспекты бытия.

Примерно таким же образом мы относимся к разным профессиям. Разные профессии могут противоречить друг другу в своих требованиях. Например, кондитерское искусство может противоречить искусству врачевания — потому что у них разные задачи, разные конечные цели. Из этого, однако, никак не следует, что одно из этих искусств ложно. Они оба истинны в пределах решения своих задач. Признание их истинности не обязывает нас быть кондитерами или врачами либо постоянно пользоваться обеими этими профессиями либо никогда не пользоваться какой-либо из них.

Понимание мировоззрения как метода непривычно современному человеку западной культуры, поэтому необходимо остановиться на этом подробнее.


I. Искусства решения разных задач

Всякая религия есть прежде всего образ жизни, а не система верований. Взгляды об устройстве мироздания там всегда вторичны. Если они присутствуют, то в минимальном виде, являются лишь следствием определённого практического настроя и имеют инструментальное значение. Модель, согласно которой, люди сначала каким-то образом составляют себе картину мира, а потом делают из неё какие-то выводы, попросту ложна. Вначале всегда та или иная конечная цель [она же высшая ценность или предельное благо — подробно об этом см. мою работу “Мысли о теории списка”], а всё остальное — лишь искусство её осуществления.

Лучше всего это видно на примере буддизма. Буддизм осознаёт себя как метод освобождения от страданий. В этом методе первична конечная цель, а всё остальное — средства, которые должны быть отброшены, как только выполнили свою задачу либо показали свою негодность. Это касается и метафизики. Картина мира обусловлена состоянием нашего сознания и прежде всего задачами, сквозь призму которых мы на всё смотрим. Любое верование есть лишь орудие [искусное средство, упайя] и в этом смысле условность.

Даже христианство — самая интеллектуалистская из всех религий в истории человечества — и то в плане обязательных знаний обычно ограничивается “Троицей в Боге и двоицей во Христе” [в некоторых случаях и этого нет]. Обо всём остальном вы можете думать что хотите. Или вообще ничего не думать. Мир круглый или квадратный, синий или кофейный, твёрдый или мягкий, молодой или старый, цельнокусковой или слоёный, конечный или бесконечный — лучше оставить эти вопросы учёным метафизикам. В иудаизме, например, сколько было попыток по примеру христианства создать догматический свод — все они так и остались пучком необязательных вариантов.

В разных религиях многие вопросы, которые требуют ответа с точки зрения христиан [или носителей христианской культуры], вообще игнорируются. “Как вы решаете проблему существования зла в мире?” — “Мы танцуем”. Будда отвечал на некоторые подобные вопросы знаменитым “громовым молчанием”. Подавляющее большинство религий — это прежде всего ортопраксии, а не ортодоксии. Но и отделение ортодоксии от ортопраксии в христианстве, когда догматы вдруг мыслятся на манер математических аксиом — это позднейшее искажение, которому наверное лет четыреста, не больше.

Метафизика, впрочем, может быть свойственна и профессиям, если соответствующая профессиональная практика доводится до степени искусства. Во всяком искусстве есть свой канон, своя мистика, своя философия, свои предания, свои обряды, свои божественные основатели. Без всего этого нельзя стать подлинным мастером, подлинным художником своего дела. Всякое искусство есть священнодействие, методология, доведённая до степени религии.

Предположим, вы искусный каллиграф. Когда вы делаете своё дело, вы погружаетесь в него без остатка, вы испытываете божественное вдохновение, вы разговариваете с холстом и кистью как с живыми, вы созерцаете Цан Цзе, первого каллиграфа и божество каллиграфии, молите его об успехе, пытаетесь подражать ему и слиться со ним. Когда вы выводите иероглиф, вы будто создаёте его заново. В это мгновение вы видите мир глазами Цан Цзе, и он воплощается в вас. Для вас больше не существует ничего, кроме того, что мешает или помогает каллиграфии.

Чем же отличаются мировоззрения и профессии? Очевидно, что своими задачами. Профессии решают задачи, которые нужны не всегда и/или не всем. Например, искусство торговли очень важно, но оно нужно вам, только если вы хотите что-то купить либо продать. Если вы не профессиональный торговец, вам это нужно лишь время от времени. Вы можете даже и всю жизнь прожить, не прибегая к этому искусству. В отличие от профессиональных искусств, конфессиональные искусства ориентированы на такие задачи, которые важны каждому и практически всегда. Например, ладить с окружающими или блюсти своё достоинство. Конечно, человек способен отвергнуть и такие цели, но нуждаться в их осуществлении не перестанет.

Существуют также пограничные искусства, о которых крайне трудно судить — и это вызывает споры — профессиональные они или конфессиональные. Например, искусство оздоровления или искусство миротворчества. Для многих современных людей медицина — это обычная профессия, а пацифизм — одна из общественных позиций. Однако даосы и натхи сделали медицину религией, а джайны сделали своей религией ненасилие.


II. Выбор целей

Если задачи, которые решаются конфессиональными искусствами, универсальны, значит ли это, что каждый человек обязан их не только признавать, но и практиковать? Или он должен выбрать для себя только одну такую конечную цель, а все остальные отвергнуть? Например, должен ли христианин, отвергая гедонизм, отвергнуть и саму задачу не мучиться, сносно себя чувствовать и даже радоваться жизни? Должен ли он в таком случае отвергнуть и блаженство, которое дают ему вера и богообщение, и тем более то вечное блаженство, которое обещано ему в раю? Разумеется, нет. Как правило, выбор в пользу той или иной религии означает построение иерархии задач. Например, христианин выбирает любовь [деятельную любовь к ближнему, агапэ] и, соответственно, искусство осуществление агапэ. Все прочие задачи, как бы они ни были важны, оказываются подчинены этой избранной, и в случае, если такой человек окажется перед выбором — любовь или здоровье, любовь или удовольствия и т.п. — он выберет любовь.

При этом, однако, довольно часто, если не чаще всего, ту или иную конечную цель выбирают в качестве высшей именно потому, что в силу некоторого опыта считают её ключом к осуществлению других целей. Например, вы видите на чьём-то примере или переживаете в собственной жизни или хотя бы во сне, что осуществление контроля, власти над обстоятельствами с необходимостью приводит и к осуществлению удовольствия, здоровья, хорошего отношения окружающих и так далее. Вы делаете своей высшей целью контроль и считаете, что искусства осуществления других целей для вас теперь не так уж важны. Точно так же христиане нередко считают, что главное любовь, а всё остальное приложится, поэтому в христианстве некоторым образом всё уже есть, и ничего другого христианину не надо.

Нередко это приводит к тому, что приверженцы того или иного искусства сознают его как универсальное, всецелевое искусство, которое ориентировано чуть ли не на все важные цели сразу. Например, христианство таким образом вдруг оказывается и искусством удовольствия, и искусством познания, и искусством благоденствия рода, и искусством оздоровления, и чем угодно. Однако, как было показано выше, конечная цель определяет всё искусство, и если растворить изначальную конечную цель в других, это скажется и на всё остальном. Пытаясь достичь всего сразу, вы не достигаете ничего. “Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры, от чего отступивши, некоторые уклонились в пустословие, желая быть законоучителями, но не разумея ни того, о чем говорят, ни того, что утверждают” [1 Тим. 1:5-7].

Таким образом, иерархический выбор опасен именно вот этим перекосом. Христианство есть агапическое искусство, оно не является искусством получения удовольствия от жизни или искусством благоденствия рода или искусством освобождения от страданий. Некоторый уровень решения этих задач может быть достигнут благодаря осуществлению любви, но лишь привходящим образом, то есть в качестве необязательного побочного эффекта. Если же у вас как у христианина какая-то из задач вдруг оказалась весьма далека от решения, едва ли стоит рассчитывать, что одна только христианская практика поможет вам именно в этом вопросе. Если у вас проблемы со здоровьем, будет довольно странно, что вы не обращаетесь к медицине. Такой вариант, конечно, нередко практикуется не только свидетелями Иеговы, но и другими христианами, однако в большинстве случаев он осуждается соответствующими теологическими авторитетами. То же касается и множества других искусств, будь они чисто профессиональные или же пограничные. То же можно распространить и на конфессиональные искусства.

Хотя комплементаризм не обязывает практиковать разные конфессиональные искусства, он допускает это. В этом случае вы для осуществления любви к ближним практикуете христианство, обращаетесь к христианским писаниям, наставникам и проч., для осуществления свободы от страданий практикуете буддизм, обращаетесь к буддийским писаниям, наставникам и проч., для обретения хороших отношений с окружающими практикуете конфуцианство, обращаетесь к конфуцианским писаниям, наставникам и проч., и проч.

Быть может, для понимания этой системы будет полезна музыкальная аналогия. Если разные конечные цели - это ноты, то все они присутствуют в каждой мировоззренческой системе. Но в каждой из них своя тоника, то есть главная нота-цель, от которой всё пляшет, которая всё собой окрашивает и в которую всё разрешается [альфа и омега]. Все прочие ноты будут подчинены главной и звучать не так ярко. Тоника определяет тональность той или иной мелодии. Комплементаризм же в таком случае есть политональность. Есть христианские, гедонистические, конфуцианские, мусульманские, буддийские, языческие жизненные мелодии. Но и политональные мелодии возможны.

Стоит также упомянуть так называемые сдвоенные цели, тему которых нет возможности раскрыть в данном тексте. Такие цели возникают из отождествления или объединения двух конечных целей в одну. Характерный пример — эпикурейская атараксия [буддийская нирвана + гедонистическое удовольствие]. Такие цели порождают отдельные искусства, направленные на их достижение.


III. Противоречия

Напрашивается очевидное возражение, что сочетание искусств невозможно, поскольку они противоречат друг другу.

Существует два уровня взаимодействия искусств — тактический [ситуативный] и стратегический. Искусства могут противоречить друг другу в какой-то момент или в течение какого-то промежутка времени, но они могут дополнять друг друга в общем, в отношении вашей жизни в целом. И наоборот, искусства могут вполне дополнять друг друга тактически, но стратегически друг друга исключать.

Например, в какой-то момент вы можете оказаться перед выбором — удовольствие или здоровье. Вам принесли вкусный торт, но вы знаете, что съесть его значит сильно навредить своему здоровью. Или вам дают лекарство, которое спасёт вашу жизнь, но приём которого вызывает болезненные ощущения. Однако в целом приятная жизнь здоровее неприятной, а здоровая жизнь приятнее нездоровой. Предельное здоровье предполагает и предельное удовольствие, а предельное удовольствие предполагает и предельное здоровье.

Или вы можете обнаружить, что в определённых обстоятельствах ваша воинственная непримиримость способствовала установлению мира. Однако в целом воинственная жизнь полна агрессии и совершенна чужда миролюбию.

Любые конечные цели и посвящённые им искусства могут тактически противоречить друг другу просто потому, что они разные [это даже может служить критерием их различения]. Но стратегически многие из них друг друга дополняют.

Комплементарный круг — это совокупность конечных целей, каждая из которых стратегически дополняет другие предельные ценности. Любые тактические противоречия между ними могут быть преодолены. К данному кругу относятся здоровье, удовольствие, знание, контроль, деятельная любовь, социальная гармония, родство, свобода от зависимостей, достоинство и созидание.

Взаимная дополнительность конечных целей, в частности, означает, что дополняют друг друга и соответствующие им учения, в том числе религиозные. Все противоречия между ними либо тактические, либо кажущиеся, так как данные учения отражают разные аспекты, разные измерения нашего бытия. Это, в частности, является основой для “множественного религиозного гражданства”.

Современного человека западной культуры почему-то прежде всего интересуют противоречия между картинами мира. Вот картина мира, где Бог есть, а вот картина мира, где Бога нет — как их совместить? Как сказано выше, картины мира — это лишь функции определённых образов жизни, они открываются как аспекты, которые высвечиваются сквозь призму той или иной конечной цели. Если ваша конечная цель — приготовление вкусной еды, весь мир предстаёт перед вами как громадная кухня, а если ваша конечная цель — строительство домов, весь мир предстаёт перед вами как строительная площадка. Так что же такое мир — кухня или строительная площадка? Очевидно, что он то и другое, а также много чего ещё. Мир, как и человек в нём, многомерен, и все картины мира — это проекции объёмной фигуры на ту или иную плоскость. Проекции эти могут быть очень разными и даже казаться несовместимыми, но все они отражают одно и то же. В одном аспекте Творец виден, в другом нет, в третьем это не важно, в четвёртом по этому вопросу царит неопределённость, а в пятом невозможно даже задать об этом вопрос.

Гораздо важнее преодоление противоречий в отношении практических требований.

Прежде всего следует отметить, что нередко сторонники одних религий приписывают какие-то требования другим религиям, хотя там таковых нет. Во многих религиях имеются популярные практики, которые при этом вовсе не являются обязательными. Например, язычество не запрещает поклонение Творцу мира и не требует непременно поклоняться в качестве богов кому-либо ещё [см. различение язычества, идолопоклонства и многобожия]. Точно так же буддизм не запрещает поклоняться “мирским богам”, хотя там есть авторитетные тексты, в которых показано вредное действие такого поклонения или самой идеи Творца мира и поклонения Ему.

Далее, в большинстве случаев нормы различных конфессиональных искусств только кажутся противоречащими друг другу из-за их омонимичности либо разноаспектности. Например, запрет поклоняться кому-либо, кроме Бога, не противоречит проявлению почтения в адрес родителей, старших, предков, праведников или духов, хотя всё это иногда называют культом. А требование в определённый час молиться не противоречит требованию в этот же час медитировать, поскольку это могут быть разные аспекты одного и того же действия, так же как требования, например, одновременно стоять и слушать. Вы можете молиться, медитируя, и медитировать, молясь.

Комплементарная речь — пример того, как могут сочетаться требования различных искусств.

В случае, если после проверки на омонимичность и разноаспектность, нормы действительно требуют разного в отношении одного и того же, принципы их комплементации следующие:
а) более строгая норма поглощает менее строгие; например, запрет на табак поглощает все ограничения на его потребление;
б) категоричная норма поглощает менее категоричные; например, запрет полигамии поглощает все рекомендации моногамии;
в) следование взаимоисключающим нормам распределяется по релевантным ситуациям; например, исполнение воинского долга релевантно военному времени, а ненасилие — мирному;
г) если взаимоисключающие нормы не распределяемы, то есть универсальны либо связаны с одними и теми же ситуациями, неотложная норма предпочтительна; например, если врач предписал спиртосодержащие препараты, а пост их запрещает, то лучше последовать требованиям медицины, а потом так или иначе восполнить требование поста.

Если неотложность равная, что бывает крайне редко, остаётся только подобрать правильное сочетание версий практикуемых конфессиональных искусств. Внутри каждого искусства, хоть конфессионального, хоть конфессионального, всегда есть множество школ и направлений, которые нередко спорят и даже враждуют друг с другом. Если, допустим, вы как христианин практикуете причастие хлебом и вином и ваша версия христианства требует, чтобы вино было непременно алкогольным [хотя всегда делаются исключения в виду требований медицины, а также есть версии христианства, которые вообще практикуют причастие виноградным либо даже гранатовым соком], а большинство версий ислама полностью запрещают алкоголь, вы можете подобрать такую версию ислама, которая допускает вашу христианскую практику. Например, классический ханафитский ислам считает это возможным в умеренных дозах и ради какой-то благочестивой цели. Есть и более радикальные в этом отношении направления — вроде бекташийа.

Критики комплементаризма порой утверждают, что если сочетание искусств возможно на каком-нибудь низком уровне, на уровне мирян, то на более высоком уровне оно уже невозможно. Никаких оснований для такого утверждения, по-видимому, нет. Например, требования к монахам разных религий вполне сочетаемы.

Во всех случаях важно помнить, что стратегически соответствующие искусства друг другу не противоречат. А если в главном противоречий нет, то все прочие противоречия могут быть преодолены. Несомненно, что в случае длительной взаимной комплементации соответствующие искусства будут меняться, избавляясь от тех черт, которые почему-либо вызывают взаимное неприятие.


Заключение

Комплементаризм предполагает, что общественно значимые религиозные системы дополняют друг друга, выполняя разные задачи. Поэтому граждане или подданные могут полагаться на обряды и мотивы каждой из них в решении соответствующих задач и на всех них — в поддержании общественного порядка и процветания в целом. При этом разные религии не смешиваются, не заменяют друг друга и не сводятся друг к другу. В то же время они и не борются друг с другом, что зачастую ведёт к религиозным конфликтам и подрывает значение религии как таковой, но, напротив, поддерживают друг друга и дают обществу и его правящей группе все возможные мотивы нравственного поведения.

В отношении социального измерения комплементаризма см. мою опубликованную на АПН заметку “Комплементарное будущее”.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив