Комфортное состояние злобы

sapojnik — 08.10.2020 В наше время принято сетовать на то, что «люди стали какие-то злые». У знаменитого бард-певца песня «Зачем так злобен род людской», а знаменитый пародист Галкин обессмертил Ренату Литвинову, размножив в многочисленных скетчах ее фразу «Как страшно жить!»

Вроде ерунда, «всегда так было», а вроде – действительно после краха совка как крышку сорвало, взаимная злоба просто поперла со всех сторон. Так кажется по-стариковски или в самом деле время озлобилось? Как бы то ни было, но во времена теплой ламповой перестройки и миллионных митингов мало кто мог поверить, что скоро те же самые люди станут стрелять друг в друга из автоматов, ставить горячие утюги на обнаженные животы и посылать киллеров к старым друзьям. Откуда вдруг взялось ожесточение?

А оно всегда было – просто до поры почти никак не проявлялось. Корень злобности как некой ОБЩЕСТВЕННОЙ черты – в другой чрезвычайно характерной особенности советского и постсоветских обществ: ощущении полной социальной беспомощности и бессилия, пронизывающей буквально все слои населения.

На самом деле чувство бессилия и беспомощности не было какой-то случайностью – оно тщательно культивировалось в массах всей системой власти, как залог полной покорности и управляемости этих самых масс. Для этого у советского человека были полностью изъяты все возможные рычаги влияния на собственно руководство страной («политическая беспомощность»), запрещено – под страхом уголовного преследования! – создание любых несанкционированных сверху самодеятельных организаций и объединений («социальная беспомощность»), естественно, через запрет частной собственности и криминализацию предпринимательства сведены почти к нулю все возможности экономической самостоятельности («экономическая беспомощность»), путем цензуры, «худсоветов» и «идеологического контроля» всячески подавлялась любая независимая творческая деятельность («культурная и творческая беспомощность») и т.д., вплоть до открытого подавления сексуальности во всех видах («сексуальная беспомощность»).

Индивид при Советской власти был институционально беспомощен, лишен субъектности – и вполне отчетливо осознавал это. Художественно – причем в позитивном смысле! – это отражено в известном сталинском выражении о «человеке как винтике» и не менее известной фразе про «незаменимых у нас нет».

Однако – как самоощущение беспомощности связано со злобностью? Не являлся ли, наоборот, советский человек на самом деле невероятно добрым, заботливым и участливым? Виданое ли дело – советские люди, если верить киножурналам, переживали как свои, например, беды несчастных народов Африки, и постоянно посылали им какие-то подарки, платки, прокатные станы и даже целые плотины! Разве это не говорит о большой душевной отзывчивости советского человека (почему-то не сохранившейся в его уродливом продолжении – постсоветском человеке, или попросту постсовке)?

Нет. Злоба как состояние для субъективно беспомощного (то есть привыкшего к состоянию беспомощности, воспринимающего собственную беспомощность как норму) оказывается энергетически наиболее выгодным и комфортным состоянием! И это можно довольно легко показать почти математически.

Будем рассуждать в самом общем виде. Имеем как бы два основных агрегатных моральных состояния – ориентацию на Добро (помощь, сочувствие людям) и на Зло (ненависть и злоба, разочарование в людях).

Отношение к себе
Итак два человека: оба по условиям задачи осознают себя беспомощными, но один – добрый, другой – злобный.
Первый: «я люблю всех людей», но «я – беспомощный, я ничего не могу». Психологическое состояние – дискомфортное, или, как я предлагаю такое называть – «неравновесное». Одно «знание о себе» противоречит другому «знанию о себе». Если «я – добрый», то в чем же проявляется моя доброта? Что же это у меня за любовь к людям, если я беспомощен и не могу никому помочь? Может быть, во мне какая-то фальшь? Может быть, я ущербен?
Итак, наш «добряк» ощущает свою беспомощность как свою ущербность, фальшивость и недостаточность.

И второй человек: тоже беспомощный, но злобный. «Я ненавижу всех, пусть все сдохнут» - но «я слабый, маленький и ничего не могу». В противоположность доброму, для злого ощущение своей беспомощности является и оправданием, и даже достоинством! «Да, я злой – но скажите мне спасибо, что я такой слабый и бессильный: я ведь просто не могу никому причинить зла, гы-гы-гы!» По итогу – беспомощность дает злому приятный бонус: он может злобствовать сколько угодно, не ощущая за это никакой ответственности.


Отношение к страдающим, «униженным и оскорбленным»
В информационном, а тем паче в гиперинформационном обществе на каждого обрушивается поток информации, в том числе – о различных несправедливостях, о страданиях, о людях, которым требуется помощь. Как будут реагировать на это наши добрые и злые люди, которых вся система госуправления с детства последовательно загоняла в ощущение собственной беспомощности?

Разница опять сильно не в пользу нашего «доброго»: любая информация о страданиях и несправедливостях загоняет его в неравновесное состояние, когда опять его «доброта» оказывается под вопросом. «Если я добрый – я же должен помочь тем, кто страдает? Но как я помогу – ведь я же беспомощен и ничего не могу?!»
И наоборот: для «злобного» ситуация вполне комфортна, он может с садистским удовольствием смаковать информацию о любых чужих страданиях: «а-аа, так вам и надо, твари! Вы этого заслуживаете! Что, не нравится? Ха-ха-ха, так вам!» и т.д.


Отношение к «злым» и «добрым» общественным Силам
Под «добрыми» силами будем традиционно понимать те, которые стремятся облегчать страдания, помогать и защищать слабых; под «злыми» - соответственно, тех, кто страдания причиняет, творит несправедливости и разрушения.

Здесь опять – полное психологическое преимущество на стороне «злого». «Добрый, но беспомощный» страдает при виде как добрых, так и злых сил. Ведь он, будучи добрым, должен, по идее, всячески помогать «добрым силам», а также всеми силами противостоять «злым», мешая им творить зло. Но как же он может это делать, если как раз никаких сил у него нет, он беспомощен? Опять мучительный вопрос «а добрый ли я на самом деле» и даже «а что толку в том, чтобы быть добрым, если я все равно ничего не могу?»
Злой же может злорадно взирать на действия «добрых» (радуясь любым их неудачам или ошибкам), а также вполне сопереживать действиям «злых»… Тут может показаться, что меня «поймали» на противоречии: как же может «злой» радоваться успехам «злых сил» - он ведь должен испытывать дискомфорт из-за того, что ничем не может им помочь?
На самом деле никакого противоречия нет, ведь «солидарность» - слово из совсем другого, «доброго» лексикона. Злой человек равно ненавидит и евреев, когда их уничтожает Гитлер, и Гитлера, когда его побеждают союзники. Злоба – это вообще весьма непротиворечивое и неразборчивое чувство. «Все скоты, которые постоянно борются друг с другом и с другими скотами» - вот его картина мира.

Таким образом, мы видим, что «злой беспомощный» оказывается в выигрыше практически в любой психологической ситуации, в отличие от «доброго беспомощного»…

Из сказанного, конечно, ни в коем случае не следует, что все совки мысленно для себя выстраивают вышеприведенную логическую цепочку и по здравом размышлении приходят к осознанному выводу, что «лучше и психологически комфортнее для меня быть злобным». Реально все происходит чаще всего вообще неосознанно: люди в плотном информационном потоке в состоянии «выученной беспомощности» сначала хаотично реагируют на различные ситуации, находясь то в «злом», то в «добром» модусе. А психика «запоминает» - в каком из состояний было комфортно, в каком – дискомфортно.

Как мы уже показали, как-то так выходит, что комфортно – когда злой, дискомфортно – когда добрый. Когда ты добрый – ты все время в неравновесном состоянии, тратишь свои психические ресурсы; когда злой – состояние равновесное (даже сама беспомощность ощущается как достоинство). В итоге, по принципу научения Павлова, злобность закрепляется как наиболее выигрышное и адаптивное состояние психики.

Дополнение (философское)
В качестве совсем уж обобщенного следствия вышесказанного можно сказать так: злобность побеждает добро как универсальное пассивное отношение. Ведь сама навязываемая беспомощность взрослых людей вызвана в первую очередь стремлением обеспечить их пассивность. А злоба, в отличие от доброго отношения, более пассивна: сказать «я хочу помогать людям» - это ведь надо помогать, то есть что-то делать; а сказать «я хочу, чтобы все сдохли» - это можно ничего и не предпринимать, все равно желание неизбежно сбудется…


Внутреннее состояние совка
Итак, чем больше ощущение беспомощности в массах – тем больше злобы внутри, это объективный закон. Для классического совка, впрочем, ситуация была довольна шизофренична по сути: при накоплении внутренней злобы пропаганда весьма оголтело навязывала тем же самым массам «добрые дела» - но обусловленные не внутренним, душевным порывом, а внешними «указаниями» - партии, правительства или комсомола.

Как только внешнее давление пропало с падением самого Совка – про все «добрые дела», не имевшие никакой связи с внутренним состоянием совков, все, естественно, тут же забыли; а вот их реальная злобность не зря показалась многим какой-то феноменальной и особо опасной. Она и была особо опасной – ибо это злоба совка, то есть злоба принципиально безответственная: работает та самая защита, о которой мы говорили выше: какая разница, что я злой – ведь я же абсолютно беспомощный, от меня ничего не зависит!

Злой, выпестовавший свою злобу в длящейся годами ситуации «выученной беспомощности», оказывается вообще без тормозов, оказавшись в ситуации, где от него уже кое-что зависит, так как длится инерция восприятия – «да что я могу, да кто я такой…» Универсальное оправдание «новых русских» бандитов, которые мы слышим каждый день – «не мы такие – жизнь такая». Привыкнув не ощущать никакой ответственности за свои злые помыслы, «отказавшись от химеры под названием совесть» - совок, вырвавшийся на волю, не чувствует ответственности и за свои злые действия, любой степени жестокости. «Я ведь беспомощный, это, наверно, само так получилось».

Итог
Некий разгул «злобы 90-х», вызванный как раз «освобождением совка» - о котором принято сейчас вспоминать с содроганием – удалось притушить и подавить стараниями путинского режима, собственно, и призванного как бы с этой самой целью: совки поглядели на свой собственный разгул – и испугались сами себя. Имея для этого основания.

Однако интересно отметить: борьба с «наследием лихих 90-х» проходит у нас в стране через, главным образом… новое нарастание беспомощности. С точки зрения режима, люди стали слишком активными – от этого все беды; надо их снова сделать пассивными и, значит, более управляемыми.

И всё запущено по привычным советским лекалам: последовательно и неуклонно людям снова навязывают политическую беспомощность (выхолащивание выборов, запрет политической активности и свободы слова), социальную беспомощность (борьба с «нежелательными организациями»), всячески ограничивают экономическую самостоятельность и ставят под вопрос частную собственность, и т.д.

И результат, собственно, налицо: идет постоянное нарастание злобности во всех социальных слоях – правда, пока как бы «неопасной», потому что беспомощной. Мы, однако, помним, во что эта «неопасная» злобность вылилась после конца предыдущего режима. Помним ли?

Примеры «выгоды злобы» можно приводить десятками. Например, мое любимое - реакция на нехватку воды у крымчан.
- со стороны украинцев. «Добрая» реакция – это надо что-то делать, менять политику, помогать – КАК, совершенно непонятно. «Злая» - все они скоты и предатели, так им надо, заслужили, пусть сдохнут.
– со стороны россиян. «Добрая» реакция – надо помогать, тратить деньги, строить какие-то станции, идти договариваться с украинцами – КАК, совершенно непонятно. «Злая»– все они скоты, навязались на нашу голову, из-за них у нас в деревне нет газа, так им и надо – пусть сдохнут.

Или отравление Навального:
- добрая реакция: как же так, почему это стало возможно, надо заставить провести расследование, неужели какая-то банда отравителей, неужели замешаны власти, надо требовать, надо проводить своими силами – КАК, совершенно непонятно.
- злая реакция: сам виноват, обманщик, враг, все подстроено, яд слабый, не было никакого яда, это все против России – пусть сдохнет.

Или низкие зарплаты учителей:
- добрая: в самом деле, что это за 15-20 тысяч, это же копейки, кто за это отвечает, надо разобраться, почему на это не выделяются деньги, кто их ворует, надо перенаправить – КАК, совершенно непонятно.
- злая реакция: учителя сами виноваты, всё фальсифицируют, учат плохо, школа вообще не нужна, они жалкие терпилы – пусть сдохнут.

Или конфликт Армения-Азербайджан:
- добрая: что же делается, они там взбесились, надо растащить, помочь, спасти женщин и детей, наказать зачинщиков – КАК, совершенно непонятно.
- злая реакция: пусть сдохнут.

И т.п. Во ВСЕХ случаях «злая реакция» побеждает с огромным отрывом – и причину мы уже знаем: в беспомощном обществе «злая реакция» ВСЕГДА гораздо более психологически комфортна. Сначала люди ее избирают именно ради комфорта и больше ничего, «чтобы не думать и не расстраиваться зря» - потом, как оно всегда бывает, маска прирастает к лицу.

Порочный круг «беспомощность – злоба – беспредел – беспомощность» необходимо как-то разрывать. Чем раньше, тем меньше будет жертв и разрушений.

И напоследок – к чему, собственно, я все это рассказываю. На самом деле – это опять материал из моей будущей книги под тэгом «самоуважение». Речь ведь, как и во всех прочих текстах под этим тэгом – опять о нем (кто-то, надеюсь, уже самостоятельно догадался).

Ведь что такое человек, ощущающий себя беспомощным и бессильным, ни на что не годным? Правильно, это опять он, предмет нашего исследования – человек, лишенный самоуважения. Институционально лишенный, усилиями целого государства. ПОДЛЕЦ, говоря более коротко.

Это что же – советское государство целенаправленно выращивало подлецов, так сказать, в промышленных масштабах?! Ну да, получается так. Но об этом – в следующих главах. Здесь еще раз отметим главное в этой части: Злоба в социологическом смысле – прямое следствие социальной беспомощности. Очень важный закон, на мой взгляд.


В частности, из него следует, что человек злой – почти всегда человек надломленный. «Пусть они сдохнут» - фраза подлеца, фраза-маркер.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив