колонка в журнале

laragull — 22.10.2011 В третьем - сентябрьском - номере журнала The World есть и моя колонка. Чем я ужасно, ужасно горжусь, потому что The World это стопроцентный глянец на ощупь и вес, но глянец интеллектуальный - в первом номере, где были мои истории о Порфирии Петровиче, был дайджест мыслей Мамардашвили, например. В сети первый номер выложен в PDF
здесь

мой текст из третьего номера.

Неканонические версии жизни

Моей подруге восемьдесят лет. Она живет в Канаде.
Я пишу ей электронные письма. Получаю от нее ответы. Там где нужно поставить смайл, она пишет ha-ha, и мне это ужасно нравится. Как и то, что ей восемьдесят, она пятьдесят пять лет счастливо замужем, у нее чудесные зубы, и ясные мысли.

Меня томит чувство, что надо успеть узнать у нее что-то, вот только я не знаю что именно - ведь имеет смысл узнавать лишь то, что можешь усвоить.

Когда-то давно моей подруге было не восемьдесят, а тридцать, она была замужем, и в нее влюбился ее начальник.
Был он не женат, богат и умен. А муж ее был из простых и бедных, невысокий, щупленький, очень трудолюбивый, и очень ее любивший.
Начальник же был человек порядочный, и, признавшись ей в любви, тут же позвал замуж.

Казалось бы, если счастлива замужем – выбор ясен: от добра добра не ищут, не нужен никто другой. Но другой – это целый человек, плюс его история, плюс его имение, плюс обаяние неведомого, плюс искушение опробовать другую версию своей жизни. И вообще, человек, влюбленный в тебя – это целое вторжение в твой мир, это уже пролом в защитной стене. Это сюжет, куда тебя втянули вопреки твоей воле, а любой сюжет надо развить и завершить, и ты вынужден действовать, но как, как…

Она рассказывала, что было трудно. Видеть как большой, прекрасный, добрый, умный, богатый весь целиком в твоей власти - можно вверить себя ему, и не знать забот, не работать, родить детей, жить-поживать.
И дома муж – любящий, работящий, хоть и бедный.

Словом, в попытке завершить сюжет, она уволилась с работы, подорвав и без того тощий семейный бюджет. Уволилась, чтобы не видеть, и чтобы ее не видели. И прекрасному начальнику сказала, что давала обещание перед алтарем быть вместе с мужем до смерти, и среди всего сумбура чувств – это единственное, за что можно уцепиться и держаться.

Влюбленный начальник смирился с ее решением – не сразу, но смирился.

«Прошло какое-то время, я переболела всеми стадиями любовной абстиненции, и потом ощутила такую свободу и благодать, какую дает только победа над, в общем-то, непобедимым…» - сказала она.

«Понимаешь, весь киношный масс-маркет продает любовь как наивысшую ценность в жизни. А ведь это не так. То есть, по ощущениям – да, ничто не сравнится с роскошью новых любовных эмоций. Но если однажды между ними и верностью слову выбрать их, то потом так будешь поступать снова и снова. И с тобой будут поступать так же. Я очень сильно это подозреваю.
Любовь – это то, что происходит с тобой. Но выбирать стоит не то, что с тобой, а то, что есть ты сам - вне этого происходящего с тобой. Выбирать надо верность себе, своему данному некогда слову. Тогда сильно увеличится вероятность того, что и с тобой поступят так же. Но это всё я потом уже думала. А тогда, я только повторяла «я обещала Фрэнку быть с ним в горе и радости, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас». Плакала украдкой, старалась чтобы он ничего не заметил. Он видел, что со мной неладное, но только гладил по плечу, по голове, заботился, и не смущал меня расспросами. Однажды, я услышала, как он молился обо мне. Чтобы Бог мне помог в моей печали, и ему помог быть мне хорошим мужем…
Иногда я думаю, что если бы Фрэнк не был так предан мне, не любил меня именно так, как мне было надо, то я бы вряд ли устояла. Я всего лишь человек…»

***

Помимо того, что ей повезло с собой и Фрэнком, я усваиваю из ее рассказа вот что:

Только с годами понимаешь, что роскошь пост-пост-любовных состояний - ни с чем не сравнить.

Но до него редко кто доходит из фертильных женщин: обычно корчатся в пост-любовной боли, а потом впадают в новое любовное состояние - потому что лечат подобное подобным, и это слишком большое искушение чтобы не впасть.

"Делай со мной что-нибудь хорошее сейчас, и неважно что там будет потом" - это терапия старой любви новой любовью.

А между тем, если дотянуть до пост-пост-любовного состояния, то получаешь совершенно иное качество жизни. И еще новое качество понимания этой самой жизни и себя самой, и механизмов самозаморачивания в любви.

Да, в этом состоянии ты видишь не красивую мелодраму с собой в главной роли, а видишь как всё это снималось, монтировалось, озвучивалось тобой же самой, и никем другим.
И у тебя к тому времени уже есть достаточно естественной самоиронии чтобы насладится рассматриванием этих тонких – и таких древних - механизмов

И в этом новом видении столько шарма и выдержки - как в старом, старом коньяке…

Самое лучшее в любви - это пост-пост-любовь.
Это - то единственное, что навсегда останется с тобой.
Это вообще ты сама настоящая и есть.

***

…Прошло несколько лет после описанного любовного кризиса, и у моей подруги родился сын. Всё шло хорошо, но детей больше не получилось. Мальчик вырос, выучился, женился и уехал жить в соседнюю страну.

Родители навещали новую семью на Рождество, встречали вместе Новый год и уезжали. Родились внуки. И вот, после шестнадцати лет брака их сын подает на развод. Мальчик, от отца усвоивший модель обращения с женой – модель, где любовь, такт, понимание и забота – и вдруг, подаёт на развод, оставляет жене и детям дом, и уходит жить отдельно.

Летти – моя подруга – пережила эмоциональное крушение. Брак, в который она верила как в нечто незыблемое – верила так, что подчинила этому все прочие варианты своей жизни – распался на ее глазах, и не у кого-то, а у единственного сына. Она не знала причин, и не хотела знать. Ей казалось, что не бывает неодолимых причин. И она страдала и металась, и задавала Богу всякие вопросы, и только отстрадав и отметавшись, наконец спросила: из-за чего развод?

А оказалось, что ее мальчик действительно хорошо усвоил от своего отца модель обращения с женой. И когда та созналась ему, что у нее многолетний роман с подругой, и что больше скрываться она не в силах даже ради детей и красивой картинки семьи, то он проявил любовь и понимание тем единственным способом, который был нужен его жене - позаботился обо всем сам, и все издержки взял на себя.
Конечно, он страдал, конечно, его идеалы были изувечены, но он на свой лад сдержал данную у алтаря клятву быть вместе в горе и радости – не стал мстить, а выступил как союзник, а не враг своей жены, дав ей свободу, чтобы она могла жить в партнерстве с подругой.

А Летти довольно долго еще чувствовала боль по поводу такого поворота в жизни сына. Наверное, боль – это своего рода индикатор количества заблуждений в тебе.

Сейчас ее сын уже давно во втором браке, счастлив, всем доволен. Это очень добротная порода мужчин, видимо – они никого не ломают, потому и их ничто не ломает.


***

Жизнь как-то так устроена, что настаивает на канонических формах, сама то и дело подсовывая неканонические версии себя. И в этом большое смущение людям, и, возможно, от того и процветает двойная мораль – возможно так люди зеркалят жизни ее вызовы.

И оставаться хорошим человеком иногда означает держаться за канон, а иногда – от него отступить. И некому кроме тебя самого решить что выбрать.
______________

и обложка

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив