Княжна Мэри.

pailish — 29.11.2024

Когда я делала подборку портретов женщин для поста «Художник Савелий Сорин», мне встретился портрет, увидев который, я сразу же подумала: какая красавица! Это был портрет Мэри Эристави (урожденной Шервашидзе-Чачба). Чувствуется в этой женщине не только внешняя красота, но и красота внутренняя, одухотворенная, и Сорин прекрасно отобразил это на портрете. «Такая женщина не может быть обычной салонной красавицей», — подумала я, и изучив ее биографию, оказалась права. В ее биографии нет скандалов и драматических любовных историй, хотя она даже в старости была окружена воздыхателями. Она прожила жизнь настоящей аристократки. Возможно, кто-то уже читал о судьбе этой женщины, но я узнала о ней впервые, и мне хочется поместить рассказ о ней в галерею своих постов о женщинах.

 В разных источниках приводится разный год рождения Мэри. Википедия утверждает, что Мэри родилась в 1888 году. В публикации о Мэри на сайте Всемирного абазинского конгресса приводится другой год — 1895. Но обе публикации сходятся на том, что родилась она в Батуми в семье генерал-майора князя Прокофия Левановича Шервашидзе-Чачба, праправнука владетельного князя Келешбея Шервашидзе-Чачба. Прокофий Леванович был депутатом Государственной Думы Российской империи.  (Шервашидзе ─ грузинская форма фамилии Чачба, утвердившаяся в письменной традиции Грузии с позднего Средневековья).

Мэри была одной из трех дочерей князя. Семья переехала в Петербург, когда девочки были совсем маленькими.

Поскольку отец Мэри был депутатом Государственной думы, она стала придворной дамой императрицы Александры Федоровны. Красотой и статью Мэри восхищались при дворе и мужчины и женщины. Одна из великих княгинь однажды сказала Мэри: «Мери, ты так прекрасна, если бы я встретила мужчину, хоть немного похожего на тебя, я бы вышла за него замуж с закрытыми глазами». Николай II как-то сказал ей: «Грешно быть такой красивой, княгиня».

Получая комплименты со всех сторон, Мэри никогда не теряла голову от звездной болезни, и продолжала оставаться скромной и почтительной.

При дворе Мэри познакомилась со своим будущим мужем Георгием Николаевичем Эристави, правнуком грузинского царя Ираклия II, флигель-адъютантом Николая II. Чувства между молодыми людьми вспыхнули сразу же, но тогда Мэри была фрейлиной, и им было запрещено жениться.

После смерти отца, Мэри вернулась в Грузию, где жила вместе с матерью и сестрами. В 1915 году поэт Галактион Табидзе создал поэтический цикл «Мери». Никто не сомневался, какой именно Мэри посвящено это произведение. Биографы Галактиона пишут, что однажды он встретил красавицу княжну в парке, она прошла мимо, даже не заметив его, а «он с этого момента был обречен любить ее до конца жизни». Однако Мэри всегда утверждала, что с Галактионом Табидзе знакома не была, стихов его не читала и не подозревала, что он был влюблен в нее. Скорее всего, это правда, она не умела ни читать, ни писать по-грузински. Даже свою любимую поэму «Витязь в тигровой шкуре» она читала только на русском языке.

 В 1917 году Мэри оказалась в Тбилиси, где познакомилась с художником Савелием Сориным. Сорин тоже попал под чары Мэри, он был ею очарован, и попросил написать ее портрет. Он работал над портретом 23 дня.

Историк моды Александр Васильев описывает портрет так: «В легком шелковом платье, подпоясанном под грудью, с «ложной классической шалью» через левое плечо и ниткой крупного жемчуга, сверкающей между хрупких пальцев, — такой ее изобразил талантливый живописец на портрете, оставшемся в России». Судьба портрета таинственна. Васильев пишет, что портрет остался в России, но по другим сведениям, Сорин, уезжая в эмиграцию, забрал его с собой, и, считается, что картина долгое время висела в спальне принцессы Монако Грейс Келли, считавшей красоту Мери эталонной. Говорят, Грейс любила, глядя в зеркало, сравнивать себя с ней.

В 1918 году Георгий Эристави (Гигуша, как его звали) тоже вернулся в Грузию, подтвердив свое желание жениться на Мэри. Свадьба состоялась в Кутаиси.  

Венчалась Мери в ночь дождей,
и в ночь дождей я проклял Мери.
Не мог я отворить дверей,
восставших между мной и ей,
и я поцеловал те двери.

Я знал - там упадают ниц,
колечком палец награждают.
Послушай! Так кольцуют птиц!
Рабынь так рабством утруждают!

Но я забыл твое лицо!
Твой профиль нежный, твой дикарский,
должно быть, темен, как крыльцо
ненастною порой декабрьской?

И ты, должно быть, на виду
толпы заботливой и праздной
проносишь белую фату,
как будто траур безобразный?

Не хорони меня! Я жив!
Я счастлив! Я любим судьбою!
Как запах приторен, как лжив
всех роз твоих... Но бог с тобою.

Не ведал я, что говорю, -
уже рукою обрученной
и головою обреченной
она склонилась к алтарю.

И не было на них суда -
на две руки, летящих мимо...
О, как я молод был тогда.
Как стар теперь. Я шел средь дыма,

вкруг дома твоего плутал,
во всякой сомневался вере.
Сто лет прошло. И, как платан,
стою теперь. Кто знает, Мери,

зачем мне показалось вдруг,
что нищий я? - И в эту осень
я обезумел - перстни с рук
я поснимал и кинул оземь?

Зачем "Могильщика" я пел?
Зачем средь луж огромных плавал?
И холод бедственный терпел,
и "Я и ночь" читал и плакал?

А дождик лил всю ночь и лил
все утро, и во мгле опасной
все плакал я, как старый Лир,
как бедный Лир, как Лир прекрасный.

Галактион Табидзе. Перевод Беллы Ахмадулиной. (Многие сомневаются, били ли эти стихи посвящены Мэри Шервашидзе, ведь они были написаны в 1915 году, но факт увлечения поэтом Мэри неоспорим, поэтому все считают ее музой Табидзе).

Мэри всю жизнь любила единственного мужчину — своего мужа, и всю жизнь была ему верна. После 1921 года Мери с мужем уехали в Константинополь, где вели довольно праздную и счастливую жизнь. Вместе с мужем Мери поселилась в одном из самых роскошных отелей города, каждый вечер они проводили в ресторанах и кабаре. Они также посещали кабаре «Черная роза», где пел известный певец Александр Вертинский, помнивший Мери по Петербургу. Ей часто дарили цветы от его имени, и он пел ей песни, которые она просила. В Константинополе Мери даже приняла участие в конкурсе красоты, и затмила всех своей внешностью. Но вскоре из-за тяжелого материального положения и нестабильной политической обстановки супруги решили переехать в Париж, куда в то время вынуждены были эмигрировать представители высших сословий Кавказа и России.

Поначалу в Париже паре пришлось несладко, деньги заканчивались, приходилось продавать украшения Мэри и ценные вещи Георгия. Продали даже подарок императора Николая II — золотую табакерку. Другого выхода не было, надо было искать работу. Все решила случайная встреча на одной из улиц Парижа с великим князем Дмитрием Павловичем, который сразу узнал Мери. Он близко знал Коко Шанель и попросил ее обратить внимание на красавицу Мери. Так Мэри стала работать в ателье Коко Шанель. Один из журналистов пишет: «Дворянки из уже несуществующей Российской империи, с их выразительными, «породистыми» чертами лица, резко контрастировали с обычными, «красивыми» манекенщицами. Четкий профиль Мери, выразительные глаза и благородная осанка очень быстро возвели ее в ранг лучших моделей модного дома Chanel». 

Историк моды Александр Васильев в своей книге «Красота в изгнании» пишет: «Хрупкая брюнетка Мери олицетворяла собой тот тип красоты, который был моден в 20-е годы. Ее лицо и фигура идеально подходили к стилю Chanel тех лет, и Коко была поражена тем, что у нее — провинциалки из Оверни — работали настоящие принцессы. Париж тех лет ценил самых титулованных дам. Великая княгиня Мария Павловна, княгиня Мария Юсупова, Мери Шервашидзе, Гали Баженова были приняты в высший свет. Из огромного количества русских красавиц в Париже тех лет выбирали немногих»

Считается, что именно Мери впервые вышла на подиум с ниткой жемчуга на шее — легендарным украшением, введенным в моду с легкой руки Шанель. Красота Мери высоко ценилась в мире моды, ее часто приглашали на вечеринки, а фотографы выстраивались в очередь, чтобы ее сфотографировать. Однако сама Мери была не в восторге от карьеры манекенщицы, очень скоро она отказалась от нее и впоследствии даже пыталась скрыть этот период жизни, который ее смущал. Но Коко понимала ее, и, прощаясь с одной из своих любимых моделей, она преподнесла ей роскошный подарок — нитки прекрасного жемчуга, некогда преподнесенные ей в дар великим князем Дмитрием.

 В 1946 году скончался любимый муж Мэри. Она очень горевала, и всю свою любовь и нежность перенесла на племянников. Оставшуюся жизнь Мэри провела довольно замкнуто. Она не испытывала материальные трудности, но друзей у нее было немного. Интересные сведения о Мери оставила дочь художника Александра Шервашидзе-Чачба, Русудана Александровна. Они познакомились в Париже в 1968 году, когда Мери было уже 76 лет. «Готовясь к встрече с Мери, — пишет Русудана Александровна, — я ожидала увидеть пожилую, солидную, малоподвижную женщину со следами былой красоты, вечно в кресле и жалующуюся на болезни. Каково же было мое удивление, когда я получила приглашение в ресторан, а меня встретила красивая, молодая, обаятельная, совершенно современная женщина».

Мери с большой теплотой вспоминала отца Русуданы, которого знала лично, с которым встречалась в Петербурге, Тбилиси, Париже. Мери восхищалась благородством, человечностью, его легким общением с людьми, остроумием и необыкновенной скромностью. Между Мери и художником Александром Константиновичем была переписка, она обращалась к нему словами «Дорогой дядя Саша», а подписывалась «Ваша любящая племянница Мери». Есть прекрасный акварельный портрет Мери, написанный в 1912 году Александром Шервашидзе-Чачба. Эта небольшая работа, по словам его дочери Русуданы Александровны, отражает теплые чувства, которые художник питал к своей родственнице.

В последние годы своей жизни Мэри переехала в дом престарелых, где, благодаря ее неплохим финансовым возможностям, ее обеспечили личной сиделкой. Здесь у Мэри было три комнаты с пышной меблировкой. Тогда же она получила наследство: бывший поклонник решил подарить ей 50 тысяч долларов. Однако жест давнего воздыхателя оставил грузинскую красавицу равнодушной: она продолжала жить одна в своем пансионе вплоть до самой смерти. Несмотря на жизнь в доме престарелых, Мери продолжила посещать своих друзей для игры в карты. По словам ее друга Баба Дадиани, комната Мэри была заполнена цветами от известных и неизвестных поклонников. До самой своей смерти Мэри продолжала оставаться иконой стиля, и каждое ее появление вызывало восторг у поклонников. Мэри, как и другие эмигранты из Грузии, не имела возможности посетить Батуми. Она умерла во Франции в возрасте 97 лет. Как и ее муж, она была похоронена на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. «У меня была большая и счастливая жизнь. Мне не о чем жалеть» — заявила она журналистам незадолго до смерти.

Оставить комментарий

Популярные посты:

cristensald

Домашний интернет от «Мегафона»: актуальные тарифы и выгоды

antonkachinskiy

Когда любимый Дейнекой ракурс оправдан!

kukmor

Доброе утро!

declarant_iv

Правила перевозки сыпучих грузов и как формируется стоимость

soossoyeff

Семиюр-ан-Осуа

bitvazaurozay

Про Пушкина

bb_butterfly

Современная научная картина мира

surovyi_mysl

Встреча закончилась ничем. Война продолжится. У сторонников киевского режима

lumixograf

Дыра в туче

• Ранее
• Архив