Книга про СССР – Введение

Некоторое время тому назад я сообщил, что подумываю о том, чтобы написать книгу про СССР. Тогда я же я высказал мнение, что книга конечно не должна быть такой же, как мои статьи про СССР в блоге. Дело в том, что в блоге любой пост вписан в контекст дискуссии по данному вопросу и очень часто использует как фигуры умолчания или намёки и аллюзии, известные читателям, так и несколько избыточно эмоционально окрашенные выпады против тех или иных адептов иной точки зрения. Книга, разумеется, такой быть не может. Но найти язык для книги оказалось чрезвычайно сложным. Например, я прекрасно понимаю, что одним из привлекательных аспектов моих статей с точки зрения многих читателей, являются едкие, а порой и очень злые характеристики, которые я даю адептам «светлого прошлого». Однако в книге такого, разумеется, быть не должно. Однако не должна она быть и совсем уж сухой, написанной языком учебников. В общем – проблема. Наконец нашёл для себя стиль, который является приемлемым для меня самого и, надеюсь, будет приемлемым для читателей (которые, безусловно, будут), причём вне зависимости от их личного отношения к теме. Я не планирую в дальнейшем публиковать тут главы из этой книги, тем более что неизвестно, сколько времени займёт её написание. Но сегодня публикую введение к этой книге – некоторый текст, с которого, на мой взгляд, эта книга должна начаться. Ну и разумеется, любой может высказать своё мнение о стилистике, которым написано это введение и которое достаточно сильно отличается от стилистик и моих обычных статей об СССР.



Введение

Когда мы посещаем исторический музей, то какие экспонаты прежде всего привлекают нас? Карты политических границ? Перечень царей? Имена полководцев? Всё это конечно интересно, коли уж интересна история. Но первое, на что смотрим мы – это то, как жили люди той эпохи. Что они носили, из какой посуды и что конкретно ели и пили, как выглядели их украшения, их кровати, их средства передвижения, что они слушали, что читали, как хоронили друг друга. В любом общем зале у витрин с бытовыми артефактами прошлой жизни всегда больше зрителей, чем у витрин с древними манускриптами или мечами и саблями.

Специалисты знают, что история любого народа вовсе не ограничивается биографиями политических и духовных лидеров, датами крупных сражений или рассказами о возведении городов, дорог и мостов. Археологи тратят месяцы, а порой и годы, изучая курганы, погребальные камеры или т.н. «культурные слои», т.е. по сути слои древнего мусора. И никому не приходит в голову задавать им вопрос: для чего они роются в этом мусоре? Для чего по росписям на стенах гробниц пытаются узнать об организации древних пиров или охоты, или спортивных состязаний? Ни один нормальный человек не бросит археологам или историкам обвинение, мол зачем они занимаются изучением осколков древней керамики, ища детали быта древнего простого человека, вместо того, чтобы сосредоточиться исключительно на биографии какого-нибудь фараона и списком величественных обелисков и пирамид, воздвигнутых им. Мы хорошо понимаем, насколько важной для исторической науки является изучение истории материальной культуры.

«Одиссея» и «Иллиада» Гомера являются фактически единственными памятниками, содержащими крупицы информации о том, как жили древние греки. Могилы на Палатине, Эсквилине, а также на римском форуме являются единственным источником знания о раннем периоде римского народа. Когда учёные с пренебрежением относятся к «низменным темам», то ничего кроме вреда для науки такое отношение не даёт.

Например, в конце XIX века учёные египтологи интересовались исключительно древними храмами и гробницами, с пренебрежением относясь к невзрачным «жилым» районам, считая их малоперспективными. Их интересовали фараоны и не интересовали простые безвестные люди, благодаря которым «творили» фараоны. Однако два молодых оксфордских учёных – Бернард Гренфелл и Артур Хант, были не столь высокомерны. В 1896 году они произвели раскопки у селения Бехнеса, представляющего из себя несколько жалких лачуг. Это селение располагалось на месте древнего города Оксиринха, где не было ни величественных зданий, ни свидетельств монументомании Рамсесов, ни высеченных в скалах мавзолеев, словом ничего из того, что по мнению «настоящих учёных» только и заслуживало изучения в истории Египта.

Собственно этот город заинтересовал Гренфелла и Ханта больше с точки зрения изучения ранней истории христианства, поскольку когда-то там было множество монастырей. Проведя ряд работ на месте древнего кладбища и обескураженные почти полным отсутствием чего-либо интересного, Гренфелл и Хант под конец, просто чтобы не признаться в провале экспедиции, решили произвести раскопки огромных холмов, представляющих из себя тысячелетнюю свалку бытового мусора. Пока «настоящие египтологи», подобно профессору Паколи из фильма «Пятый элемент», изучали гробницы, Гренфелл и Хант начали в январе 1897 года наступление на свалки Оксиринха. Их отчаянная попытка увенчалась сенсационными результатами и продвинула папирусологию далеко вперёд. Они нашли в большом количестве частные письма, контракты, различные юридические документы, что само по себе продвинуло египтологию далеко вперёд в деле изучения жизни древних египтян. Но настоящей сенсацией – сенсацией, найденной в мусоре – стали фрагменты древнего текста начала III века н.э., названного позднее «Логиями». Этот текст содержал некоторые высказывания Иисуса Христа, не известные ни по одним из евангелий.

Вопрос о каноничности этих текстов или их еретичности – вопрос теологический. Однако тут интересен сам факт, как изучение мусорных куч – что может быть низменнее? – дало новую пищу для размышлений историкам и религиозным деятелям. Иначе говоря, не бывает ничего исключительно низменного, когда дело идёт об истории. Можно написать целую увлекательную книгу, рассказывающую о том, как ценнейшие сведения о жизни прошлых эпох были получены путём изучения казалось бы совершенно неожиданных объектов. Порой даже древняя монета может рассказать пытливому историку очень многое о быте исчезнувшего народа.

Но для чего археологи и историки вынуждены копаться во всём этом? Дело, увы, в том, что современники часто не обращают внимания на бытовую сторону вопроса. Летописцам интересно описывать величественное – биографии царей и президентов, имена генералов и кровавые битвы, штурмы городов и ужасные эпидемии. А что до бытовой стороны вопроса… Задумывался ли хоть один летописец, описывающий жизнь и подвиги современного ему царя, что людям будущего будет интересен не только этот царь и список его завоевательных походов, но например и то, из какого материала сделана обувь самого летописца, за сколько и где он её купил, что ел на завтрак и что видел, гуляя по рынку своего города. Нет, ему казалось просто невероятной мысль, что спустя столетия кого-то будет интересовать такая «низменная» информация. Но ведь на получение именно такого рода деталей современные историки готовы тратить огромные усилия.

Наше время – время карманных электронных устройств, позволяющих фиксировать окружающее не только статически (фотография), но и динамически (видео) – возможно оставит историкам будущего просто неисчерпаемые залежи информации именно о бытовой стороне жизни человека начала XXI века. При условии, конечно, что современные электронные цифровые технологии останутся такими же и через сотни лет (во что, по правде говоря, поверить сложно). Скорее всего современные самые прогрессивные айпады через века будут вызывать такую же улыбку, какую вызывает у нас «волшебный фонарь» XVII века. Но археологи – ребята ушлые – скорее всего найдут способ прочитать современные электронные носители информации и тогда на них обрушится цунами изображений жилищ, одежды, еды, причёсок, локальных мелких «знаменитостей» и простых людей, которые каждый день щёлкали, щёлкали и щёлкали своими электронными устройствами вокруг себя, запечатлевая чуть ли не каждый свой шаг. Пожалуй историки будущего ещё будут ворчать – зачем им столько изображений женских голых ног на фоне морской волны или фотодокументов грязных тарелок с остатками еды. Но это наше время, а вот о времени, отстоящем от нашего всего на какие-то лет сорок-пятьдесят, информации куда меньше.

Я родился в 1965 году. Свой первый фотоаппарат – он назывался Смена-8М, получил в подарок лет в 12. И с тех пор фотографировал, фотографировал, фотографировал. У меня сохранились просто залежи фотоплёнок. Но вот странное дело – на них почти нет изображений простых домов, ну разве они случайно попадали в кадр. Не фотографировал я обычные улицы, подъезды домов, внутренние помещения магазинов, кинотеатров. Подавляющая масса фотографий, которые делал я и такие же фотолюбители, как я – это фотографии самого фотографа, его родных и друзей, обычно на фоне каких-нибудь памятников или на лоне природы. Изучая фотографии советских фотолюбителей 60-80-х годов XX века, некритичный исследователь современности, не знающий тех реалий, пожалуй может сделать вывод, что люди той эпохи только то и делали, что ходили на демонстрации, собирались за праздничным столом, становились по стойке смирно на фоне Храма Василия Блаженного и тому подобных памятников, да жарили шашлыки на природе. Думаю не ошибусь, если сделаю предположение, что львиная доля материалов всех советских фотолюбителей составляют именно такие фотографии.

Странно, почему, фотографируя людей за праздничным столом, никому не приходило в голову сделать детальные фотографии блюд за этим столом или, даже, фотографии внутренностей холодильника, из которого эти блюда попадали на стол. Никто не заходил в какой-нибудь гастроном или промтоварный, чтобы сделать несколько фотографий покупателей и продавцов – на память. Пожалуй на человека, который так поступил, посмотрели бы как на сумасшедшего. Зачем фотографировать магазин? Ещё чего доброго и милицию вызвали бы. В самом деле – зачем советскому человеку может прийти в голову идея фотографировать не шашлыки на лоне природы, а очередь в колбасный отдел?

Даже сама постановка вопроса в таком ключе сегодня кое-кому может показаться непонятной и даже раздражающей. Возникшее в начале 2000-х годов лёгкое настроение в умах, желающих вспоминать недавнее прошлое исключительно в радостных и розовых тонах, получило название «ностальгия по советским временам». Ностальгия – это слово, кажется, многое объясняет. Утерянное, окрашенное в тонах ностальгии, всегда кажется лучше и привлекательнее настоящего. Из-за этого любая попытка взглянуть объективно на объект ностальгии – а объективный взгляд видит не только позитив – вызывает раздражение, порой озлобление у ностальгирующего.

Никому сегодня не кажется обидным утверждение о том, что, скажем, средневековый крестьянин материально жил гораздо хуже, чем средневековый феодал, что он меньше ел, меньше спал, постоянно был занят на тяжёлой работе. Напротив, многие с интересом прочтут о том, в каких обносках и рванье ходил такой крестьянин, какой грубой пищей он питался, что пил, чтобы хоть ненадолго уйти от окружающей действительности. Но у многих совершенно меняется настроение, когда точно такое же сравнение начать делать между, например, советским крестьянином и советским партийным деятелем.

Можно непринуждённо и практически в любой аудитории сказать: «простой человек при царизме жил тяжело и не мог себе позволить огромного количества цивилизационных благ, которые были доступны более избранным членам его общества». Но стоит сказать: «простой человек в СССР жил тяжело и не мог себе позволить огромного количества цивилизационных благ, которые были доступны более избранным членам его общества», как откуда ни возьмись появляется когорта людей, которые остервенело начинают требовать: «прекратите очернять наше прошлое», «зачем копаться в грязном белье наших дедов», «как можно ненавидеть свою родину настолько, чтобы говорить про нее эдакое» и далее в таком же духе.

Но простите, почему писать правду о тяжёлом положении трудящихся в царские времена не является очернительством своей истории, а, наоборот, принимается как объективное изучение вопроса, а точно такой же подход, когда он затрагивает советский период нашей истории, вызывает не то что неприятие, а прямо таки ненависть у ряда оппонентов. На мой взгляд ответ на этот вопрос лежит на поверхности.

Советский Союз был государством идеократическим. Захватив власть в январе 1918 года (через разгон Всероссийского Учредительного Собрания), большевики установили в стране свою власть, назвав её диктатурой пролетариата. Эта власть на первом этапе зиждилась на силе штыков красной гвардии и интернациональных подразделений вроде латышских стрелков. Всякий, кто был не согласен с властью коммунистов – уничтожался самым недвусмысленным образом. Однако невозможно постоянно править только методами аппарата насилия. И чем дальше уходила страна от 1918 года, тем в большей степени аспект принуждения из сферы террора переносился в сферу агитационно-пропагандистскую. И хотя террористические методы полностью не исчезли вплоть до конца СССР (о чём будет сказано в соответствующем месте), однако в 60-80-е года XX века главным инструментом удержания в повиновении народа для коммунистов был их агитационно-пропагандистский аппарат.

Никто наверное не может точно сказать, какое количество людей в советское время работало в этом коммунистическом агитационно-пропагандистском аппарате, в агитпропе, как его называли. Кроме агитаторов различных местных партийных комитетов, райкомов, обкомов, крайкомов и прочее, существовали многочисленные коммунистические газеты (других в СССР почти и не было), аппарат политруков Советской Армии, да и вообще всё советское общество было пронизано коммунистическим влиянием сверху донизу. Если же прибавить сюда членов семей всех этих работников, то счёт пойдёт на сотни тысяч, если не на миллионы. Чем они все занимались?

Они не создавали материальных ценностей, они не строили дома и заводы, не трудились над проектированием новых ракет, не снимали фильмы и не сочиняли музыку, они не ремонтировали обувь и не варили суп в заводских столовых. Всё, чем они занимались – это пропагандой того, что советский строй лучше капиталистического. Пять дней в неделю с 9 до 18 часов (а порой и чаще), эти люди за очень неплохую по советским меркам зарплату и очень неплохие по советским меркам прочие материальные блага (о чём также будет сказано немало в этой книге), шли на свою работу, чтобы убеждать граждан СССР в том, что те живут в самой лучшей, самой справедливой, самой счастливой стране. Ничего другого большинство из этих пропагандистов делать не умели. Да и не хотели.

Но вот пришёл 1991 год. Рухнула власть коммунистов, а вместе с ней рухнул и коммунистический агитпроп. Наиболее циничные, и, пожалуй, интеллектуальные, из многотысячного бывшего аппарата этого агитпропа, сменили знамёна и стали называть себя демократами, встав в первые ряды реформаторов. Бывший первый глава правительства послесоветской России – Егор Гайдар – как раз принадлежал к этой части. До 1990 года он был редактором журнала ЦК КПСС «Коммунист», то есть занимал одну из ключевых должностей коммунистического агитпропа. Но затем стал чуть ли не главным гонителем на коммунистов. Может показаться странным – как же это так, ведь в 1991 году, когда Егор Гайдар возглавил антикоммунистическое правительство России, ему было 35 лет. Неужели он только в таком возрасте «прозрел» и увидел какие-то недостатки СССР и коммунистической идеологии? Риторический вопрос…

Но не все бывшие сотрудники многочисленного аппарата коммунистического агитпропа пошли по стопам Егора Гайдара. Кто-то из них и в самом деле верил в коммунистические идеалы, а кто-то не мог приспособиться к новой жизни, поскольку умел только одно – славить КПСС. Конечно кто-то как-то из них пристроился. Что там говорить, если многие коммунистические рупоры, обращённые в советское время к молодёжи, такие например, как газеты «Московский комсомолец» или «Комсомольская Правда», даже не отказались от своих коммунистических названий, но в новых условиях стали воспевать иные ценности, причём делали это ещё старые сотрудники, которые до этого воспевали ценности коммунизма. Остались на своих местах и многие бывшие армейские коммунистические пропагандисты, замполиты. Они лишь стали именоваться по новому – заместители по воспитательной работе. В общем, советский агитпроп развалился, а его винтики остались. И многие из этих винтиков для души продолжали вздыхать по советским временам и привычно настаивать на том, что СССР – самое лучшее государство.

Чем был славен коммунистический агитпроп во времена СССР? Тем, что не допускал ни малейшей, даже самой невинной критики советских реалий. Были даже изобретены специальные термины – «клеветнические измышления», «очернительство советской действительности», «антисоветская агитация» и т.п. Не такие уж невинные термины, между прочим. Статья 70 уголовного кодекса РСФСР от 1960 года за т.н. «антисоветскую агитацию и пропаганду» сулила лишение свободы на срок до семи лет. Само по себе наличие этой статьи уже говорит о том, что за государство был СССР, если за его критику можно было попасть в тюрьму на несколько лет. Но об этом также будет сказано в своём месте. Сейчас же мы говорим про методы коммунистических пропагандистов. Они благополучно дожили до эпохи массового распространения компьютеров и дешёвого доступа к широкополосному каналу сети Интернет. И вот тут они получили словно второе дыхание. Словно вернулись времена их молодости – они снова могли вещать на многочисленную аудиторию посредством интернет-форумов, блогов и социальных сетей. При этом навыки они воспроизводят старые, советские.

Вот отсюда и все эти гневные окрики об «очернительстве своей истории» и «антисоветчине». Представьте, например, что общедоступный Интернет существовал бы уже в 50-х годах XX века, и не было бы Нюрнбергского трибунала, а сотрудники бывшего германского Имперского министерства народного просвещения и пропаганды неплохо устроились бы в различных торговых посреднических конторах послевоенной Германии. И вот, в этих гипотетических 50-х, пишет какой-нибудь немец в своём блоге: «в годы правления Гитлера преследовались инакомыслящие, гестапо на допросах применяло пытки, в концлагерях были уничтожены миллионы людей, а население получало продукты по карточкам», а в ответ со всех сторон несётся: «прекратите плеваться в наше прошлое!», «Третий Рейх – это лучший период в жизни немецкого народа!», «Не трогайте светлый образ Третьего Рейха!». Интересные процессы могли бы возникнуть в немецком массовом сознании в таком случае. Но в реальности Нюрнбергский трибунал вынес свой приговор, а сотрудники бывшего Имперского министерства народного просвещения и пропаганды предпочитали помалкивать о своей прошлой карьере. Да и Интернета тогда не было.

История не знает понятия «светлый образ». История знает только понятие факта и более ничего. Был или не был тот или иной факт – вот чем интересуется история. А вызывает этот реальный факт у кого-то болезненные ощущения – этот вопрос историю не волнует. Если в годы гитлеровского правления на территории Германии и на оккупированных территориях существовали концентрационные лагеря смерти, если все годы войны специальные эсэсовские команды сгоняли еврейское население в эти лагеря и там это население уничтожали, то историческая наука сообщает, что такой факт (вернее, многочисленные факты) существовали, а международная общественность квалифицирует такие факты, как преступление и геноцид. При этом безусловно остались ещё в живых охранники таких лагерей или их дети и внуки, которые такие факты, напротив, могут считать позитивными или, считая их негативными, очень не желают допускать их публичного обсуждения. И однако же их мнение не волнует ни историческую науку, ни юриспруденцию.

Или, например, такой факт. В истории нашего народа было немало драматичных страниц. Одна из самых тяжёлых – блокада Ленинграда в годы Второй мировой войны. В контексте выше рассмотренного вопроса что тут примечательно? Примечательно то, что в советское время эта блокада чаще рассматривалась не с военной, а именно с бытовой точки зрения. Об этом снимались фильмы, об этом рассказывали в школах, об этом писались книги. Каждый советский человек знал, что в блокадном Ленинграде люди получали хлеб по карточкам, что рабочие получали 250 граммов хлеба в сутки, служащие, иждивенцы и дети – 125 граммов. И кроме хлеба ленинградцы не получали почти ничего. Описывались многочисленные случаи смертей от голода; стал хрестоматийным образ ленинградца – изможденного, замерзающего, из последних сил везущего на санках гроб или шатаясь несущего от проруби в Неве ведро с водой. Весь этот ужас не вызывает в определённой аудитории требований приструнить рассказчика и запретить ему «очернять». Но настрой совершенно меняется, если, например, вспомнить страшный голод 30-х годов, обрушившийся на Поволжье и Украину, т.е. на самые хлебные области тогдашнего СССР.

Мы все знаем историю Кровавого воскресенья, мрачного пятна на облике царя Николая II – это наша история. Но почему многие из нас предпочитают забыть и не вспоминать про т.н. Новочеркасский расстрел – когда по мирной демонстрации рабочих (несколько тысяч человек), требующих мяса для своих семей, солдаты открыли огонь? Не оттого ли, что коммунистический агитпроп очень благосклонно относился к обнародованию самым мрачных фактов из царского времени и не допускал даже намёка на такие факты, если они касались советского периода? Но наша история – едина, а подразделяется делится на эпохи она только для удобства изучения. Но нельзя к различным эпохам подходить с различными измерительными приборами и подходами. Нельзя в царском периоде искать только всё плохое, а в советском – только всё хорошее. Впрочем, неверен и обратный подход, то есть не видеть в советском периоде ничего хорошего и героического.

Однако, ведь и подход такой возник не на ровном месте. А как антитеза подходу коммунистического агитпропа. Ведь в конце концов – Новочеркасский расстрел произошёл в 1962 году, то есть всего через год после полёта Юрия Гагарина. Вот что такое объективность – видеть оба этих события и не делать вид, что они никак не связаны друг с другом; не утверждать, что полёт Гагарина – это закономерность власти коммунистов, а вот Новочеркасский расстрел – трагическая случайность, и «отдельные нехарактерные ошибки».

Всё в мире взаимосвязано. Гренфелл и Хант без особой надежды рылись в многовековых горах мусора, а нашли жемчужины истории. Взгляд на мелкое и бытовое совсем не так мелок, как может показаться. Государства и династии рушатся не из-за того, что не запускаются в космос ракеты или не строятся пирамиды для вождей. В конце концов, символом Французской революции является не только штурм Бастилии, но и марш женщин на Версаль, случившийся несколькими месяцами позже. Марш этот был спровоцирован не отсталостью французской науки или плохим состоянием французской армии. Всё было куда прозаичней – причины и лозунги были сугубо бытовыми. Быт, когда он становится невыносимым, разрушает империи. Если женщине в масштабах государства не нравится её бытовая жизнь, то государство начинает шататься. А видит женщина в первую очередь именно мелкое и прозаичное. Но нет порой ничего более важного для истории и сохранности государства. Кто этого не понимает, тот напрасно встаёт в пафосную позу радетеля о судьбах нации.

На эти настроения «ностальгии по советскому прошлому» можно было бы и не обращать внимания, понимая, что инициированы такие настроения в первую очередь не нашедшими себя в новом обществе бывшими работниками коммунистического агитпропа. Но всё гораздо сложнее. Ведь если бы настоящее давало нам только примеры исключительно качественной организации общества, то обычные люди и не слушали бы старческие сетования и вздохи бывших советских инструкторов райкомов КПСС. Но мы видим, что крушение СССР вызвало к жизни мейнстрим самых отвратительных явлений; на вершину нашего общества взобрались деятели подчас с самыми низкими моральными установками, которые создавали комфортную для себя среду обитания, которая была отвратительна для любого нормального человека. Всё это в итоге порождало и порождает настроения «пора валить» и – шире – требования изменить настоящее на что-то более качественное. Тут-то и возникает соблазн обернуться назад, чтобы найти там нечто очень хорошее, притягательное, которое надо восстановить, чтобы зажить хорошо и счастливо.

Если на секунду мысленно перенестись в советские 70-е года и попробовать погрузиться в информационный поток той эпохи, то конечно нельзя не отметить, что он был душевно комфортным, по сравнению с днём сегодняшним. Про всё плохое советский человек слышал только как обзор дальнего зарубежья или, в крайнем случае, как «отдельные недостатки», с которыми обязательно «скоро будет окончательно покончено». В телевизоре советский человек видел преимущественно добрые нормальные лица, а не личины каких-то мутантов и дегенератов. Советский человек не представлял, чтобы глава города мог украсть для личных целей годовой бюджет и затем купить себе дорогую недвижимость на берегу тёплого океана. Самой вызывающей роскошью, основанной на воровстве, советский человек считал двухэтажную кирпичную дачу какого-нибудь заведующего складом. Коммунистические вожди – по крайней мере в брежневскую эпоху – не вызывали особой симпатии, однако не вызывали и органического отвращения. Включая телевизор, советский человек попадал под залп агитпропа, рассказывающего ему о всё новых и новых достижениях и никогда не рассказывающего про все промахи и просчёты. Чем дальше во времени эта картина, тем более привлекательней она кажется, тем меньше вспоминаются «отдельные недостатки», а если что-то и вспоминается, то кажется не заслуживающей внимания мелочью.

Но история не знает мелочей – эту истину не грех повторить ещё и ещё раз. Когда накануне Французской революции ненависть простых людей к королеве Марии-Антуанете достигла апогея, молва (а может Жан Жак Руссо) приписала ей фразу «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные». Хлеб, пирожные – какая-то мелочь, не заслуживающая внимания «серьезного исследования». Однако эта мелочь привела к очень драматичным последствиям. Или, возвращаясь к жителям Новочеркасска 1962 года. Что их так тревожил этот низменный вопрос о мясе, если Советский Союз первым в мире запустил человека в космос? И однако…

Есть и ещё один момент. Практически каждый, кто с теплотой вспоминает советское время и с ненавистью постсоветское, особенно 90-е года, всякий раз уходит в сторону от простого, но очень неприятного вопроса: а кто, собственно, разрушил Советский Союз? Разве СССР был завоёван войсками НАТО? Или может быть в страну проникли «чужие» с Марса, которые остервенело стали разрушать такую счастливую страну? Реальность куда прозаичнее. Все те, кого с такой ненавистью поминают защитники «светлого образа советского прошлого», кто собственно и демонтировал СССР и навязал всем нам новую повестку дня, родились и выросли в Союзе Советских Социалистических Республик. И мало того, что родились и выросли, но получили воспитание, образование, вступили в пионерскую и комсомольскую организации, сделали первые шаги в самостоятельной жизни, а некоторые и достигли высот карьеры в сугубо советском коммунистическом обществе. Они – и Горбачёв, и Яковлев, и Ельцин, и Гайдар, и Чубайс, и Собчак, и Бурбулис, и Старовойтова, и Кох, и Боровой, сотни и тысячи тех, чьи имена были на слуху в 90-е, как имена главных реформаторов, а сегодня забыты – это всё «дети Страны Советов», дети славной брежневской эпохи. Да и не только они. Пресловутые «братки» «лихих 90-х» – это бывшие пионеры и комсомольцы, которые на бесконечных торжественных линейках и собраниях клялись быть истинными строителями коммунизма, смотрели фильмы «Как закалялась сталь» или «Гостья из будущего», собирали металлолом и изучали моральный кодекс строителя коммунизма, красной строкой через который проходит мысль, что «человек человеку друг, товарищ и брат». И однако… И однако именно они построили тот мир, в котором большинству нормальных людей жить не очень приятно, мягко говоря.

У защитников «советского мифа» есть робкие попытки увязать всё это, объяснить, почему рождённые и воспитанные в якобы самом лучшем в мире государстве люди, достигшие в этом государстве немалых высот, вдруг с остервенением разрушили это государство и стали строить новый мир, за основу словно взяв собственные же пропагандистские штампы о диком капитализме. Объяснение это заключается в том, что против СССР действовали спецслужбы западных (капиталистических) государств, которые мол смогли разложить почти весь советский народ, а высших коммунистических руководителей завербовать, сделав их т.н. «агентами влияния», которые «по указке Запада» (ещё один штамп из запасов коммунистического агитпропа) разрушили СССР.

Объяснение наивное и глупое, способное удовлетворить только человека, который не хочет снимать с себя пропагандистские шоры, чтобы не разрушить свой комфортный виртуальный мир. Человек же даже немного желающий разобраться, не может не задать следующего вопроса: но ведь не западные службы, а бывший председатель КГБ СССР Юрий Андропов выудил из далёкого Ставрополья и дал старт в вожди будущему «могильщику СССР» Михаилу Горбачёву. Да и что делал этот могучий КГБ СССР, если не мог противостоять вербовке западными спецслужбами высших лиц в советском государстве. И, в конце концов, почему КГБ СССР не смог в ответ завербовать не то что президента США, но хотя бы завалящего сенатора от штата Аляска?

Вообще, что это за советский патриотизм такой, который допускает, что вражеские спецслужбы могли завербовать высших лиц его государства? Ведь это какой-то абсурд – верить, что очень хорошо было устроено государство, в котором на самый верх могли массово пробраться люди, ни о чём так не мечтающие, как о том, чтобы их завербовал враг.

И если бы все эти многочисленные представители коммунистического агитпропа в самом деле хорошо читали классиков марксизма-ленинизма, то они бы не могли не знать одного из фундаментальных коммунистических положений, с которым нельзя не согласиться, а именно – человек есть продукт среды обитания. И коли так, то те, кто взобрался на самый верх власти в СССР, а затем СССР разрушил, были продуктами советской среды обитания и более ничего. И как в таком случае не захотеть максимально скрупулёзно эту среду изучить?

Если вдуматься, то СССР в самом деле был уникальной страной. В истории кажется это единственный пример, когда высшие люди государства вдруг, без каких-либо видимых побудительных мотивов, не испытывая угрозы лично для себя и своей власти, неожиданно заявили бы: «да, наше государство, а также идеология, на которой оно базируется – негодные, их надо полностью изменить и даже разрушить». Если взять авторитарные и тоталитарные государства XX века, которые порой сравнивают с СССР и которые исчезли в XX веке, то ничего похожего с ними не было. Адольф Гитлер никогда не признавал ошибочность своих идей, а Третий Рейх пал не в результате сговора высших бонз НСДАП, а под ударами армий союзников. Фашистская Италия закончила точно также и Бенито Муссолини даже перед казнью не отрёкся от своих идей, ни на секунду не допустил, что хоть в чём-то ошибался Даже ближайшие союзники СССР. Глава ГДР Эрих Хоннекер не сдавал страну, до последнего защищал ГДР. Румынский лидер Николау Чаушеску до последнего не сдавался, и был казнён в результате восстания. В ЧССР, Венгрии, Болгарии новую политическую систему создавали новые политические силы, пришедшие на смену коммунистов. И только в СССР капитальный демонтаж страны и системы проводили те же самые люди, которые за несколько лет до этого убеждали народ в преимуществах социалистической системы и в своей верности идеалам Ленина.

Эта книга адресуется в первую очередь историкам XXII и более поздних веков. Но при этом, надеюсь, она будет любопытна и жителям дня сегодняшнего. Как тем, кто застал Советский Союз в полном расцвете, так и тем, кто видел только печальный финал, а то и вовсе родился уже после того, как СССР исчез с политической карты мира. Я же со своей стороны даю обещание подойти к этим воспоминаниям как можно объективнее. Это максимальное из того, что я могу сделать для исторической науки будущего.