Карантин с тинэйджером

Тинэйджер уже понял, что этот мир устроен неправильно. Тинэйджер уже видит, что этот мир категорически не желает считать его, тинэйджера, своим центром. Непонятно почему, но это так.
Тинэйджер уже понял, что придется фильтровать базар. Он еще не понял, зачем и как, но он понял, что придется.
Тинэйджер уже понял, что существует невербалика. Например, если ты собрался выразить себя через слово на ф, но успел все же от этого предусмотрительно воздержаться, и вместо этого просто закатил глаза к потолку, то оценено это не будет. Точнее, это не будет оценено позитивно. Хотя, с точки зрения тинэйджера это был трудный компромисс.
Тинэйджер уже понял, что родители тоже люди. Со всеми людскими недостатками и слабостями. Он также понял, что родителя вполне можно довести по ручки, и это даже не очень сложно. И вообще тинэйджер чувствует, что если еще чуток поднажать, родитель может просто выйти на вторую космическую и оказаться где-нибудь в четвертом измерении. А это жутко невыгодно. Потому что, кто ж будет платить за новые наушники, пока родитель в космосе.
В общем, тинэйджер ступил уже на путь прогресса. А вот пре-тин туда еще ни разу не ступил. Так что он еще может пользоваться полноценным кредитом маминого заиньки, шумно проглатывая слова на букву ф и возводя глаза к потолку, в полной уверенности, что его вклад в коммуникацию таким образом исполнен.
Когда в самый первый раз из моего заиньки вдруг возник пре-тин, я пришла в ужас. Я критически взглянула на всю свою жизнь, пытаясь понять, где и сколько раз я согрешила. Я искала в своей жизни тот страшный момент, когда я перестала быть идеальной матерью. Я в отчаянии пересчитывала все те грехи, за которые провидение послало мне неудачного ребенка.
Ну а во второй раз.... а теперь вот и в третий...
А теперь я знаю, что это все уйдет. А точнее, уедет. Скорей всего, на моей машине. Мы набьем машину под завязочку, под потолок и под самое не хочу, мы загрузим туда все футболки и все гаджеты, и постельное белье, подобранное по размеру кровати в общаге, и любимую лампу, и все спортивные башмаки, и все спортивные причиндалы и ракетки, и возможно еще гитару. Мы приедем и встанем в очередь с другими авто, где все родители друг за другом вылезают из машин и лезут с обнимашками, а старшекурсники по братски приветствуют, выгружают барахло и несут его в дорм.
Ну и все. И это будет самостоятельный человек.
Хотя, конечно, сперва не очень. Человеку будет нужен совет, а иногда и деньги. Окажется, что проблем в этом мире много, а людей, которым можно сесть на уши – гораздо меньше. Так что, человек будет звонить. А возможно, будут звонить и университетские профессора. И в этом, кстати, не будет абсолютно ничего хорошего. Почему-то, преподаватели никогда не звонят родителям, чтобы сказать, какого замечательного и талантливого студента они вырастили. А вот жаль. Так что профессорский звонок всегда означает, что надо выражать ужас и озабоченность, обещать сделать все, что в родительских силах и благодарить за данный оболтусу шанс.
А потом пройдет и это. И вдруг окажется, что таки да – это самостоятельный человек. И у него вдруг откуда-то взялась масса здоровых и полезных навыков, которых ему было все никак не привить. Он любит ходить в походы и на прогулки по красивым лесам и городам, готовит вкусную и полезную еду и успешно наводит у себя дома красоту и чистоту. И даже деньги зарабатывает. И он идет с родителем в ресторан и вдруг оплачивает весь счет – а на все! – а на сдачу пряников!
Ну и все. Можно жить с чувством сделанного дела и получать поздравления по праздникам.
Так что да, это все уйдет. И глаза, возведенные к потолку, и грязные носки по углам. Можно будет прибраться, покрасить комнаты свежей краской, заменить треснутые стекла и отциклевать пол. Может быть даже купить новый стол из черного стекла, поставить на него витую вазу, купленную на выставке в Сиэттле, и добыть в нее какой-нибудь экзотический цветок.
И вот если это все хорошо себе представить, вдруг окажется что и в нынешнем нашем бардаке есть определенный шарм. Всему свое время.
|
</> |