Как я выжила из дома токсичного отчима

«Когда мне было пять лет, мама развелась с отцом и поехала к своим родителям. Но ее мама, моя бабушка – редкостный нарц - выгнала ее из дому, а дед, хоть дочь и любил, но во всем слушался жену. И уехала мама в тот город, где училась в вузе, не имея жилья и работы.

Поселились мы в семейном общежитии. Оно было от вуза, поэтому стандартные ужасы городских общаг были смягчены относительной интеллигентностью его обитателей. Тем не менее, хорошего было мало.

Ишь какая нежная

Я немного расскажу о своей маме, но попрошу в дальнейшем ее личность не обсуждать. Она косячила тогда по полной – и передо мной, и вообще. Когда-то был период, что я сильно обижалась на нее за ее поведение, но сейчас простила и поняла, что это можно списать на посттравматический шок.

Например, она могла сказать, что вернется – только в туалет сходит или умыться, и мы будем… ну, например, стих учить, поделку делать. И уйти часа на четыре – просто встречала соседку, и они шли играть в карты.

Могла пойти на общественную кухню готовить мне еду, но по пути заболтаться, и я уходила голодная и самостоятельная, даже не попрощавшись с мамой, ну просто потому, что не знала, где ее искать. Из-за этого я часто ходила в школу незаплетенная, в началке – в непоглаженной одежде (потом научилась гладить сама).

Мне кажется, учительница думала, что мама у меня пьет. Она не была алкоголичкой, хотя выпить могла, конечно. Если же мама приходила до того, как я уйду в школу или усну (вечером), то это было еще хуже: она начинала меня ругать или даже давать поджопники.
Избиений не было, было обидно: я 4 часа ждала, когда она придет, чтобы что-то делать со мной. И вот приходит мама и ругает меня злыми словами (она умела их подбирать), что это до сих пор не сделано.

А если я, не дождавшись, начала делать самостоятельно, то мне влетало, что все криво и косо, что не могла ее подождать, куда-то спешила. Я часто плакала… В ответ слышала:

- Ишь, какая нежная, слова ей не скажи.

Вообще, это называлось и до сих пор иногда называется «Ты неадекватно реагируешь на критику».

Помню: утро, мне надо в садик (мне неполных 6 лет), мама гуляла по общаге до глубокой ночи и потому будильник не слышала. Я встаю, варю себе кашу, пока закипает молоко – мою посуду, которую мама не помыла с вечера (она всегда свинячила, а я убирала), одеваюсь… Бужу маму. Мама просыпается с осоловелым лицом, напяливает очки… через минуту врубается, что надо ребенка вести в сад. Оглядывает комнату… И влепляет мне подзатыльник. Оказывается, я не убрала тарелку!

Во-первых, я перемыла кучу посуды, которую оставила она с вечера, во-вторых, я планировала помыть тарелку, пока мама одевается… в-третьих, это обидно и несправедливо: я уже умела анализировать действительность и прекрасно понимала, что среди моих ровесников не найдется таких, которые бы вставали рано, готовили завтрак, убирались и будили родителей. А вместо благодарности – такое вот…

Однако сейчас я зла на маму не держу, даже тогда хорошего и теплого в наших отношениях было больше, чем подобных эпизодов. Сейчас у нас близкие отношения, хотя я до сих пор (мне скоро сорокет) иногда воюю с ней за личные границы. И, имхо, адекватность моей мамы подтверждается тем, что она, хоть и не сразу, но делает правильные выводы. Так что пишу я это не для того, чтобы ее обсуждать (прошу от этого в комментах воздержаться), а чтобы воссоздать обстановку и людей того времени. Ну и свой характер описать – я была ответственна, хозяйственна и самостоятельна. Может, нескромно, но так оно и было.

Проекты на миллион долларов

Но это присказка. Начинаю «сказку». Когда мне было лет 10, появился отчим – отношения мама с ним не регистрировала, но жил он в нашей комнате на положении ее мужа. Он мне сразу очень не понравился, потом это отношение изменилось, но в конце концов я убедилась, что первое впечатление – самое верное.

Он был высок и худ, если не сказать – хил, у него были редкие гнилые зубы, голова была наполовину седой и с залысинами, остальные волосы висели давно не стриженными лохмами. Одевался крайне неопрятно… большую часть времени ходил в трениках с вытянутыми коленками и почему-то свитере, этот один заношенный свитер он носил везде.

Еще он много курил, от этого часто заходился затяжным кашлем и вонял – куревом, потом, еще чем-то. Он постоянно пил крепкий чай, марая им всю посуду в доме, а старая заварка была везде: в чашках, заварочных чайниках, сахарницах, маленьких кастрюльках… Он никогда не выкидывал ее, она плесневела и кисла. И я, преодолевая отвращение, собирала эту мерзость в какую-нибудь одну емкость, несла в общественный унитаз, а потом с содой отмывала посуду от следов чая. Через три-пять дней все повторялось снова – ибо сколько есть подходящей посуды, столько отчим и загадит своим чаем. Соседи жалели меня.

Он умел ГОВОРИТЬ. Особенной темой у него были его бизнес-проекты. Точнее – прожекты. Он с умным видом утверждал, что вот у него есть ИДЕЯ… всегда упоминал каких-то известных в нашем городе людей, которые вовлечены в реализацию этой идеи. И вот какое-то время придется потерпеть, пожить без средств, а потом... каааак посыплется бабло на наши головы прямо градом, только руки и карманы подставляй.

Но первый (безденежный) период все тянулся и тянулся, а второго мы с мамой так и не увидели. Судя по нашей последней встрече с бывшим отчимом, это был где-то 2002-2003, период материального благосостояния так и не наступил. Но говорил он эмоционально, увлеченно, горячо. Нельзя было не поверить.

Если же ему удавалось заработать какие-то деньги или материальные блага (обычно это происходило с огромной долей маминого труда и средств), он спускал их на всякую ерунду. Как-то купил в позорной кафешке почти два кило жареных спинок кур и бутылок шесть какой-то минералки… Жрать было больше нечего, мы давились этими курами… я недоумевала: ведь можно было потратить деньги рациональнее - на ту же еду, но нормальную.

Сама щедрость и гостеприимство

Помню, как-то подфартило ему добыть ящик апельсинов (а это было начало 90-х, тяжелое и голодное время), так он раздавал их всем, кто заходил в нашу комнату, то же и с дорогим индийским чаем. А заходило к нам народу очень много. Помимо соседей и знакомых, это были его деловые партнеры. Периодически «переговоры» затягивались, превращаясь в форменные попойки. «Бизнесмены» спали на полу, на раскладушке… А я – у себя за шторкой.

Разумеется, я не могла нормально спать в этом шуме-гаме. И табачном дыму. Это отдельная тема. Отчим был феноменально любезен со своими знакомыми. Он нафига-то проявлял любезность даже там, где его не просили. Что раздавал еду малознакомым людям, я уже писала. Но вот представьте: приходит человек в незнакомый дом на переговоры. Разумеется, он хочет снять у порога уличную обувь. Но отчим делает широкий жест: «Ах, не надо, ах, проходите так». Вообще, пол в этом доме был вымыт пять минут назад. МНОЙ. Кроме меня, вообще никто не убирался. Так какого, спрашивается, хрена он предлагает им проходить в обуви?!

Но больше всего меня убивало, что он разрешал им курить. И когда я поздно вечером пыталась заснуть за своей шторочкой, они начинали еще и курить. Я задыхалась и плакала от бессилия. Было это раз в неделю или в две. Помню, как-то после такой веселухи я просыпаюсь… перешагиваю через бутылки, окурки, каких-то непонятных спящих на полу мужиков… и сажусь за уроки – да, при всем том я хорошо училась в одной из лучших школ нашего города. И мои тетрадки, учебники и, как потом выяснилось, школьная форма провоняли табачищем.

И вот как-то я, ворочаясь за шторкой, услышала великодушное:

- Кури здесь!

Я выскочила, растрепанная, прямо в ночнушке перед незнакомыми мужиками и стала то ли говорить, то ли ругаться, то ли умолять:

- Нет, нет, не курите здесь, здесь курить НЕЛЬЗЯ, НЕЛЬЗЯ НИКОГДА здесь курить. Слышите?

С тех пор, когда кто-то спрашивал разрешения покурить или даже пытался это сделать без разрешения, мама с какой-то дурацкой усмешкой, в которой, тем не менее, угадывалась некоторая горделивость, запрещала:

- У меня дочь строгая, она не разрешает.

Бывали те, кому этого было недостаточно, тогда мама говорила, чтобы просили разрешения у меня. Я не разрешала. Один раз разрешила – при условии того, что мужик открыл окно и высовывался на улицу чуть ли не на полтуловища. Так висеть над городом ему не понравилось, в другой раз вышел на лестничную площадку.

Удивительно то, что, когда я в подростковом и студенческом возрасте любила приглашать себе много гостей, часто остающихся ночевать, мама, уже живущая в другом месте, часто пеняла мне на «бесконечные толпы народу», при этом ни разу не вспомнив попойки «партнеров по бизнесу», а также знакомых, знакомых знакомых, знакомых знакомых знакомых и всю их родню, которые, выбирая место, где можно было остановиться в нашем городе или районе, не находили ничего лучше, как общежитская комната в 16 квадратов, где уже жили трое человек, один из которых – девочка-подросток.

Как-то я ей напомнила, но поняла - она РЕАЛЬНО не помнит всей этой веселухи. Ну было… может, раз пять за все время… Да нет, мама, не пять, а во много раз больше. А я всего лишь транслировала тот образ жизни, к которому меня приучили с детства, и, лишь обзаведясь семьей, перестала водить в свой дом половину региона.

Сеанс массажа в четыре руки

Помимо бесед с «бизнесменами», отчим любил просто беседы - о жизни, о каких-то высоких материях, о политике. Тоже очень эмоционально. Как и во время рассказов о бизнес-проектах, ходил кругами, задыхался, махал руками, брызгал слюной… сейчас я, вспоминая об этом, думаю, что это какое-то ненормально эмоциональное возбуждение, психическое прямо какое-то. Любил он это делать ночами, не давая никому спать своими рассуждениями.

Мне было лет 13, когда он во время этих разговоров предложил сделать мне массаж. Этот массаж, как и все остальные, заканчивался тем, что он трогал мне грудь попу или внутреннюю сторону бедер… мне было стыдно и неприятно, но я почему-то молчала: ну я ведь не знаю, может, массажи так и делаются, что я понимаю-то?

Потом, вспоминая об этом, я ругала себя: как я могла позволить настолько нарушить свои личные границы? Но после поняла: чтобы охранять свои границы, они должны быть поставлены с детства. А разве я могла в таких условиях их себе поставить? Спасибо, что позже я смогла их не только постепенно нащупать, но и ревностно беречь.

Маме, конечно, я тоже не говорила – ведь она знала про массажи, а, значит, про все, что они собой представляют, тоже. Правда, как она утверждала после, у нее даже мысли не было, что происходит. Мол, знала бы – выперла бы с треском. Сейчас я в это верю, но тогда не рассказывала. Один раз он и его друг делали мне массаж вместе… не хочу это описывать. Гондоны. Как-то ко мне пришла подруга, и ей тоже предложили массаж. Она потом избегала приходить в наш дом.

Одна из философско-массажных ночей мне запомнилась особенно: мама как-то странно охала, сидя на диване, потом куда-то спешно ушла… Я спрашивала у отчима, что случилось, что с мамой, где она, он говорил, что все нормально, базарил о каком-то космосе и энергии, при этом мацая мою грудь. Как показало время, это действительно была особая ночь – ночь как свидетельство его человеческой, нет, нечеловеческой мерзости.

С красной тряпкой на рукаве

Еще он очень любил политику. 90-ые годы были полны катаклизмов, каждый из которых он принимал чуть ли не на личный счет. Помню, когда что-то случилось, он порвал какую-то старую мамину футболку, соорудил из нее красную повязку, что-то эмоциональное проорал и пошел «патрулировать улицы».

Тогда мне это казалось важным и значимым, а сейчас врубаюсь, что это какой-то бред сумасшедшего: хилый кашляющий мужик под полтинник с куском красной грязной футболки на рукаве эмоционально шарахается по улицам… и это типа очень круто.. он типа патруль. Чего он патрулирует? От кого патрулирует? Кому это было нужно, кроме его ЧСВ? Будто пацан мелкий в дружинников играет, честное слово.

Еще, преисполнившись ЧСВ на фоне какого-нибудь политического катаклизма, он любил на меня ОРАТЬ. Орать беспричинно, зло и как-то дико. Например, я засиделась у подружки. Она и ее родители предлагают переночевать у них, я звоню домой, к телефону подходит отчим.. И, толком не выслушав, начинает ОРАТЬ:

- Какая подруга? Какая ночевка? Вообще к бабушке поедешь жить навсегда, ДУРА, БЛЯДЬ!

И швыряет трубу. Вот что это было? А это он новости посмотрел, сделал какой-то свой специфический вывод…. Но тогда я этого не понимала. Я не понимала, при чем тут бабушка и почему я дура. Я всего лишь хотела отпроситься переночевать у подружки.

Когда мне было лет 14-15, я стала уже многое понимать. Например, то, что отчим маму поколачивает. Не то, что прямо регулярно избивает, но периодически руки распускает. А еще он врет и ее грязно оговаривает, странно красуясь перед всеми.

Например, разговаривая по телефону с каким-то знакомым, вдруг начинает орать так, что слышит вся общага, что мама запивается, что он не знает, что с ней делать… Тогда я только приехала от бабушки и сильно испугалась – вдруг и правда. Но потом не нашла ни малейших подтверждений его словам.

Или когда он рассказывал всем, включая меня, что мама изменяла ему на его глазах. Или что он принес много денег, а она их унесла какому-то мужику… да что за бред-то? Но все это говорилось с преувеличенной эмоциональностью, с каким-то нервными жестами и явной верой в собственную ложь… кстати, с тех пор я вычисляю эту эмоциональность на раз… мало того, что не верю ей, так еще и держусь от ее носителей подальше.

Первый бой

Примерно в это время, во время очередного сеанса «массажа» он залез мне в трусы своей мерзкой провонявшей табаком рукой с длинными неровными грязными ногтями. Во-первых, к тому времени он потерял мое всякое уважение и расположение, во-вторых, я уже все знала про секс и про массажи, прекрасно ощущая разницу между ними.

И тут я реально психанула – я резко развернулась, метя ногой ему в пах. Я орала какие-то оскорбления, почти на грани нецензурщины (а я была очень культурной девушкой) и старалась попасть пяткой по его торчащей через растянутые нестираные треники елде.

Почему он не стал отвечать мне физическим воздействием? Думаю, тут две причины. Первая – такие твари реально чувствуют настроение других, а я была в ярости, в аффекте, я б реально расфигачила ему яйца в яичный порошок…

Вторая причина – он был хилый мужиком с испорченным здоровьем, а я – крепкой девушкой, уже не первый год занимавшейся восточными единоборствами. Дня за три-четыре до этого случая на улице на меня напал парень с ножом, требуя денег. Я навешала ему люлей, отобрала нож и сдала бы в милицию, но он вывернулся и сбежал. Отчим этот случай знал… и думаю, что не был уверен в своей победе.

Месяца через три он, тем не менее, снова сделал попытки ко мне подклеиться, но уже при помощи сальных разговоров. Он задавал вопросы – сначала довольно-таки невинные, например, много ли девчонок у нас ходят парами с мальчиками, а потом постепенно за несколько недель наращивал градус: кто из них целовался, целовалась ли я… До определенной поры я отвечала, даже не замечая, что вопросы уже, мягко говоря, нескромные, потом морщилась и отмалчивалась, но когда он спросил, большой ли у меня клитор, я его грубейшим образом обломала. Он, как и в первом случае, что-то буркнул типа «ачетаковатотыпсихованнаячоли».

Эти случаи я тоже маме не рассказала (а зря, это придало бы ей решимости), но завела с ней долгий разговор… она что-то невнятно лепетала то ли в свое, то ли в его оправдание, а потом внезапно закончила:

- Но я обещаю, что я с этим человеком развяжусь.

Я поняла, что происходит что-то, что больше ее воли. Но до конца ситуацию прочухала несколько позже. Я была уже половозрелой, и мы периодически разговаривали с мамой на женские темы... не особо откровенничали, но какие-то намеки на то, что происходит с нами в любовно-интимном плане друг другу давали.. у меня, собственно, ничего не происходило, а вот из полунамеков, оборванных слов и рассказов про «одну мою знакомую» из уст мамы я сложила крайне печальную картинку: отчим хотел от мамы ребенка, но, когда она забеременела, он отправил ее на аборт. После аборта пошли какие-то жуткие осложнения, кровотечения. Порой очень сильные (ну это был разговор про то, что надо предохраняться, абортов не допускать, а то у одной маминой знакомой... сложив разговор и то, что я могла воочию наблюдать, я поняла, что эта знакомая – сама мама).

Один раз из нее ливануло так сильно, что пришлось ночью ехать по «скорой» в больницу. И тут у меня все нарисовалось: эта была та самая ночь, когда он втирал мне свой бред про вселенную, а сам щупал мне грудь, говоря, что с мамой все нормально. А она в больнице в одиночестве истекала кровью после аборта, который он ей устроил! Я поняла, что этого человека я просто ненавижу. И я сделаю все, чтобы он ушел из нашего дома.

Конец грязным ногам

Но что могла сделать девчонка – пусть даже такая резкая и самоуверенная, как я, против липкого, как дерьмо, взрослого альфонса, привыкшего жить за счет других? Я стала устраивать мелкие пакости. Например, когда он, поссорившись с мамой, спал на полу, я начинала подметать пол, «нечаянно» попадая мусором ему на голову. Я воровала его сигареты – он это заметил, но думал, что я курю сама, поэтому начал заговорщицки мне подмигивать, обнаружив пропажу нескольких сигарет или даже целой пачки.

И тогда я стала бить по святому – по его понтам перед другими людьми. Он ничего не заработал, жил и жрал у нас, но его бизнес-партнеры по-прежнему толпами ходили в наш дом. И он по-прежнему говорил им, чтобы не разувались. Во-первых, меня реально заколебало по несколько раз в день мыть пол после этих визитов, во-вторых, я поняла, что где-то тут – что-то больное для него.

Когда приходили его «партнеры», а он был в туалете или курил в коридоре, я на голубом глазу сообщала, что его нет, и я сама сейчас ухожу: могла надеть пальто, взять ключи... короче, просто выпроваживала их, вот и все. А потом на таком же голубом глазу сообщала отчиму – мол, ой, а вы тут, а я думала – ушли, потому к вам приходили, а я их отправила. И наслаждалась тем, как он рвет и мечет. И даже не скрывала, что наслаждалась.

Если же он был на месте и, как всегда, широким жестом предлагал «проходить так, не разуваться», я, поставив руки в боки, говорила:

- Не слушайте его, разувайтесь. Разувайтесь-разувайтесь.

Могла добавить:

- Он так говорит, потому что ни разу в жизни пол не мыл.

Отчим делал злое лицо, но проглатывал. Немного позже он решил бить меня таким же оружием:

- Не слушайте его, разувайтесь.

- Это ее не слушайте, не разувайтесь, так проходите.

- Вот уж нет! Меня слушайте, я хозяйка, а он ТУТ НИКТО, так что – разувайтесь.

Бизнесмены офигели и, по-моему, не стали разуваться, но по той причине, что просто ушли и никогда не возвращались.

Отчим откровенно психовал – типа я обломала какую-то очередную сделку века на многаденюх, я дура и хамка, да как я смею так разговаривать... он шел на меня, сжав кулаки. А я отступала, бормоча что-то типа:

- Я сто раз просила, чтобы вы не разрешали вашим гостям проходить в обуви, я устала тут пол мыть… сами бы мыли, потом бы я посмотрела, как будете разрешать.

А сама отступала, откровенно давя косяка на нож на столе… Я не знаю, готова ли была я его применить.. Не знаю… Но, думаю, если б он на меня все же бросился (вид у него был очень злой и решительный), я бы схватила нож. Ударила бы им – не знаю, но схватила бы - точно… читаю и ужасаюсь: мама с высшим образованием, я училась на отлично в одной из лучших школ города, сейчас – кандидат наук, преподаватель, а жили, как какие-то долбаные маргиналы – попойки с малознакомыми людьми, псих-отчим, приставания к малолетке, едва не случившаяся поножовщина…

Подкат к "матери-одиночке"

Старому козлу было не на что и негде жить, поэтому его было очень сложно выгнать из дома, даже при тех обструкциях, которые я ему устраивала, а также прилагаемых мамой усилиях. А всех своих знакомых он уже достал ДО того, как поселился к нам.

Тем не менее, видимо, стараниями мамы (она великая женщина) в один без преувеличения прекрасный день он исчез из нашей жизни. Но эта хитрая тварь, липкая, как дерьмо на подошве, оставила у нас свое небогатое барахло. Под предлогом забрать вещи он устраивал камбеки, которые в общей сложности длились почти два года. Один раз он вернулся почти на три месяца… Я уже четко понимала – его нельзя пускать внутрь, он сразу запустит свои щупальца, и снова начнется этот кошмар: вечный срач, запах курева, заварка везде, какая-то вонь. И главное – он сам, человек, которого я стойко ненавидела, пустое место, занимающее слишком много места.

И тогда я, в свои 16 неполных лет, решила бороться за свой дом. Когда он приходил, я выбегала коридор, говорила, что мамы дома нет… нет сейчас и не будет еще долго. Спрашивала, что из его вещей ему отдать. Забегала в комнату, быстро закрыв дверь на замок, а потом через цепочку выкидывала ему его барахло. Обычно в большем количестве, чем он просил, иногда добавив:

- Чтобы вам лишний раз не ходить…

Он был недоволен, строил обиженные рожи, иногда говорил гадости, но чаще как-то странно улыбался – нервно и неискренне...

Если мама реально отсутствовала – а это было часто, ибо она на тот момент познакомилась с другим мужчиной и проводила время с ним, то я не говорила ей о визитах «ее крокодила» (так я его называла про себя), как-то чувствовала, что этого нельзя делать.

У меня самой развилась какая-то паранойя. Мне казалось, что вот он придет «навеки поселиться» уже ко мне, ведь когда-то он говорил, что был бы не прочь жениться на мне. Я вскакивала от малейшего шума, от малейшего похожего голоса… я плохо спала.

Самое печальное то, что только я успокаивалась, переставала бояться его визитов, он реально припирался за какой-нить вещью… и я снова стояла грудью у двери своей комнаты, снова нервно совала ему его вещи, а в голове звучало набатом: «Только не пускать внутрь, только не пускать внутрь».

Последний камбек случился лет через 6 после его последнего визита: я была замужем, у меня была дочь, а у мамы был пятилетний сын (она его родила глубоко за 40) от другого мужчины, с которым она жила. И вот он приперся в общагу. Мой муж тогда работал в другом городе, приезжал на выходные, и то не каждые.. было тяжело, но нам были нужны деньги на жилье…

Этот козел понял все по-своему: решил, что я мать-одиночка и попытался меня ощасливить… говорил, что принесет мне комп, починит полки… конечно, снова рассказывал мне о своих супер-проектах, которые вот-вот воплотятся в жизнь… я не велась и дальше общественного коридора его не пускала. Разговаривая с мамой по телефону, я рассказала ей про это, она разгорячилась, сказала звать ее (жила недалеко с новым мужем), и она его с лестницы спустит. Но я не позвала, почему-то было ощущение, что это «моя война», и я должна ее выиграть.

Второй визит случился через день – он приперся с шоколадкой. Я вообще не открыла дверь, взяла шоколадку через цепочку, поблагодарила и распрощалась. Может, он приходил еще, но мы, наконец, уехали из общаги.

Альфонсам - бой!

С тех пор я ненавижу альфонсов, у меня на них нюх. Был период, когда мама уже вышла замуж, а я еще нет, поэтому жила одна в нашей комнате семейной общаги, после вуза начала работать. Как показал опыт (хотя бы с тем же отчимом), даже незатейливое жилье и сравнительно небольшой доход все равно привлекают любителей пожить за чужой счет, никчемных мужчинок, считающих себя гениями. Я выработала жесткие правила, которые соблюдала, не давая себе самой возможности отступить от них, каким бы симпатичным ни казался человек и исключительной - ситуация с ним.

- Не работает, не учится, но при этом говорит, что скоро заработает кучу бабла – в сад сразу.

- Просит заплатить за него в трамвае, кафе, постоянно занимает деньги и не торопится отдать – туда же.

- Приходит в гости, обедает, остается на ужин… другой раз тоже.. но при этом не принес к столу ни куска хлеба, ни бутылки воды – да, и таких я отправляла в пешее эротическое.

Я не жадная, мне не жалко ни мелочи на трамвай, ни тарелки супа голодному человеку, но тут дело в принципе. Если ты малоимущий, которому я помогаю из жалости, то не претендуй на роль моего мужчины, вот и все. Потому что мужчина, который принимает материальную помощь от женщины, называется – альфонс (заболевший муж, например, не в счет, конечно).

Перечитывая свой текст, поняла, что очень хорошо, что я его написала. Меня нет-нет да кольнет чувство вины за происходившее, а также за некоторые последствия этого в моей жизни (в основном, интимной)… А сейчас, перечитав – как будто не о себе, а просто о девочке, понимаю, что я – просто молодец. Я боролась с этим гадом за свой дом, за себя, за мать, как могла. И сил во мне, девочке-подростке, было столько, сколько ни у каждого взрослого человека найдется. И в результате – победила, точнее, мы с мамой победили. Мы – молодцы. Виноватить – не за что и глупо.