Как вы представляете себе право на нормальную жизнь?

топ 100 блогов Сообщество «ТЕРРИТОРИЯ ЖИЗНИ.»03.08.2013Общество

Последние данные Левада-центра, показавшие, что безопасность и нормальная зарплата для людей важнее, чем ряд декларируемых прав и свобод, не несут в себе ничего неожиданного. И раньше соцопросы фиксировали приоритетность социальных и экономических прав над тем, что принято называть "политическими свободами". История показала, а политическая философия зафиксировала, что существует определенная логика и последовательность утверждения в обществе тех или иных ценностей и требований.

Есть такое понятие – "уровни государственности". На сегодня их насчитывается пять, и различаются они между собой по своему главному требованию, доминирующему типу права, главной боязни, ведущему стремлению и политико-институциональным выводам. Первый уровень имеет своим главным требованием мир, доминирующим типом права считает право на выживание и безопасность, главной боязнью – боязнь смерти и общей ненадежности существования, ведущим стремлением называет стремление к внутреннему миру, безопасности, прогнозируемости, ясности властных отношений. Второй имеет главным требованием свободу, третий – равенство, четвертый – братство, пятый – окружающую среду.

 

Экономические кризисы лежат в основе всех политических катаклизмов

 

Реализация социальной справедливости является характерной чертой четвертого уровня государственности, где главным требованием выступает общая политическая категория "братство". Доминантным типом права являются социальные права. Главной боязнью, от которой должно обезопасить государство – боязнь социальной и материальной ущемленности. Главным стремлением общества – стремление к материальному достатку, обеспечению равенства шансов. И главным политико-институциональным выводом в данном случае является социальное государство.

То есть, требование свободы вообще не абсолютно: свобода бессмысленна, если оказывается свободой погибнуть, и она недостаточна, если оборачивается социальной и материальной ущемленностью и не дает возможности обеспечить необходимый материальный достаток. Свобода умереть и свобода творить – это очень разные свободы.

Возникает много вопросов. Например: всякий ли, кто утверждает, что свобода лучше, чем не свобода, готов отдать жизнь за то, чтобы завоевать эту свободу? Ведь многие из тех, кто декларирует эту фразу, при случае всегда заявят, что человеческая жизнь (их собственная, в первую очередь) дороже всего на свете. Стало быть, дороже и свободы. А потому, скажут они, лучше пребывать в рабстве, чем погибнуть, восстав против него. И тем более, скажут они, недопустимо отбирать жизнь у тех, кто покушается на твою свободу, ведь их жизнь – важнее твоей свободы.

Конечно, лучше иметь право критиковать издержки свободы, чем не иметь права славить авторитаризм. Только это смотря для кого. Для того, чья профессия, навык и талант – обличать или славить, это, конечно, лучше. Но человека все-таки больше заботит другое: есть ли у него нормальные условия существования, есть ли возможность заниматься той деятельностью, которая может приносить ему благосостояние.

 

Человеку вообще важнее иметь возможности, а не абстрактные права

 

Именно поэтому во многих случаях предприниматели, после разрушения условий, мешавших им заниматься предпринимательством, как правило, быстро охладевают к демократическим идеям и тем кумирам, борьбе которых против тирании или олигархии они рукоплескали еще вчера. Они отрекаются от них в пользу новой тирании, если она оказывается способной обеспечить то, что им нужно – стабильные условия для экономической деятельности. Причем они, как правило, при этом готовы оплачивать коррупцию и мздоимство власти в гораздо большей степени, чем активность журналистов, обличающих коррупцию и мздоимство.

Причина проста: они не знают, что конкретно получат от обличений тирании, но им хорошо известны последствия оплаты соответствующих услуг чиновников. С этой точки зрения вопрос о том, что экономически эффективнее – оплачивать демократию или оплачивать коррупцию – стоит очень остро. Тем более что обычно как раз демократия и сопровождается коррупцией.

Это вовсе не значит, что свобода слова и демократия вообще не нужны. Это значит, как в свое время отмечал еще американский мыслитель Уолт Ростоу в своей концепции демократизации, что демократия и свобода утверждаются тогда, когда явно демонстрируют, что при них жить лучше, чем без них. А когда они этого не демонстрируют, общество отворачивается от демократии и свободы и возвращается к привычному авторитаризму.

Свобода вообще состоит не в праве говорить, а в праве делать. Свобода в политике состоит в праве влиять. При наибольшем расцвете права (в современной российской истории это конец 1980-х – первая половина 1990-х годоа) право говорить имели все. Но чем шире оказывалась свобода слова, тем менее значимыми оказывались эти слова, тем меньшей была возможность реально делать и влиять.

Поэтому на деле формальная политическая свобода вовсе не всегда является гарантией реальной свободы. Вообще, связывать идеи политической свободы со свободой экономической, рассматривая ее как свободу рынка, и называть это либерализмом, причем, еще утверждая, что он доказал свою абсолютную успешность в XX веке, – это, как минимум, лукавство, если не историческая безграмотность.

Либерализм связывал политическую и рыночно-экономическую свободу лишь в XVIII-XIX веках. И потерпел в итоге страшное поражение в общественном сознании. Тот либерализм, который потом привел к процветанию, скажем, США, базировался на идее позитивной свободы, на идее политической демократии и постепенном отказе от свободы рынка. Будучи колоссально успешен, он столкнулся с новыми вызовами, в результате которых был сменен в своем государственном доминировании новым воплощением консерватизма – фридмановского в теории, рейгановского и тэтчеровского на практике, предполагавшего ограничение политической свободы при расширении свободы рынка. В основном его наследниками в России и были люди, называвшие себя "либералами", но никогда базовых ценностей либерализма не разделявшие, не принимавшие и не понимавшие их.

Так что мы живем в мире большего торжества консерватизма и неоконсерватизма, чем либерализма в каком-либо из его вариантов. Рынок сегодня – не атрибут либерализма и демократии, это – атрибут консерватизма и авторитаризма. Можно, конечно, в ответ на упреки в том, что либерализм приводит к экономическим кризисам, утверждать, что преимущество экономического кризиса перед политическим в том, что он "бескровен и потому практически не опасен". Но это еще одна неправда.

Причем, в данном случае, неправда – это очень мягкое слово. Именно экономические, финансовые кризисы лежали и лежат в основе всех политических катаклизмов. Именно финансовый кризис привел к Великой французской революции. Именно финансовый кризис породил эпоху европейских революций 1848 года. Именно экономический кризис привел к революции Россию. Именно финансовый кризис 1929 года, в конечном счете, дал власть Гитлеру.

Более того, государственные (и "государственнические") кризисы никогда не приходили сами. Их всегда порождали кризисы финансовые и экономические. И это еще одно проявление столкновения проблематики свободы политической и свободы экономической. Не может быть устойчивой политической свободы без экономического преуспевания, как не может быть экономического преуспевания без ограничения экономической свободы.

Что же касается самой свободы, понимаемой как свобода дискуссий, то при всей своей полезности, там, где она начинает сковывать свободу действия (а для страны это оборачивается параличом экономики), она, с одной стороны, выхолащивает и делает неэффективной политическую свободу, с другой – мостит дорогу будущей диктатуре.

Для нормального человека право комфортно и безопасно жить в своей стране важнее права ездить в другие страны. Право вовремя и гарантированно получать свою зарплату важнее права кого-то обличать. Право быть уверенным в гарантиях для будущего своих детей важнее права создавать политические партии (кстати, самые сильные политические партии создавались в условиях запрета на их создание). И право спокойно провести вечер со своей семьей важнее права маршировать на манифестации.

Человеку вообще важнее иметь возможности, а не абстрактные права. И иметь реальное право работать, творить и иметь гарантии обеспеченной жизни важнее права разрушать. Если свобода начинает пониматься как свобода от порядка, то она исчезает. Если государство не гарантирует соблюдения порядка, безопасности и спокойной жизни в обществе, то право на свободу просто не удается реализовать. Хотя бы потому, что не гарантированным и не соблюдаемым оказывается любое право.

http://www.novopol.ru/-pravo-na-normalnuyu-jizn-text148393.html

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
Сергей Шнуров теперь не только задает вопросы Путину. Он еще и салаты готовит с представителями финансовых властей. Ход гениально прост: - готовим оливье с Набиуллиной, - разговариваем об инфляции и стоимости жизни, - получаем ненавязчивый предновогодний позитив – цены почти не ...
Сажусь с чашкой кофе отдохнуть, полистать жэжэшечку в ночи, открываю ленту, а там - вот это. Как то не ожидала я в моем уютном мирке из фоточек и помад с лытдыбрами, увидеть голую волосатую грудь. Пойду я, возьму шоколадку, что ли, надо заесть стресс. ...
Хочу еще раз напомнить правила игры. Нельзя пытаться выпытать, к какой из крупных категорий принадлежит искомое. Потому что иначе слишком быстро всё угадываться будет, и те, кто не имеет возможности быть тут в режиме 24/7, будут всегда в пролете. Я всегда прошу достаточно точных ответов. ...
Я в шоке. Не видел раньше такого. Вот специфка процесса. Гидрорезка (водоструйная резка) – вид резки, при котором материал обрабатывается тонкой сверхскоростной струей воды. При гидроабразивной резке для увеличения разрушительной силы водяной струи в нее добавляются частицы ...
Доброго всем вечера. Примерно месяц тому назад в папочках "temp" для временных файлов операционных систем Китиши стала появлятся папочка "_avast_", а в системном реестре я нашёл одноименные ключи, неудаляемые обычными средствами. Я решил сначала, что разработчики пакета безопасности ...