Как российские граждане превратились в подданных и потеряли свою страну

Кремль вывел войска из Сирии, ничего не сказав российским гражданам. До того, он ввел войска в Сирию, ничего не сказав российским гражданам. Еще ранее Кремль принял активное участие в конфликте на востоке Украины, а чуть ранее присоединил Крым. В последних двух случаях Кремль общался с российскими гражданами через писателей, экспертов и политиков третьего, четвертого, пятого и шестого сортов. Вместо внятного объяснения ситуации российские граждане стали свидетелями, пожалуй, самой дорогой клоунады за всю историю отечественных медиа.

Экономика падала, цены росли, на кладбищах появились свежие могилы, а вместо ответа на вопрос «что происходит?» — кривляние, юродство и христорадина.

Так не общаются с гражданами. С гражданином общаются уважительно. Гражданину объясняют и доказывают, гражданина слушают, с гражданином считаются.

Если вы разговариваете с гражданином, вы тщательно подбираете слова. Общаться с гражданином через Проханова, Прилепина и Шаргунова — значит, оскорбить его разум. А если, как в случае с выводом войск из Сирии, вообще ничего не сказать, а просто поставить перед фактом, то это значит, что россияне в Российской Федерации — неграждане.

Судя по тому, как относится к российскому гражданству Кремль, россияне теперь — это подданные. С подданными действительно можно и нужно говорить так, как говорит с россиянами Кремль: свысока, презрительно, через божьих людей и сумасшедших. Разве эксперт, искренне говорящий о победе русского оружия в Сирии, не является юродивым? Или писатель, требующий атаковать танковыми клиньями всех соседей подряд, потому что это будто бы приведет к бурному экономическому росту, — разве он в своем уме?

Молчание Кремля о выводе войск, как и его же театральная постановка по поводу Крыма, прозрачно намекают обладателям российских паспортов — они больше не граждане. Российская империя, переведя дух, снова с нами. Теперь есть царь, есть аристократия, есть служилый люд и пристяжное духовенство, есть казачество и есть крепостное крестьянство и мещане.

Граждане — это в вечно бунтующей Франции. Во Франции есть президент и есть республика, они общаются на равных и требуют взаимного уважения. Россия, хвала небесам, не Франция.

В России дела делают ветхозаветным способом, как во времена царя Давида. В России, принимая решения, от которых зависит жизнь и благополучие миллионов, советуются с высшими силами, с духом Федора Михайловича Достоевского. Иногда — с ближайшим кругом, состоящим из блистательных мужей благородных кровей. С ними еще можно говорить, почти как человек с человеком. С остальными говорить не о чем.

Казаки и служилые и так примут волю самодержца, без лишних пояснений, согласно присяге. Спрашивать крестьян и мещан о том, чего они думают о делах самодержца — это ниже достоинства их царского величества.

Отсюда эта вечная апатия россиян, когда дело доходит до государственных дел. Это французские граждане, гордые собой и своим сыром, чувствуют ответственность за свою страну и готовы бесплатно помогать своему государству. В экстремальных ситуациях граждане Франции поют гимн. Помогают друг другу и не боятся прикрикнуть на власть, если та плохо справляется с обязанностями, возложенными на нее гражданами.

Поскольку в России никаких граждан нет, а есть подданные, то они гимн не поют, в делах страны участвуют только за деньги и в экстремальной ситуации разбегаются в стороны.

Внезапный вывод войск из Сирии, как и внезапный крен в черносотенный кретинизм освобождают россияне от обязанностей гражданина и даруют им льготы подданного. Крепостному крестьянину, в отличие от гражданина, можно бросить страну на произвол судьбы и не думать ни о чем, кроме благополучия своей семьи. Ведь этого не его страна. Это частная собственность членов императорского двора. Император отвечает за нее перед историей, и кто ты, крепостное ничтожество и мещанская пошлятина, чтобы разделять эту ответственность с ним?

Максим Горюнов
философ
Фото: РИА Новости