
Вахтангов как-то сказал: "Я хочу, чтобы в театре не было имен".


Я уже писал, что на днях открыли мемориальную гримерную Зельдина в Театре Армии. Все очень торжественно, с разрезанием алой ленты и аплодисментами.
Хотя на мой взгляд, надо было делать не мемориальную гримерную, а именную, чтоб она всегда оставалась действующей.
Зельдин был бы счастлив, если б в его гримерной продолжали гримироваться актеры. Он сам запихнул бы туда, допустим, Сашу Домогарова, которого обожал. Или Олю Богданову. Или просто в качестве поощрения разрешать гримироваться молодым и достойным, которых в театре Армии много.
Есть такое понятие, как «энергия места». Театр – живой организм, там должен быть задействован каждый сантиметр и не должно быть провальных пустот – пустых кресел, пустых зеркал.
В Таганрогском театре, например, есть место на балконе, где любил сидеть Чехов. Там ограничились бронзовой табличкой, и зрители с удовольствием сидят на месте Антона Палыча.
Или в Геликоне – там уже несколько именных гримерных – Архиповой, Образцовой, Эйзена, Хворостовского, Гурченко. И все артисты труппы гримируются в них.
Вахтангов как-то сказал: «Я хочу, чтобы в театре не было имен. Хочу, чтобы зритель в театре не мог разобраться в своих ощущениях, принес бы их домой и жил бы ими долго».
И он абсолютно прав. Потому что театр - это взаимодействие живых энергий.
И существует он только для жизни. И любви.