Как дружественный уральский пользователь "завёл" и неожиданно направил на путь

- Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, где здесь булошная?
В дальнем горном кишлаке, где и магазина-то не было, этот вопрос прозвучал нелепо, особенно это старомосковское «булошная». Мы с удивлением уставились на вопрошавшего. Это был долговязый мальчишка лет семнадцати, явно городского облика. Огромные грустные глаза и оттопыренные уши придавали ему одновременно глупый и трогательный вид.

- Товарищ с луны, — прокомментировал впечатление лаборант Коля.
- Вы знаете, я очень хочу есть, — грустно заметил мальчишка.
- Булочных здесь нет, столовых тоже, но с голоду умереть тебе на Памире не дадут, — сказал я — Пошли.

И мы завернули в ближайшую кибитку, я вручил хозяину пачку заварки, он расстелил дастархан, выложил традиционную лепешку, мы вытряхнули свой полевой припас. Мальчишка потянулся было за сухарем. Я остановил:
- Потерпи, дождись хозяина и чая, будь мужчиной.

Он отдернул руку, извинился, грустно вздохнул,
Видно, и правда был очень голоден. Расспросил его, кто он и откуда? Выяснилось, что зовут его Даниилом, он из Душанбе, куда родители весной только переехали из Москвы. Окончил десять классов, поступать никуда не захотел. Как он выразился, «не определил четкого интереса». Отец устроил его рабочим в экспедицию, но он опоздал на самолет. Потом не было летной погоды, а когда прилетел, ему сказали, что на его место уже кто-то принят, вручили деньги на обратный билет. Но он решил посмотреть Памир, заехал сюда на случайной попутке, деньги подошли к концу, и вот он встретил нас («так удачно», — добавил он).

Пока я просматривал его бумаги, подоспел чай.
- Когда ты последний раз ел?
- Вчера утром.
- Давай наваливайся.
- Благодарю вас.

Ел он быстро, но опрятно. Мы заканчивали в том тлеете маршруты, с часу на час ждали машину, и я решил увезти парня и пристроить куда-нибудь на (работу. У самого у меня в отряде вакансий не было.

Для Даниила нашлось место сезонного рабочего в смежном отряде, которым командовала серьезная Начальница. Первое время наши базовые лагеря стояли близко, мы часто навещали друг друга, а иногда и объединялись для совместных маршрутов. С тех пор как появился Даниил, ни Начальнице того отряда, ни мне скучать больше не приходилось.

Почему-то парня никто не звал ни Данилой, ни Даней, а только полностью — Даниилом, иногда даже Макаровичем. При убеждении, что наш сумасшедший мир прекрасен и создан специально для него, он не ждал от жизни ничего плохого. Да и не встречал, я думаю. Наверное, от этого и шло непонимание им опасности. Это было не смелостью, а скорее какой-то необстрелянностью в жизни, но он слыл храбрецом. Дважды тонул, сунувшись вброд в заведомо опасном месте. Один раз, увидев гюрзу, решил поймать ее, наступил ей на хвост, и потом весь отряд, вместо того чтобы ритмично работать, целую неделю носил ему передачи в больницу.

По-видимому, родители несколько перехлестнули в его воспитании. При любых ситуациях он сохранял учтивость. На фоне несколько вольных памирских нравов это выглядело иногда смешно, а иногда даже занудливо. Например, порежет руку, кровь хлещет, а он выводит фразу:
- Коля, вас не затруднит посмотреть, где у нас бинты? Не откажите в любезности, пожалуйста...— И так далее и тому подобное.

Коля называл его Графом, но только за глаза. Такой уж он был, этот Даниил. Он очень хотел повзрослеть и свою акварельную молодость считал чуть ли не пороком. Этот чудак не понимал тогда, что если молодость — недостаток, то он уменьшается с каждым днем. Стараясь казаться солидным, любил пускаться в рассуждения, в которых за версту чувствовалась литературная классика, правда далеко выходившая за рамки школьной программы.

По тем же классическим образцам проявлял он свою перманентную влюбленность в кого-нибудь. Казалось, он жил в постоянном ожидании, когда «дама» уронит платок, чтобы кинуться его поднимать. Но платков никто не ронял, а если обожаемые им Начальница и лаборантка давали ему поручение, он кидался выполнять его сломя голову, падал, расшибался и… блестяще проваливал любое дело. Однажды ему поручили доставить из Хорога в лагерь (это километров двадцать) оставленный там рюкзак. К всеобщему удивлению, рюкзак был доставлен за час. Начальница похвалила его за оперативность, но потом взялась за сердце: парень нанял и оплатил пятитонное грузовое такси, и доставка рюкзака обошлась отряду в порядочную сумму. Он не знал, что на Памире его подвезли бы и бесплатно.

Даниилу была свойственна какая-то обратная инерция. Когда надо было спешить, он еле двигался, а во время маршрута чуть ли не бежал. Он постоянно таскал мне растения, преимущественно всякую ерунду вроде сурепки, и спрашивал, не новый ли это вид. Коля при этом злился, но я думаю, что мальчишка просто хотел сделать мне приятное. Он вообще старался быть приятным и полезным всем без исключения Врожденный такт и отличное воспитание при душевной доброте придавали ему необыкновенное благородство. Во всяком случае его Начальница признавалась мне, что рядом с Даниилом она чувствует себя иногда ужасно невоспитанной.

К тому же парень знал французский. Его рюкзак был набит зарубежными детективами в ярких обложках, и он часто предлагал обожаемой своей Начальнице услуги переводчика. Но французский язык в отряде был не нужен, нужна была прозаическая работа, но именно она ему никак не давалась.

Что у него не было навыков полевой работы, понятно: неоткуда им было взяться. Но он был начисто лишен элементарной восприимчивости к приобретению таких навыков и простой житейской сообразительности.

Спальные мешки выгружал с машины в арык. Паяльную лампу раскачивал, повернув ее к стенке палатки, и однажды учинил пожар. Вскрытую банке сгущенного молока укладывал во вьючный ящик «лежа», а потом искренне удивлялся, что все вещи почему-то липкие. Ледоруб в его руках превращался в опасное оружие. Он размахивал им, как Дон-Кихот копьем, и в отряде многие ходили побитыми и перевязанными. И главное, что все это он делал с лучшими намерениями.

Сначала над ним посмеивались. Но постепенно Даниил превратился в настоящее бедствие. Начальница избавилась было от него, пристроив работать на метеостанцию, но через неделю он снова появился в лагере. Оказывается, он передавил все напочвенные термометры, и его выгнали. Тогда Начальница не пожалела времени (наши лагеря тогда стояли уже довольно далеко друг от друга), привезла его ко мне и сказала:
- Ты его сосватал, ты и работай с ним. А я не могу больше.

Хлопнула дверцей кабины и уехала. Даниил стоял передо мной и сиял готовностью к беззаветной службе. Весь он был в ссадинах и синяках, одежда изодрана, на рубахе расплывалось грязное масляное пятно. Он искренне радовался встрече, улыбался во весь рот.
- Слушай, а не хочется ли тебе домой? — спросил я тоскливо.
- Нет, что вы?! — удивился он. — В городе сейчас совершенно нечего делать, а здесь так много интересной работы!

Я с опаской покосился на него. Он ничуть не шутил. Из-за отсутствия рабочих вакансий пришлось оформлять его по договору чертежником с месячным испытательным сроком. Это была единственная возможность что-то платить ему. Конечно, я и не думал допускать его к чертежной работе.

Но однажды мы с Колей ушли в многодневный маршрут, поручив лаборантке разную камеральную работу, включая чертежную. Мы тогда стояли в ботаническом саду, и для такой работы условия были. Когда мы вернулись, и я спросил, где Даниил, лаборантка сказала, что он чертит карты. Я содрогнулся и кинулся в дом спасать планшеты. Даниил сидел, склонившись над чертежной доской...

Вычерченная им карта сияла тем картографическим шиком, какой дается далеко не всякому. Четкость и плавность линий, со вкусом подобранные и блестяще выполненные шрифты, изящная раскладка экспликации, точно отбитая и художественно выполненная рамка, а главное — безукоризненная чистота работы. Я опешил.
- Где ты учился чертить?
- Здравствуйте, — приподнялся он, — А у меня всегда по черчению пятерка была.
И я понял, что передо мной «самородок».

Через две недели бывшая его Начальница, увидев работу Даниила, стала сманивать его к себе. Когда я намекнул на некорректность ее поведения, она сказала:
- Он нанес моему отряду такой ущерб, что я имею право на компенсацию.
Пожалуй, она была права. Но Даниил не согласился уходить из нашего отряда. Подозреваю, что не последнюю роль в этом решении сыграла очередная «прекрасная дама» в лице конопатенькой сезонной лаборантки.

В том году наш отчет и карта были оформлены лучше всех. Даниил пошел в гору. Его зачислили в штат института. Потом его забрал к себе САМ, который не мог нарадоваться такой удаче: парень не только чертил, но и прекрасно рисовал. Его использовали уже только для самой ответственной работы, предназначенной для изданий. Но однажды САМ неосмотрительно взял Даниила с собой в горы. Тот мигом утопил собранный гербарий и прожег в парадном, взятом для представительства пиджаке САМОГО огромную дыру. По-видимому, по этому поводу было выражено неудовольствие не в самом академическом стиле, и геологам удалось сманить Даниила к себе.

Чертежно-картографическая слава далеко превзошла его известность полевика-неудачника. Его холили и лелеяли. И кто знает, как бы сложилась карьера и жизнь Даниила, если бы не приспела ему пора в армию. Отслужив, он окончил университет, и я потерял его из виду. Слышал, что он преподает геодезию и картографию где-то в Африке... на французском языке." (C)

На Памирском тракте 1987 эту историю пересказывали водители, и добавляли, что, когда в армии Даниила спросили, а что он умеет делать, он взял и перерисовал топографическую карту. Военный топограф штаба полка взвыл от восторга, через командира полка забрал его к себе, но дошло до военного топографа штаба дивизии, реакция была та же самая, и тут же последовал рапорт командиру дивизии, а потом точно так же Даня попал к военному топографу штаба корпуса и армии. А что было дальше, вы уже прочитали:)

Заведёмся дальше? Попробуем. Сначала, как это обычно бывает с людьми, бесконечно далекими от мира политики, шоу-бизнеса, "светской жизни", "рыночной успешности", поглощения декалитрами куршавельской сомельёвины, вращения задницей на высокостатусной cocktail-party и пуляния туфлЁй от Versache-3,14****che в морду конкурирующей стерве (и стервецу тоже, дабы не обвинили в "гендерном перекосе:)), в Интернете о нём вообще ничего не было. С - цатого захода можно было, наконец, через какие-то годы узнать, что, да, был такой геоботаник, работавший на Памире. Чуть-чуть отвлечемся и заметим, что та же судьба постигла первооткрывателя удивительного газодинамического эффекта Жоржа Жозефа Ранка (1898 - 1973), о котором во французской (!!!) Вики лет 10 не было ни слова - наши в 2012 хоть статью без портрета дали, а сейчас портрета нет ни в одной из статей, ни в нашей, ни в английской, ни в во французской(!).
А памирского пилота 60-х - 80-х - командира Ми-8 Игоря Иванова, летавшего там, где даже теоретически летать было нельзя, и спасшего жизни сотням людей, совсем недавно было в Интернете днем с огнем не найти - забившие все виртуальное пространство тезки и однофамильцы экс-министр иностранных дел РФ и певец, очевидно важнее.
Отметим ещё, что Игорь Иванов и Окмир Агаханянц просто не могли не знать друг друга - Памир хоть и огромный, но всё же не Москва:)

Потом Вики через много лет соблаговолила перечислить научные заслуги и одновременно объявила "антикоммунистом" и "антисоветчиком".
Сейчас пассажи об антикоммунизме и антисоветизме убраны, но, правда, написано, что О.Е. Агаханянц был "противником ввода советских войск в Афганистан".
Насчет того, был ли автор процитированного выше "антисоветчиком", представим судить читателю:
Идем вот сюда, читаем отрывок, потом читаем всю книгу и задаемся вопросом - и что же в ней такого "антисоветского"? Год выхода 1987, но выложена она сейчас.

Потом посмотрим другую книгу, правда, написанную намного раньше, в 1975, она называется На Памире.

И, если, как раньше писала Вики, автор был "антисоветчиком", то зачем он и эту книгу написал? ГБня, что ли, маузером угрожала?:)

Ах, да, Окмир Егишевич Агаханянц, как очень нетрудно догадаться, не встретил весть о присвоении Леониду Ильичу маршальского звания восторженными бурными аплодисментами, не произносил по этому поводу патетических идейно-выдержанных речей, и да, отрицательно отнесся ко вводу войск в Афганистан. А есть с кем сравнить? Есть!

Был такой поэт Павел Михайлович Булушев (1925 - 1991), воевавший на Ленинградском фронте, получивший там тяжелое ранение и комиссованный в 1944.Мы его ещё вспомним ближе ко Дню Победы. А сейчас дадим ссылку на его стихотворение, которое я однажды уже цитировал одному из френдов. Вот оно. Ну и, как, автора - человека, защищавшего Ленинград, инвалида Великой Отечественной войны, не дававшего никаким иностранным СМИ никаких интервью и никуда не собиравшегося уезжать, тоже запишем в "антисоветчики"? Даже Вики не решилась или постеснялась это сделать.

А современным гиперидейным и сверхнепримеримым товарищам, по-видимому, перекушавших конфет "Красная Москва", запивая их "Посольской", и готовых кидаться на любого автора, писавшего, по их мнению, недостаточно восторженно, предложим проследовать в ЖЖ товарища kommari и посмотреть, какие из используемых им тэгов можно смело отнести к вашей коллективной особе. Вот он: "кто под красным знаменем *бнутый идёт?" (С), пардон за развязность.) Вы хотите записать в "антисоветчики" даже И.А. Ефремова, Л.В. Соловьёва и В.О. Богомолова, как последнего одна юная пассионарная идейная особа на Дзене? Grand merci, mesdames & messieures, одна всем известная сверхстатусная толстомордая важная либеральная особа из кожи вон лезет, чтобы это сделать, правда, не очень, точнее, ни фига не получается, хотя от усилий аж дым идет, как в советской частушке про котелок, место локации коего мы раскрывать не будем:) Хороший у вас "идейный помощник", "товарищи" "коммунисты"? Даже национал-монархо-клерикалы честнее оказались - они хоть этих авторов искренне ненавидят и нещадно ругают:)

А ещё есть с кем сравнивать? Есть! В ЖЖ есть некое лицо, которое в советское время было то ли вторым, то ли третьим секретарем одного РК ВЛКСМ Ленинграда. То есть, по самой своей должности, ipso facto:
-приставало к обычным людям с "общественной работой";
-надзирало за моральной мордой;
-разбирало персональные дела;
-посылало народ на овощебазы и в колхозы;
-произносило с трибун правильные идейно выдержанные речи, которые бы очень обрадовали пассионарную особу, о коей речь была выше.

Правда, в силу возраста означенное лицо восславить должным образом Леонида Ильича могло только на школьном комсомольском собрании, слишком поздно родилось. Но дальше пошла его карьера в гору, и объектов для восславления с трибуны, надо думать, вполне хватило:)

И вот пришел 1991 год... Даже корифеи советской преобразовательной техники - Владимир Александрович Лабунцов, Николай Михайлович Тугов, Борис Михайлович Антонов и многие их коллеги, наверное, не смогли бы построить преобразователь, так быстро переходящий от одного режима к совершенно другому.) Разинуло лицо рот , и как, в сказке Шарля Перро "Подарки феи", посыпались сокровища экс-комсомольской мысли, блистательно преобразованной в освободительную:

"Повторяю - я безумно рад. что всё это рухнуло." (С)
"Терпеть - удел совков." (С)
"Но мне было лучше, чем при вонючем совке." (С)

А потом лицо отбыло на ПМЖ в США, стало там владельцем кабака, и уже оттуда поучает тех, кто не последовал его примеру, какое они "совковое быдло", - white trash, на языке его нового отечества, - ни шиша не понимающее "настоящих ценностей", одна из которых - это имущественный ценз на выборах. "Наш" предприниматель сформулировал это менее политкорректно, и более доходчиво: у кого нет миллиарда, идут известно, куда.

А еще есть с кем сравнить, на этот раз позитивно? Есть, берем и цитируем, Исаак Рувимович Кричевский (1901 - 1993), "Понятия и основы термодинамики", М. "Химия", 1970. Из предисловия ко второму изданию:

"Намерением автора было написать книгу о живой термодинамике, а не свод аксиом и выводов из них. Автор стремился также показать, хоть в малой степени, что и творцы термодинамики - философы и стеклодувы, математики и врачи, физики, химики, инженеры и безыменные рабочие - тоже были живыми людьми" (С)

Мы не знаем, встречались ли Исаак Рувимович Кричевский и Окмир Егишевич Агаханянц и читали ли они книги друг друга: сферы деятельности очень разные, жили и работали они очень далеко друг от друга, разница в возрасте тоже очень большая - 26 лет.
Но очень легко видеть, что написанное Кричевским о творцах термодинамики с полным правом можно отнести и к героям книг Агаханянца о Памире: геоботаникам, гляциологам, чертёжникам-картографам (как Даня), вертолётчикам (как Игорь Иванов), водителям, тоже врачам, пастухам, пограничникам, гидростроителям, геологам - они тоже были живыми и отнюдь не самыми плохими людьми, чтО бы о них сейчас ни гавкали толстомордые статусные либеральные особы, преображенные заокеанские владельцы кабаков и лица, коих один теперь известный многим ЖЖ-автор именует "коммуниздами" и "мраксистами".)

Всё ли? Нет, потерпите ещё чуть-чуть. Представим слово одной из названных в прошлом посте апрельских именинниц. Ей задают вопрос, а она отвечает:

12. Будет ли установлена обязательная идеология?
Ага, чтобы жлобы лезли на номенклатурные тёплые местечки? Щас, десять раз. Не выйдет, граждане, снова примазаться к идеологической кормушке, идите работать. (C), helghi

Sapienti sat, дорогой читатель?:)