Как читатель читателю


Странное дело, названия книг. Какие-то интригуют и привлекают, какие-то раздражают и даже отталкивают. Бывает, не соответствуют содержанию, чаще это расстраивает, а иногда, напротив, радует. Название книги Павла Басинского «Подлинная история Анны Карениной» мне не понравилось. Звучит очень претенциозно, начинаешь подозревать, не собирается ли автор раскрывать какие-то тайны вокруг «Анны Карениной» или утверждать, что на самом деле имел ввиду Лев Толстой.
Это не первая книга, которую Павел Басинский, литературовед и писатель, издал о творчестве и жизни Льва Толстого. Более того, в прошлом году она получила крупную литературную премию Большая книга, случай для книги по литературоведению, можно сказать, исключительный. Правда, уже на первых страницах Басинский рассеивает подозрения читателя: «Это ни в коем случае не литературоведение. И это книга – повторюсь – не писателя, а читателя.»
Как по мне, так он лукавит. Басинский рассказывает и о истории создания романа, и о реальных фактах и людях, нашедших в нём своё отражение. Самоубийство женщины под колёсами поезда, например, не было выдумано Львом Толстым, а произошло на самом деле. Не забывает Басинский и о том, почему «Анна Каренина» оказалась новаторским романом. Никто из писателей и подумать не мог, чтобы дать предысторию героя чуть ли не в середине книги. Конечно, дотошному читателю «Анны Карениной» многое из этого и так должно быть известно, но что-то новое можно для себя почерпнуть.
Идя по тексту романа, Басинский рассуждает о героях, их характерах и мотивах, не забывая о эпохе. От «Анны Карениной» нас отделяет полтора века, многое из того, что современникам Толстого казалось самим собой разумеющимся, сейчас требует пояснений. Для меня полезной оказалась глава про танцы, всё-таки бальный этикет, порядок танцев на балу и так далее сейчас мало кому понятен. Ещё когда я читала сцену бала в первый раз, мне показалась глуповатой надежда Китти на мазурку, что всё решится именно в этот танец. А оказалось, что как раз во время мазурки часто делались предложения или велись довольно личные беседы. Так что мысли Китти логичны: если бы Вронский имел серьёзные намерения, он скорее всего признался бы именно во время мазурки. Но мазурку он танцевал не с Китти.
Интересно не столько читать интерпретацию Басинского, сколько самому вспоминать «Анну Каренину». Что танцуют в вашей памяти на балу Анна и Вронский? Красочный вальс, как во всех, кроме одной-единственной, экранизациях, или величественный и неторопливый полонез, как это было в самом романе?
Басинский подкупает тем, что не претендует на истину в последней инстанции. Он понимает, что у каждого читателя своя «Анна Каренина». Нет, даже так, при каждом прочтении встречаешься с новой «Анной Карениной». Но интересно познакомиться и с чужим вариантом.