К предыдущему

wyradhe — 23.02.2018 К предыдущему

А эта грудь не слишком ли нога?...

В силу стечения звезд я, к сожалению, не имею сейчас возможности ответить всем на комментарии в тредах предыдущих постов. Я постараюсь ответить как можно быстрее по меньшей мере на большинство из них, начиная с самых важных, но пока выскажу некоторые общие соображения (которые, возможно, часть ответов сделает излишней). Очень уж показателен этот сюжет с законами о принуждении частного работодателя к равной оплате за равный труд всем его контрагентам.

Прежде всего. Я сам потомственный наемный работник, все мои предки, сколько я их знаю, были потомственными наемными работниками, мое потомство будет наемными работниками. У меня нет доли в выгодах работодателей, не испытываю я и никакого почтения к их социальной группе и к их образу соцэк.существования (как и к своему, то есть наемно-работническому, или купеческому. Это вполне достойные сами по себе образы существования, но по своим особенностям постоянно толкающие к социоэтическому разложению участников – что вполне можно нейтрализовывать, но НУЖНО нейтрализовывать и не следует недооценивать/*/). По ряду своих личных обстоятельств я заинтересован материально как раз в равной оплате за равный труд, я и моя семья от нее только выиграют.

Но мне просто не нужно чужого куска. То есть вообще я с удовольствием - но не ценой принудительного отчуждения его в мою пользу без соответствующего чрезвычайного оправдания. А где чужое, где свое – я, пожалуй, определю независимо от того, что постановит об этом тот или иной социальный коллектив по своим текущим или вековым законам. Много чего по ним постановлялось, постановляется и будет постановляться позорного и несправедливого.

Я, возможно, и относился бы к закону, принуждающему частного предпринимателя равно платить за равный труд, иначе, если бы в обоснование этого закона кто-то привел бы что-то веское КРОМЕ того, что таким-то категориям работников - и/или обществу на круг в целом – такой закон выгоднее. Но такая аргументация мне приводит на память одного человека, которого я знавал в армии; изымая деньги у молодых, он приговаривал: «Не так хорошо тебе с этими тремя рублями, как мне плохо без них»; или, как вариант: «Не так тебе будет плохо без этих твоих трех рублей, как мне сейчас без них плохо». После чего заключал: «Так что, отбирая у тебя эти деньги, я увеличиваю сумму общего счастья, а ведь это и есть прогресс и приближение к гуманному идеалу». Позиция этого философа иногда кажется мне квинтэссенцией как левых, так и фритредерских мэйнстримных друзей человечества 19-21 веков.

Прежде всего, «самоочевидно», что человека крайне нежелательно ПРИНУЖДАТЬ к тому, чтобы при обменной сделке он отдавал контрагенту не столько, на чем они сами без силового принуждения со стороны других людей сойдутся, а эстолько - по этому самому принуждению в пользу одной из сторон. Это идет вперекор базовому естественному праву, и это имеет понять любой, кто
а) придет на рынок, сторгуется с продавцом, но тут подойдет полисмен и скажет: «Не, брат, плати больше». С таким, например, обоснованием: «Ты вчера / пять минут назад за точно такие же яблоки другому продавцу больше заплатил, чего ж этому проигрывать, чем он хуже того?». Или с другим обоснованием. Например, тем, что в интересах всего общества, или детей-инвалидов, или просто самого данного продавца – чтоб ты заплатил немного больше. Чай, не разоришься.
б) придет в магазин, соберется купить по ценнику (заранее выставленное жесткое условие контрагента; в этом случае "не сторговался" означает – просто посмотрел на ценник и отказался от покупки), но тут подойдет полисмен и скажет: «Нет, брат, плати больше». С таким, например, обоснованием: «Ты вчера / пять минут назад за точно такие же яблоки в другом магазине больше заплатил, чего ж этому магазину проигрывать, чем он хуже того? Этот магазин просто своей выгоды не в силах сам обеспечить, но уж я о нем позабочусь!». Или с другим обоснованием. Например, тем, что в интересах всего общества, или детей-инвалидов, или просто самого данного магазина – чтоб ты заплатил немного больше. Чай, не разоришься.

КРАЙНЕ НЕЖЕЛАТЕЛЬНО – не значит «никогда нельзя». Все ограничения ростовщического процента, ограничения цен, минимальная зарплата – все это как раз те самые «иногда», когда бывает можно и нужно. Точно так же, как при ряде обстоятельств оправдана реквизиция. Но ясно, что просто того факта, что данному продавцу и магазину невыгодно, чтобы ты ему за тот же товар платил меньше, чем другому – и в помине не хватает на то, чтобы обеспечить это «а вот тут как раз то самое иногда».

Теперь посмотрим ближе на ситуацию с равной оплатой за равный труд. Принуждение к ней призвано бороться с ситуацией, когда ондатры за равный труд получают при свободном сторговывании на рынке у одного и того же работодателя меньше, чем нутрии. От этого ондатры в проигрыше относительно нутрий. Им это досадно, это не в их интересах, им выгоднее, чтобы постановили равно платить за равный труд. Но как из этого получается их ПРАВО на обязательное получение такой оплаты?

Как могло получиться такое положение? Как для ондатр вообще могла возникнуть такая ситуация? Поставим вопрос с другой стороны: а как это НУТРИЯМ удается получать за тот же труд больше? Почему работодатель, которому выгодно платить ВСЕМ поменьше за ЛЮБОЙ труд, раз уж он сторговался с ондатрой за такой-то труд по такой-то цене, не может доторговаться до той же цены и с нутрией? Почему с ондатрой у него получается доторговаться до меньшей цены?
Только по одной причине: потому что если он нутрии предложит ту же цену, что платит ондатре (сказжем, пять морковок за эн плюхов хвостом по воде), она вильнет хвостом и уйдет к другому работодателю, КОТОРЫЙ ЕЙ ДАСТ БОЛЬШЕ. И вот поэтому средний работодатель с нутрией сторгуется на более высокой цене. А почему же ондатра соглашается на пять морковок за тот же жн таких же плюхов? Только потому, что ондатре, бедной, некуда идти – ей и другой работодатель больше не предложит.

А как же это так получаться может, что один и тот же труд на рынке ценится больше, если исполняет его нутрия, чем если его исполняет ондатра? Покупают-то на рынке труд!

Получаться это может только за счет трех факторов. Один: работодателям на круг просто больше нравится один и тот же труд в исполнении нутрии, чем в исполнении ондатры. То есть они покупают не только труд, но и какое-то связанное с ним удовольствие. Например, им нравится больше блеск шерсти нутрии, чем оный же ондатры. Второй: им не нравятся сами ондатры, а нравятся нутрии. Они поэтому предпочитают покупать один и тот же труд у нутрий, чем у ондатр, и готовы платить поэтому нутриям больше. Третий: они полагают (примем, что полагают облыжно), что на самом деле ондатра не даст никакого «равного труда», что ондатры плюхают хвостом хуже нутрий. Поэтому они и не дают им за те же (на деле) плюхи той же цены, что нутриям, - они убеждены, что плюхи окажутся похуже.

Подчеркну: многие работодатели, платящие ондатрам меньше, могут быть совершенно свободны от всех трех изложенных мотивов, - они просто пользуются тем, что на рынке установились цены на труд ондатр ниже, чем на тот же труд нутрий. Но вот установиться и удерживаться так они могли только из-за тех работодателей, которые руководятся изложенными выше мотивами. Да, данный работодатель Вася вполне может занимать такую позицию: «Мне важен только труд, в нутриях мне все нравится не меньше и не больше, чем в ондатрах, и я уверен, что ондатры плюхают не хуже нутрий. Я просто хочу с каждым из них доторговаться до той цены, до которой смогу. Если я нутрии предложу пять морковок, она уйдет и получит семь от соседнего нанимателя. А ондатре так не повезло, что не получит, - вот я этим и пользуюсь». Сам Вася может быть именно таков, но вот тот факт, что ондатре «так не повезло», - то, чем Вася может пользоваться, - может быть определен только теми, кто разделяет один из изложенных выше мотивов, а не теми, кто мыслит как Вася. Если бы большинство мыслило так, как Вася, так Васям и нечем было бы пользоваться в отношении ондатр. Цены на одинаковый труд ондатр и нутрий уравнялись бы сами собой.

Принуждение платить ондатрам и нутриям поровну за равный труд тем самым означает, что мы запрещаем частному лицу следующее:

а) запрещаем ему самому определять, одинаково ли ему должен нравиться (быть ценен, быть желаем – платим-то мы именно за то, чего хотим, и насколько хотим) один и тот же труд в исполнении А и Б;
б) запрещаем ему самому определять, не хочет ли он поддержать своим рублем больше А, чем Б, покупая у них товары на рынке;
в) запрещаем ему руководиться в бизнесе СВОИМ мнением о том, насколько способен/полезен А, а насколько способен/полезен Б – будь это мнение правильно или неправильно;
г) запрещаем ему, доторговываясь с контрагентом до соглашения о ценах, пользоваться тем, что данный контрагент экономической конъюнктурой вынужден соглашаться с более низкой ценой, чем та, с которой на его его месте согласился бы другой контрагент.

Как это понимать?!
Посмотрим, запрещаются ли такие вещи даже в не сильно вменяемом обществе.

Никому не запрещено, пользуясь тем, что фирма А нуждается в деньгах срочно или имеет плохую (допустим, незаслуженно) / худшую славу и потому готова смириться с меньшей ценой на тот же товар, что фирма Б, - и платить ей эту меньшую цену. То есть пользоваться опцией (г). Мы пользуемся опцией (г) всякий раз, как покупаем одинаковое молоко в одном магазине по цене меньшей, чем в другом – первый магазин вынужден ставить такую цену, надо думать, не в желании благотворительствовать, а потому, что при его обстоятелствах, задери он цену выше, до уровня второго магазина – он же и проиграет.
Никому не запрещено ездить за таким-то товаром в Подмосковье, где он стоит меньше, а не покупать его в Москве, где он же стоит больше. Это та же самая опция (г).
Никому не запрещено, появляясь на базаре, доторговываться с каждым продавцом по отдельности до того, до чего удастся доторговаться именно с ним. Никто его не заставит платить продавцу -1 ту же цену за тот же товар, которую он заплатил продавцу-2. Более того, продавцы и перебивают друг у друга покупателей, предлагая меньшую цену за тот же товар... Допустим, я пришел на рынок, там два продавца одинаковой капусты, у каждого по бочке, мне нужны две бочки. Один ни за что не уступает мне бочку иначе как за 5 рублей. Я даю. Это что, обязывает меня и второму не платить меньше 5 рублей, независимо от того, до чего нам удастся доторговаться по соотношению наших заинтересованностей?!

Далее. Разве кто—нибудь обязывает работодателя ВООБЩЕ брать на работу нутрий или ондатр? Допустим, ему не нравятся ондатры, или он (зря, напрасно) считает их плохими работниками, и ПОТОМУ ОН ВООБЩЕ НЕ ЖЕЛАЕТ ИХ НАНИМАТЬ. И так на круг почти все. В результате ондатры вообще сидят массово на пособии по безработице, а цены на труд нутрий растут в зависимости от соотношения спроса на данный труд и предложения его со стороны нутрий. И что, каким-то законом мыслимо обязать частного работодателя для исправления сего положения нанимать ондратр? Нет. Но ведь когда тебя в силу недооценки или нелюбви к тебе ВООБЩЕ не нанимают и ты не можешь найти работу, - от этого ты несешь гораздо больший ущерб, чем если тебя все же нанимают, но платят меньше, чем нутрии. Но от этого большего зла никаким принуждением в адрес работодателя тебя нанимать – тебя не спасают, а если бы спасали, это было бы очевидной вопиющей несправедливостью по отношению к работодателю. Так как же подобное принуждение, несправедливое, даже если им защищать ондатру от большего ущерба, может стать справедливым, если им защищать ондатру от меньшего ущерба ровно того же рода? Ровно того же – так как и тут, и там ондатра несет ущерб от того, что ее труд не хотят брать (вообще или по той же цене), по сравнению с таким же (на деле) трудом нутрии. Но вообще отказывать ей в найме на этом основании никакой даже и самый бредовый закон не запретит, а нанимать, сговариваясь с ней о меньшей плате – запрещает?! Что это за логика такая: «Ты меня недооцениваешь против истины или просто не любишь. Можешь свободно меня вообще не нанимать на этом основании, но если уж нанимаешь, то не смей мне предлагать меньшую оплату за этот труд, чем другим твоим работникам!» - что это за нонсенс? «Ты меня не любишь; можешь свободно из-за этого вообще не давать мне в долг, но если уж дал – то такую же сумму, как соседу!» «Ты меня не любишь; можешь свободно вообще не заключать со мной контракт на поставку тонны картошки, но если уж предлагаешь заключать - то не смей предлагать мне цену ниже, чем ты дал за такую же картошку тому, кто тебе нравится больше!»
Таким образом, опции (а), (б) и (в) вполне дозволены. Селективно запрещать их для ситуации «один контрагент-работодатель нанимает нескольких контрагентов-работников» тем самым нет никаких оснований.

Третье. Равный-то труд, допустим, мы требуем оплачивать равной платой, - не дадим работодателю ценить равный (по некоему объективному счету) труд в разную цену на том основании, что его левой ноге эти труды или их исполнители нравятся по-разному! Но почему же мы тогда даже в самом большом бреду не потребуем от него и НЕРАВНЫЙ (опять же по некоему объективному счету) ТРУД оплачивать НЕРАВНОЙ ПЛАТОЙ в пользу бОльшего (по столь же объективному счету) труда? Если у данного частного работодателя имеется пунктик на расстановку цветов или на красоту линий секретарш, и потому за труд секретарши или флориста-декоратора он готов платить втрое больше, чем за каторжный, куда более тяжелый и квалифицированный труд бухгалтера, - это кто ж ему скажет: «Нет, брат, бухгалтер дает гораздо более ценный труд, чем флорист, вот и плати ему не меньше!» Никакой бред такого не предпишет. И даже если такая мода распространится, и все начнут так делать, к крайнему ущербу бухгалтеров - тоже не предпишут. Хотя бухгалтеры ничем не виноваты.

То есть получается, что мы даем работодателю – причем как его святое право! - по велению его левой ноги платить, не знаю, швейцару за стояние 10 минут у дверей втрое больше, чем всему остальному коллективу за всего его работы. Мы даем работодателю – причем как его святое право! – по велению своей левой ноги вводить у себя в конторе должность «левой-ногой-неизвестно-что-пинателя» с обязанностью 10 минут в неделю сидеть на стуле близ ресепшена, и положить ему оклад больше, чем всему остальному персоналу. Мы разрешаем ему расценивать и ополачивать НЕРАВНЫЙ по всем осмысленным признакам труд что поровну, что в ОБРАТНОМ неравенстве. Но вот ценить и оплачивать РАВНЫЙ по физическому составу труд нутрии и ондатры по-разному – тут мы бацаем ему запретительный закон.

Далее, никто не требует от работодателя, чтобы он ПРОДВИЖЕНИЕ или просто выбор сотрудника для найма на более высокоплачиваемую должность производил НЕ по капризу своей левой ноги. Зина и Маша трудятся ударно и продуктивно на должности младшего товароведа частной фирмы ЫЫЫ, Света/Миша трудится на той же должности преотвратно. На каждых трех младших товароведов в этой фирме приходится один старший с окладом вчетверо больше. Челка и общий обвод линий Светы больше нравится собственнику фирмы или он иной каприз имеет, или мужчин ставит выше женщин- но на должность старшего он из этих трех берет именно Свету/Мишу, в кричащем несоответствии с трудовым вкладом Зины, Маши и Светы/Миши. Зина и Маша могут рыдать, повеситься, уволиться, - но таково – мы это признаем - святое право хозяина. Его святое право за вдесятеро ХУДШИЙ труд вознаграждать высшей должностью с вдесятеро высшим окладом по его капризу или предубеждениям мы за ним признаем. Но вот за РАВНЫЙ труд мы при этом его заставляем платить им поровну!

И единственное обоснование всему этому вопиющему делу – что ондатрам так выгоднее, что без этого они теряют в сравнении с нутриями. Ну и какое же это основание для права на принуждение частного работодателя к этому самому? Вот в Австралии ондатры получали в среднем 60 процентов от получки нутрий, а после введения законов о принудительной равной оплате труда стали получать 80. За сколько именно основы права готовы, называя вещи своими именами, селективно продавать в Австралии? В данном случае – продали за рост з/п ондатр в 1,33 раза. Спору нет, цена хорошая. За такой рост дохода можно и просто ограбить, не то что принудить там, где этого делать по праву ну никак нельзя. «Мне гораздо хуже без твоих трех рублей, чем тебе хорошо с ними».

Так дела не делаются. Если люди имеют право на то, чтобы их нанимателя заставляли платить им поровну за равный труд (**) , то есть ценил их труд не по своей левой ноге, а по некоему объективному мерилу,
- то они имеют право и на то, чтобы он им за неравный по тому же мерилу труд платил сообразно направлению этого неравенства (за больший труд – больше, за меньший – меньше; понятие о равенстве становится совершенно бессмысленным без связи с понятием о большем и меньшем), и на то, чтобы он брал/переводил их на более высокие должности сообразно трудовым заслугам, а не по своей левой ноге, и т.д. – и добро пожаловать в социализм и социалистический отъем собственности, потому что все это на самом деле делает его бизнес из ЕГО бизнеса – бизнесом в дробной собственности его и государства. Всякое общество ограничивает реализацию частной собственности, и точной границы между ней и обобществленной собственностью.нет, но на этом основании считать и ТАКИЕ ограничения НЕ отъемом собственности, хотя бы частичным – это все равно что объявлять лысого густоволосым на том основании, что точной границы нет, а три волоска за ухом нашлись и у лысого...

Если люди имеют право на то, чтобы один работодатель платил им поровну за равный труд, то они имеют право и на то, чтобы один покупатель платил принудительно поровну разным поставщикам за один и тот же объем товара одного качества и одного остального. И т.д.

Введение этих законов – это характерная черта аномизирующихся обществ 19-21 веков, каковые общества, когда видят что-то, что невыгодно или вредно для общества в целом, или невыгодно для продавливающей данный закон его части, или должно быть расценено само по себе как социоэтически скверное (= при прочих равных худшее) явление,
- очень любят бац, да и тяпнуть по этому явлению заплатой селективного запретительного закона, не глядя, правовой он или нет. Это Павел Петрович говаривал, что должны быть «принсипы», для общества торговцев принсипы склонны оказаться лишним бременем, - если выгоды этих торговцев разнонаправленны.

Скверно и общественно вредно, если люди хвалят Гитлера или отрицают Холокост? Ага. А мы вот бац по этому делу запретительным закончиком! И в оправдание такому закону - побольше разговоров про то, как ужасен Гитлер и Холокост и как плохо их хвалить или отрицать, и как ужасен и вреден рост неонацистских настроений и активности, и как высока цена, которую общество за них платит.

Скверно и общественно вредно, если шиншиллы за тот же труд получают меньше кроликов, потому что меньше нравятся или на их счет существует ложное предубеждение? Ага. А мы вот бац...

Конечно, это происходит не только в 19-21 вв. Скверна и общественно вредна тяжкая преступность? Ага. Надо бороться с ней устрашением? Ага. А мы вот и бацнем заложнические наказания родственников преступника за его тяжкое преступление, небось он здорово устрашится таковые совершать! В комментариях к предыд. постам указывалось, что законы о равной оплате за равный труд там-то и там-то в цмвилизованном мире считаются решенным делом, однозначно принятым как должное и правомерное, аж целых 60 лет! Боги мои, как это меня впечатляет! Лучшие умы ЛондОна давно решили, что... Да в Китае заложнические наказания родственников преступника были таким же общепринятым стандартом не 60, а под 3000 лет, как общественно полезная мера, по той самой логике, что без нее полезут косяки, проиграют потенциальные жертвы преступников и цена, уплачиваемая всем обществом, окажется слишком дороговата, чтоб обходиться без таких наказаний. И за 2,5 – 3 тыс. лет нашелся вроде бы всего один государь, который дал этой логике сапогом и похоронил во рву – на все время своего правления, потом восстановили. Вполне вероятно, что преступность при нем выросла, - ведь заложнические наказания действительно весьма эффективны.

Впрочем, "вредно всему обществу" - это даже излишество. "Это невыгодно нам, и притом мы в силах продавить закон, который это запретит к нашей выгоде, - именно к нашей выгоде, а не то что мы на этом потеряем по последствиям в иных сферах еще больше, чем эт шорт ран выиграем в этой" - так еще проще. Закон о равной оплате за равный труд, - это именно из этой серии, а такой же закон "с другой стороны" - например, закон о запрете профсоюзов, типа закона Ле Шапелье. С какого удара работникам запрещают добровольно соединяться артель, выступающую как коллективный хозяйствующий субъект - контрагент работодателя? А с такого, что работодателю выгоднее, чтоб им это запретили. Чего еще-то надо? (Ну, не очень удивительно, что закон Ле Шапелье ввела Французская революция в 1791, причем по иницативе якобинцев, а отменил цезарь Наполеон III в 1864. Ну надо же... Сам закон дивен - http://pnu.edu.ru/ru/faculties/full_time/uf/iogip/study/studentsbooks/histsources2/igpzio37/ - и является такой же голубоглазой наглостью, как перетолкование в России 18 века Уложенного положения "не верить" жалобам крестьян на своих господ из "не придавать самостоятельной юридической/свидетельской силы" в "карать как за заведомо ложный донос". Благоволите видеть, профсоюзы запрещаются, потому что "уничтожение всякого рода корпораций граждан одного и того же состояния и одной и той же профессии является основой французской Конституции"!).

***

...пока ты с своею опричниной в машкерах пляшешь, к заутрени звонишь, ...наступит на тебя с заката Жигимонт, напрут с полуночи немцы да чудь...

И, наконец, какое все изложенное имеет отношение к тому бесспорному явлению, что в тот же самый период индекс Джини в этом же самом цивилизованном мире растет, социальные лифты слабеют, трудящихся очень подъедают с разных боков, и не то что относительное их положение ухудшается (это-то совершенно точно – и устойчиво ухудшается) и доля их в приросте общественного пирога все более и более непропорционально мала, - а как бы и абсолютное положение очень немалой их части не начинает стагнировать и ухудшаться, и это несмотря на все достижения вышеизложенного образца в борьбе с дискриминацией,

и к тому бесспорному явлению, что-вся борьба левых и гуманных на вышеизложенный лад сил (а друзей на другой лад у трудящихся давно уже особо не осталось, - друзья на изложенный лад их почти всюду успешно вытеснили, в силу короткости ума самих трудящихся) не может положить вышеизложенному не то что конец и оборот, а даже и существенное торможение?

и к тому наблюдаемому явлению, что мэйнстримное левое движение 19-20 веков есть большой и безнадежный банкрот, - плохо это или хорошо, но это исторический факт?

По-моему, самое прямое отношение. Думается, что людей, не уважающих основы права (собственно, вообще о них не особо думающих), гораздо легче разъединить, обдурить и развести, чем уважающих и сознающих эти основы. А в обществе, где царит система «я, конечно, уважаю мое и твое, но только при этом мое – это также и все твое, до чего я могу дотянуться такими средствами, которые не выйдут боком и убытком мне самому – при имеющихся обстоятельствах, имеющемся соотношении сил и имеющейся готовности идти на физический риск своей шкурой» (а социальная борьба за интересы в 20-21 веках идет именно на такой манер в еще большей степени, чем раньше)

- в таком обществе трудящиеся быстро начнут по нарастающей проигрывать такую. борьбу, как только у них сильно убавится готовность физически рисковать своей шкурой. А она у них сильно убавится, как только абсолютный уровень жизни большинства из них станет таким, что на баррикады с этого уровня двигать человек не захочет – с голодухи, да, полезет, а вот уже при уровне жизни американского велферовца – не полезет (иначе как при ожидании безнаказанности), какой бы там относительный разрыв с верхами у него ни возник и как бы он ни рос.
Вот чтобы трудящийся при этом еще не только через баррикады, но и через голосования не смог бы остановить вышеуказ. процессы, - для этого, конечно, нужна еще и определенная перегруппировка элиты, ее самореорганизация, включение в нее новых элементов, тО, чтобы она овладела определенными пиар-навыками и т.д., чтобы она организовала фильтры для новых политических сил, чтобы потихоньку поумерила реальные политические свободы, чтобы выработала новые устойчивые пиар-дискурсы (заменяющие ей идеологии, этого добра больше нет). Людей, не уважающих справедливости и помнящих только то, что если им недодали, то это и есть несправедливость, и обидчику надо запретить!... - их дурить-то в самом деле легче. Но легче или не легче – а дурить даже и их надо научиться и привыкнуть. Для этого требуется время. И на то, чтобы сами трудящиеся поглупели (что облегчает возможность их дурить), тоже нужно время. И на то, чтобы усилить реальную власть элиты, тоже нужно время, - даже если это усиление ускоряется ростом ее отрыва от массы населения по материальному могуществу (тот самый индекс Джини).
Ну так вот оно и прошло, это искомое время. И законов репрессивных настрогали тут и там потихонечку, и трудящиеся прогрессируют в социоэтическом/правовом и даже просто логически-умственном маразме, и левые освободители либо переродились в быстрых разумом Макронов, либо превратились в маргинальные или декоративные элементы, и пиарно-политические механизмы все более надежно и при полной демократии блокируют приход к власти сильно неугодных истеблишменту сил (и, заметим, слава богу, - а то реально способные при ином раскладе прийти к этой самой власти силы уж до того чудные, что истеблишмент гораздо, гораздо милее).

И заплатки законов вроде принуждения частника к равной оплате за равный труд против этого не помогут. Нет, Жигимонт и чудь одолевают и одолеют не потому, что кто-то надломится под тяжестью своих преступлений в лице законов о равной оплата и т.д. И вдесятеро похуже вещи не помеха успешности. Но вот состояние идейного обмена, в котором такие законы возможно проводить как утверждение своего права, - оно и в самом деле не особо совместимо с сопротивлением Жигимонту. Денег и влияния у Жигимонта больше. Оружия, опыта боя и отрядной организации трудящиеся и во во сне не увидят с вылетанием на тот свет массовых конскрипционных армий и их войн. А что касается голов - то после двухсот лет расцвета политических теорий, по которым любой желающий (буржуй, наемник, ондатра, кто угодно) при желании незамедлительно осмыслит любое чужое как свое, а себя - как обиженную недополучившую жертву объектива, дискримина, микроагре и прочего новоя (или иждивенчества, косности, популизма и пр.) - после этого, "увы, его мозг, истощенный долгими годами легких мыслей, превратился в слишком тонкий, слишком рафинированный инструмент для арифметических вычислений".

/*/ Добывание средств к существованию торговлей (так живут и наемные работники, продающие свой труд, и собственники средств к труду, покупающие сам труд и продающие его результат , и купцы, и много еще кто) – это вообще самое печальное по воздействию на честь и совесть участников явление, что было всем известно еще в древности. Оптимально же на него воздействует жизнь в самоуправляющейся корпорации людей, добывающих себе средства к жизни собственным трудом или получающих их гарантированно, то есть мало зависящих от своего успеха у других людей, мало зависящих от того, насколько ты пригодился, понравился, нужен другим людям. Когда человек в добыче средств к жизни зависит от своего успеха у других людей, от того, насколько он ценен другим людям, - а в этом одинаковы Рокфеллер, который разорится, если то, что он предлагает на рынке, окажется не нужно людям, пролетарий, работающий на него, живущий своим профю трудом журналист, пишущий о них, режиссер, ставящий им спектакли, - это толкает их психологию в направлении психологии толпы завистливых субъектов с рабской душой, обкрадывающих друг друга, так как ставит их в постоянную ситуацию одновременного повышенного конфликта интересов с другими людьми (при обменной сделке каждому выгоднее побольше перетянуть на себя от контрагента – плюс конкуренция) и зависимости от вкусов и пристрастий этих других людей, необходимости прогибаться под их извивы. Это плохо влияет на людей. Мы живем в мире, основанном на торговле всех со всеми с неустойчивой конюънктурой, и это действительно в целом лучший мир из всех возможных, - безобменное или нетоварное хозяйство было бы катастрофическим, - но надо отдавать себе отчет в том, что добыча средств к жизни торговлей дает и отравляющие людей выхлопные газы, и заботиться об их фильтрации. И левые-тм, и правые-тм вместо этого лишь усиливают воздействие этих газов и пущают их дополнительно.

(**)= «объективно равный по ценности труд», ибо субъективно равные и неравные по ценности труды по своему произволу назначает для себя каждый субъект. Нравится ему килограмм капусты, выращенный Машей, больше, чем такой же в точности килограмм, выращенный Зиной, просто потому, что ему имя Маша нравится больше, и капуста от Маши навевает больше приятных ассоциаций - вот он и разный по субъективной ценности товар покупает в виде одинаковой капусты у Маши и у Зины. С какого удара мы можем ему предписывать, чтобы он в этом товаре вообще ценил только составляющую «капуста», и ничего больше?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив