К лучшему

Весна в тот год наступила рано и была неожиданно тёплой. Ветер гонял по улицам маленького города лепестки первого цвета акаций и редкие кусочки угольной сажи, оставлявшие на щеках тонкие черные полоски при попадании и попытке их стереть. В трещинах асфальта школьного двора ютились стебли нежно-зеленой травы, а щели классных окон уютно подвывали обещанием новой жизни.
Класс был большой, в тридцать человек, если не считать двух лет мальчиков из неблагополучных семей, которые почти не появлялись. Когда эти мальчики изредка приходили на уроки, то приносили с собой всю неустроенность и промозглость их домашней жизни. Испуганные взгляды, растянутые свитеры и старые штаны, держащиеся на веревочках вместо ремней, вызывали в остальных парнях острое желание отбиться от вторжения этих чужеродных элементов кулаками, и беднягам доставалось очень неплохо, даже больше, чем шестипалой девочке, обычной цели насмешек и унижений. Когда учитель поднимал неблагополучных, чтобы спросить урок, они стояли тихо, сжимали кулаки и кусали губы. В их молчании мне виделись глубокие бездны ущелий незнакомого мироощущения, разрывы тонкой ткани безопасного мира детства.
Почему-то было больно и стыдно за это их молчание, за суровый взгляд учителя, за тумаки, полученные ими в туалете на прошлой перемене. А может, стыдно мне было за свое молчание. Детей этих я видел очень редко, и, наверное, к лучшему.
|
</> |