Жуткая и бессмысленная самоотдача

swamp_lynx — 22.07.2023 "Посоветовали мне посмотреть модный американский сериал "Медведь" - как оказалось, про работу чикагской кафешки, которая должна была обанкротиться, но стала рестораном.
Снято действительно хорошо — так динамично и увлекательно показать будни кухни надо умудриться, конечно. Но кулинария всего лишь фон для происходящего в фильме.
Первый слой содержания заключается в том, как из совершенно разных людей, которых судьба свела в этом кафе, формируется коллектив. Как «хотелки» и «пожелалки» сталкиваются с требованиям дела — и каждому приходится подчинять себя общему." Эдуард Биров.

"Неожиданно, да, для западного индивидуализма? И вообще для массового кино. Наши бы современные «творцы» за такую нудятину точно не взялись бы, скучно и банально. А вот американцы сделали из этого банального сюжета отличную драму.

Но куда важнее второй слой содержания. По сути, в «Медведе» (по крайней мере, в первом сезоне) воспет культ труда в протестантском его понимании. Когда тяжёлая ежедневная работа в режиме конвейера приводит к идеальному результату, будь то немецкая машина, венские пирожные или немецкое пиво — а это в свою очередь является смыслом жизни.

В фильме один из главных образов — это настенные часы, которые неумолимо отсчитывают минуты, покуда работники кафе в быстром темпе выверенными движениями готовят еду. И делают это не как повинность, а с воодушевлением, будто они строят космическую ракету. Русскому человеку понять и тем более принять такой смысл жизни невозможно.

Протестантизм, как известно, является корнем и нравственной основой капиталистического подхода, это глубоко западное воззрение, которое, как считается, стало залогом его материального благополучия. Нынешний гедонизм вышел из протестантского культа труда, как антипод ему — то есть сначала бюргер вкалывал как вол, а потом плюнул и решил потреблять.

На самом деле и сейчас в западном обществе многие люди очень тяжело вкалывают, чтобы обеспечить минимальный набор для жизни. В то время как на витрине Запада гламурные звёзды рекламируют дольче вита... Неудивительно, что это вызывает у большинства недовольство, которое растёт с каждым годом и выливается в волну протестов и насилия в той же Франции.

Так вот, не является ли этот сериал попыткой возродить в душах бюргеров тягу к той самой протестантской этике? Мол, счастье — не в деньгах и потреблении, а в самом процессе труда, в его конвейерном темпе и высоком качестве продукции. Если это так, то надо отдать должное авторам сериала — им удалось выполнить заказ качественно, даже меня, русского человека, порой увлекала эта жуткая и бессмысленная самоотдача."


Евгений Головин. Комфорта не добиться без постоянного развития техники и коллективного труда. Причем это не обычная необходимая работа, как бывало в старину. Это кропотливый, тяжелый, ежедневный, многочасовой, доходящий до непосильности труд, однообразный до остервенения в силу растущей специализации.
Низшие уровни грубой силой всегда превосходят высшие. Тело покорило душу, притянуло ее к себе, навязало свои интересы, радости и печали и, в конце концов, ассимилировало так, что самоё понятие о душе растворилось в телесной эмоциональности.
Аналогичную роль сыграла душа по отношению к духу. Он утратил свою спиритуальность, свой «умный огонь, интеллектуальную интуицию, гармонию Гермеса и Гестии», затребовав свою долю комфорта, которая выражалась в создании удобных условий для умственной работы, то есть для рациональных расчетов. Лишенный божественного огня, дух обрел демоническое пламя Тифона, который разрушает и губит свою мать Гею в отместку за поражение от Зевса и Аполлона.

Буржуазная цивилизация -- полуцивилизация, нонсенс. Для создания цивилизации требуются совместные усилия четырех сословий. В первых двух сословиях -- жреческом и дворянском --понятая таким образом мужская активность доминирует над женской. И только при нормальной, то есть высокой, позиции этих сословий создается цивилизация, патриархальная, во всяком случае. Буржуа, признавая номинально идеальные ценности, отдает предпочтение добродетелям более практичным: честь заменяется честностью, справедливость -- порядочностью, доблесть -- разумным риском. У буржуа центробежная энергия подчинена центростремительной, и центр уже не находится в сфере его индивидуальности, центр надо утверждать где-то во внешнем мире и становиться его сателлитом. Тенденция "отдать и отстранить" возможна здесь как тактический маневр тенденции "забрать, сохранить, приобрести, умножить".

Маркс и Фрейд много сделали для победы материалистической гинекократии. Один объявил стремление к экономическому благосостоянию главной движущей силой истории, другой выразил глобальное сомнение в психическом здоровье людей, чьи духовные интересы не служат "общественному благу". Носители подлинного мужского начала постепенно превратились в "лишних людей" наподобие некоторых героев русской литературы. "Wozu ein Dichter?" (Зачем поэт?) -- иронически спросил Гельдерлин еще начале прошлого века. Действительно, зачем нужны в прагматическом обществе прожектеры, изобретатели миражей, опасных доктрин и прочие мастера беспокойного присутствия? Готфрид Бенн точно отразил ситуацию в замечательном эссе "Паллада": "... представители умирающего пола, пригодные лишь в качестве сооткрывателей дверей рождения... Они пытаются завоевать автономию своими системами, негативными или противоречивыми иллюзиями -- все эти ламы, будды, божественные короли, святые и спасители, которые в реальности не спасли никого и ничего -- все эти трагические, одинокие мужчины, чуждые вещественности, глухие к тайному зову матери-земли, угрюмые путники... В социально высоко организованных государствах, в государствах жесткокрылых, где все нормально заканчивается спариванием, их ненавидят и терпят только до поры до времени".

Государства инсектов, сообщества пчел и термитов превосходно организованы для существ, "живущих один раз". Западная цивилизация вполне успешно движется к подобному идеальному порядку и в этом плане являет собой довольно редкий эпизод в истории. Трудно найти в обозримом прошлом человеческую формацию, утвержденную на основах атеизма и сугубо материальной конструктивности мироздания. И здесь не играет роли, что именно ставится во главу угла: вульгарный или диалектический материализм или парадоксальные микрофизические процессы. Когда религия сведена к морализму, когда радость бытия сведена к десятку примитивных "удовольствий", за которые еще надо черт знает сколько платить, когда физическая смерть представляется "концом всего", -- стоит ли говорить об иррациональном порыве и сублимации?


az118: 1) китайские и корейские исторические сериалы по классическим романам (Троецарствие, Легенда о Дугу, Великолепие династии Тан, Мечта Короля и др), где история творится борьбой с одной стороны общего (империи-царства), особенного (клана, сословия) и единичного (личности) в попытках преодоления кризиса целого, ведущих к его эскалации и углублению с гибелью старого и рождением нового, и мужского небесного порядка и женского водного хаоса с другой при постоянстве соц-полит и психо матриц с особой ролью евнухов. В европейской оптике с античности это история восточных деспотий, неизменно подавляющих личность и нагнетающих угнетение старшими и сильными маленьких и слабых.

2) отцы американского прагматизма, Джемс и Дьюи, были рационалистами протестанского толка 19 века, перед которым стояла проблема психо-социального сплочения очень разнородного молодого американского социума без глубокой истории и с кальвинистскими традициями после гражданской войны и начала бурного промышленного развития. В 1880-1920 гг их идеи, на которые позже наложился психоанализ, оказали громадное влияние на педагогику и искусство в Европе, Российской империи (толстовство - проекция социологии и психологии Джемса 1870-1890 гг), СССР (система образования в 1920-х была на основе прагматизма - социальная польза). После ПМВ и Великой депрессии прагматизм в культуре начал деформироваться под влиянием фрейдизма и идей Франкфуртской школы, после ВМВ породившей неомарксизм и новых левых, которые с 1960-х стали захватывать командные высоты сначала в университетах, а через них затем и в политике современного запада.


keleg: Западное христианство "левое", на маленького человека ориентированное. Верь-и спасешься. Ну, помучают в Чистилище для порядку, а потом все равно в Рай возьмут. Свой же.
Православие суровей.
У каждого есть возможность научить свою душу летать, все рассказано и показано тысячи раз. И время для тренировок выделено-целая жизнь.
Тяжело в ученье-легко в гробу.
А потом, после смерти-лети, время пришло!
Но много званных, да мало избранных...


Андрей Парибок. Некоторое время назад я эскизно высказал гипотезу о сути отличия восточноевропейского варианта цивилизации БЗ (Большого Запада) от собственно европейского (Германии, Италии, Франции...). Я предложил использовать для того слово "соборность". А именно, в восточно-европейско-русском варианте более важную роль, чем на Западе, играла нормативная ситуация символической деятельности - литургия (отметим большую значимость её в православии на фоне редуцированности в нем теологии, то есть МЫШЛЕНИЯ). Такого типа ситуация предоставляет значительной части немыслящих приобщиться к созданной мышлением картине мира и ценностей путем соучастия в эмоционально насыщенное и достаточно многообразной ситуации богослужения. Не понимая толком или вовсе интеллектуальное ядро картины, верующие прихожане вовлекаются в ее спущенный для их душ образ и так косвенно путем душевного отражения духовного причащаются к логосу. (Возможно, что некоторое пренебрежение этим в католичестве - это один из факторов, подвигший Достоевского на создание мифа о великом инквизиторе).
Недавно я усмотрел под таким углом зрения приемы советских фильмов, меня (то ли индивидуально, то ли как мыслящего) заметно раздражавшие. В ним тоже создаются и проигрываются ситуации в основном или исключительно эмоционально-деятельного соучастия простых немыслящих советских людей в доктринальных смыслах (и эти доктринальные смыслы лишь отчасти принадлежат советскому коммунизму, но не менее и воспроизводству типа жизни восточного христианства).
В былых понятиях - предлагается и транслируется любовь как протез мудрости.
Ничего подобного я никогда не наблюдал в европейских фильмах. А в голливудовщине (англо-саксонский вариант БЗ) последних десятилетий увы, вульгарно и технически непревзойденно компостируются мозги.

Dionisiy Ka. Это, конечно, мое субъективное мнение, но православное богословие глубже католического, хотя и там случались прорывы вглубь типа Мейстера Экхарта, Хуана де Ла Круза (и вообще испанской апофатики) и т.д., а роль Мессы в католицизме напротив была ненамного, но выше по сравнению с православным миром(хотя и тут роль евхаристического богоприобщения была значимой), но все же роль внутреннего(умного) делания, т с. личного праксиса обожения была выше в отличие от подобного соотношения в католицизме....тут конечно можно спорить и делать еще массу оговорок, но в целом субъективное мое ощущение именно таково.....


Александр Скоробогатов. О Петре и Павле. От других праздников, которым предшествуют многодневные посты, Петров день отличается тем, что обычно проходит незамеченным. В нашем народе о Петровом посте, в противовес следующему за ним Успенскому посту, говорили «Петровка — голодовка, Спасовка — лакомка», имея в виду то, что этот пост приходится на ту фазу сельскохозяйственного цикла, которая предшествует сбору урожая. О самих апостолах, которым посвящен пост и праздник, обычно не вспоминают. В этом выражается специфика нашего русского благочестия относительно Библии.

Хотя Библия безусловно признается в качестве Священного Писания и читается на всех службах, ее чтение, по факту, воспринимаются просто как часть обряда. Тексты, содержащие жизнеописания или собственные слова Петра или Павла читаются без малого круглый год, но лишь очень немногие наши верующие, регулярно ходящие на службы, могли бы воспроизвести какие-то фрагменты их биографии или учения.

В этом мы резко отличаемся от протестантского Запада. Неслучайно Владимир Соловьев в своей «Краткой повести об Антихристе» выбрал ап. Павла в качестве вождя протестантского мира. Протестанты всегда подчеркивали единственность Библии как источника Откровения и необходимость ее постоянного изучения. А отсюда почти с необходимостью вытекает центральное значение Павла для протестантов. Ведь в Новом завете, на который обращено основное внимание христиан, все, что идет после Евангелий, по большей части связано с ним.

Когда наш верующий вступает в спор с представителем той или иной протестантской общины, конструктивной дискуссии не получается, поскольку мыслят они в разных системах координат. Протестант будет отстаивать свою позицию, цитируя, в том числе, ап. Павла. Нашего верующего такой подход к Писанию лишь заставит недоумевать. Он привык видеть в нем не столько источник аргументов и выражение каких-то идей, сколько богослужебную книгу. Его положено читать, чтобы соблюсти обряд, а не для того, чтобы выверять по нему свои или чужие мысли и поступки. Отношение нашего верующего к Библии как набору богослужебных книг обычно делает его непроницаемым для аргументов протестанта. В этом смысле, о нас до сих пор можно сказать, что мы «крещены, но не просвещены». Отсутствие интереса у православных к вероучению и его источникам защищает их от ереси. Те же немногие, которые все же интересуются идейным содержанием своей веры, нередко эту самую веру теряют, переходя из Православия в ту или иную протестантскую секту.

Между тем, как раз в текстах апостолов черпали вдохновение Отцы, формировавшие православное учение. В этой связи приведу лишь примеры высказываний первоверховных апостолов, в которых выражается православная точка зрения. Вот один из них из Петра:

...дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы чрез них соделались причастниками Божеского естества... (2-е Петра 1:4)

От других христианских конфессий, Православие отличается своим пониманием спасения как обожения. Человек приобретает божественные свойства, приобщаясь самому «естеству» Бога. Возникает вопрос, как это возможно. Учение свят. Григория Паламы разъясняет этот момент, проводя различие между божественными природой и энергиями. Бог присутствует в Своих энергиях, которые могут проникать все человеческое естество — не только его ум, но и тело. Поэтому, в отличие от протестантов, мы крестим детей и, в отличие от католиков, сразу же после крещения совершаем их миропомазание. Почему этого не делают западные христиане? Потому что считают, что приобщение человека к Богу совершается лишь через его ум, через спекулятивное мышление. Младенцы на это не способны, поэтому и не могут приобщаться к Богу. Православное же учение, в соответствии с приведенными словами Петра, предполагает, что благодать усваивается всей человеческой природой, которая включает в себя ум, но им не исчерпывается.

С этими словами Петра согласуется и обозначение Павлом Церкви как Тела Христова. Протестанты эти слова обычно понимают как простую метафору. Ведь единство верующих между собой и со Христом для них ограничивается единством мысли, направленной на Христа. Для католиков, единство которых обеспечивается лишь принадлежностью к единой монархически устроенной организации, эти слова также обретают какой-то смысл лишь при аллегорическом толковании. Вообще, к аллегории прибегают тогда, когда буквальное толкование не вписывается в рамки отстаиваемой доктрины. Для западных христиан эти слова Павла — нечто лишнее и ненужное, с чем приходится что-то делать лишь постольку, поскольку они освящены апостольским авторитетом.

Для православного же учения о Церкви эти слова, напротив, оказываются очень кстати, поскольку полностью ему соответствуют при самом буквальном толковании. Единство верующих как единство веры и единство организации в той или иной степени присутствует и в Православии. Но в православном понимании единство обеспечивается не только общностью мысли или организации. И того и другого у нас, кстати, может и не быть. Верующие в силу различий культуры и образования могут глубоко различаться, так что иному верующему может быть легче общаться с неверующим, чем со своим собратом по вере, а единство организации, по факту, давно отсутствует между поместными церквями. Такого рода единство связано лишь с человеческими усилиями. В этом смысле, любая другая группа по интересам и любая другая организация обладает тем же единством. Павел же, называя Церковь Телом Христовым, говорит о единстве, дарованном свыше. Отсюда понимание Церкви как богочеловеческого организма, а верующих — как его органов. За счет того, что верующие становятся «причастниками Божеского естества», они становятся одно как с Богом, так и друг с другом в этом естестве.

Как в этой связи следует понимать основное христианское богослужение — Евхаристию? Павел говорит,

... я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое ; сие творите в Мое воспоминание... Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней... Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает. (1 Кор. 11: 23-29)

Итак, Павел подтверждает, что согласно собственным словам Христа, евхаристический хлеб — это Его Тело. Второй момент — приступать к этим хлебу и чаше следует с большим вниманием. Те, кто легкомысленно к этому относится и «ест и пьет недостойно», заслуживает себе осуждение, которое может принять форму болезни и преждевременной смерти.

Эти слова Павла важны в контексте различий между православным и протестантским учением о Евхаристии. С православной точки зрения, на Литургии мы едим само Тело Христа и пьем Его Кровь. С точки зрения протестанта, хлеб и вино Евхаристии — не более чем простые символы Тела и Крови Христовых, которые просто помогают помнить о Нем. Теперь возникает вопрос, какому пониманию Евхаристии больше соответствуют эти слова? Православному пониманию соответствует и обозначение хлеба как Тела Христова, и требуемая серьезность отношения к этому хлебу. Всему этому, естественно, никак не мешает упомянутая Павлом заповедь «сие творить» в воспоминание Христа. Если же стоять на позициях протестанта, приходится перетолковывать эти простые слова в переносном смысле и искать объяснение того, почему можно заслужить себе осуждение, когда ешь простой хлеб и пьешь обычное вино.

Из приведенных примеров видно, что православные вполне могут опереться на апостольский авторитет, когда обсуждают с другими свое вероучение. Апостольские тексты могли бы быть орудием не только в руках протестантов против православных, но и наоборот. Но они обычно этим не пользуются, а Петров день воспринимают как дань дедовской традиции, которая ничего не значит для современного верующего.

Однако, радикальность православного учения о спасении в последние годы оценили многие протестанты в западных странах. И подобного рода цитаты, которые они раньше не замечали, становятся знаменем тех из них, кто переходит в Православие.


Андрей Парибок. Огромный успех князя мира сего - отнятие у людей способности и даже охоты самостоятельно вместе веселиться: петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах, играть в игры...
Предложенное уродливое псевдопонятие "эмоционального интеллекта" - отражение этого печального процесса. В нем не было никакой нужды.


В средние века люди работали меньше часов в день и в целом в течение года, и у них было намного больше праздников, гораздо больше свободного времени.

Это то, что следует из исследования американского экономиста и социолога Джульет Шор, эксперта по изучению тенденций в рабочем времени, взаимоотношений между семьей и работой, потребительства и многого другого, а также автора эссе на эту тему.

Как вы можете прочитать в книге «Переутомленный американец, неожиданный упадок досуга»: «Один из самых устойчивых мифов капитализма заключается в том, что он уменьшил человеческую усталость. Этот миф обычно подтверждается сравнением современной сорокачасовой рабочей недели с семьюдесятью или восьмьюдесятью часами в девятнадцатом веке.
Сравнение вызывает в воображении грустную жизнь средневековых крестьян, которые упорно работали от зари до зари. Нас просят представить странствующего мастера на холодном и сыром чердаке, который встает еще до восхода солнца и работает при свечах до поздней ночи. Эти образы являются проекциями на прошлое текущей рабочей модели. И они ложны».

Фактически, в то время работа не была такой ужасно обволакивающей и угнетающей, как сейчас. Темп жизни был гораздо медленнее и более расслабленным, было меньше богатства, но гораздо больше времени было доступно для себя, своей семьи и любой деятельности, которой человек хотел заниматься. Капиталистическая система в том виде, в котором она возникла с восемнадцатого века, несомненно, принесла инновации, технологии и богатство, увеличивая доходы людей, но отнимая у них время жизни.

Средневековый рабочий, как отмечает Шор, не только работал от шести до восьми часов в день, но у него также было много перерывов в них, что позволяло ему отдыхать как следует. Завидное положение, если подумать с точки зрения, например, - любого сотрудника Amazon, которому даже запрещено ходить в туалет во время его смены.

Сравнение становится еще более беспощадным, если сравнивать время праздников в течение года: в средние века - особенно благодаря католической церкви, которая проводила много праздников, осознавая их важность для верующих.


150 дней в году в некоторых местностях Российской империи приходилось на выходные и праздники. А среднестатистический житель России за год пребывал в праздности от 100 до 120 дней. Сокращением их числа русские экономисты и промышленники озаботились в середине XIX века. Однако категорически против выступали Русская православная церковь и госаппарат, так что реформы раз за разом проваливались.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив