Житие небожительское. Вступление.

Примечания:
Бемо́ль (фр. bémol — «бэ мягкое», как в словах «белый, беглый», но не как во фразе «Бэз сиропа!») — знак музыкальной альтерации, обозначающий понижение стоящих справа от него нот на один хроматический полутон. Графически бемоль очень похож на русский мягкий знак.
ДМШ — Московская Детская Музыкальная Школа № 1, им. Сергея Сергеевича Прокофьева. Одно из самых серьёзных детских музыкальных образовательных учреждений в Нашей Стране, ещё совсем небольшое время назад. В своё время, произнося «Дэ-эМ-Ша», подразумевалась именно она. Ни чего более.
...
Вот и лето почти закончилось. Сегодня с утра встал, хряпнул кофейку, залез в «бобика» и поехал на дачу — забирать девчонок. Лисе в понедельник на работу, племяшке первый раз в статусе «вольного ученика» на занятия к преподавателю. Еле доехал! Вместо четырёх часов ушло почти семь. Но, поскрипывая зубами, добрался без эксцессов.
Любимки мои — молодцы. Уже всё барахлишко, что забрать надо, подготовили, завтра только позавтракать, загрузиться и в обратный путь, в пока ещё жаркую, разомлевшую Москву. Они же пока пользуются моментом.
Дарья на мопеде укатила. Они там с Варварой-подружкой носятся по просёлкам. Какой там интернет, когда есть занятие куда как покруче!? Приедет довольная как пятак медный, комарами покусанная, с пятнами машинного масла на ногах и грязнючими разводами на моське от вытертой ладонями пыли.
Мать возится со своими цветами, коих понавырастало-поназацветало. Алтын ускакал в поля. Вот кому есть всегда занятие, так ему. Лиса загрузилась на крышу веранды. Дозагорать:
— Не хочешь со мной?
— Агнеш, я боюсь мы с тобой вдвоём крышу продавим.
— Ой да ладно! Крыши он боится! Не того ты боишься!
— Алё! Я бы попросил! Я вообще ни чего не боюсь!
— Медведь ты берложный! Сундук! — похохатывая жена скрывается с люке чердака, на секунду «застряв» в нём своей обворожительной задницей.
Вот ведь... филолог хренов! Я иногда и... слов таких не знаю какие она... употребляет!
Потоптавшись немного в нерешительности, понял — делать особо нечего. Дров на две недели вперёд, всё убрано-прибрано. Хотел было в движке поковыряться, но взяла такая лень! Нет, думаю, не сегодня.
Так что растопил самовар на шишках сосновых, сделал себе чайку, стырил у матери из комода баночку клубничного варенья и угнездился на скамеечке под вишней, с любимой кружкой, ложкой, и Дашкиным планшетом. Сел себе развалясь. Чаёк с вареньицем попиваю. Борюсь с Филькой-мелким, отчаянно атакующим большие пальцы моих ног. Тырнет почитываю и тут... Посещает меня мысль:
Вот я что-то там пишу. Но пишу всё больше о девчонках своих, о собаке. А о себе? Ну... и может стоит уже как-то деана... деонани... деанонимизироваться?
Ну и вот.
Ещё совсем недавно, по моим личным ощущениям, я тоже был совсем молодым человеком. Сколько там мне было? Лет пятнадцать? И учился я тогда — в ДМШ.
Помимо общепринято-основных дисциплин: специальность, сольфеджио, общее фортепиано, у нас - струнников, были ещё две основные — Струнный камерный ансамбль (скрипки, альты, виолончели) и Симфонический оркестр (плюс к нам ещё духовики и ударные инструменты, так же у нас были арфистки). Вёл эти два предмета — основоположник школы альта в СССР, Михаил Владимирович Рейтих.
Оркестр я любил, пожалуй, больше всего, кроме специальности. Мог сольфеджио, класс композиции прогулять на последнем году, но оркестр — ни-ни! Нравилось мне чувствовать себя частью огромной мощи, способной сподвигнуть кого и на что угодно!... Наивный я был. Знаю. Может и сейчас толика этого во мне осталась.
И вот раз репетиция. Уже не помню какое произведение мы готовили. Михаил Владимирович дирижирует. И вдруг останавливает оркестр. Смотрит на нас сквозь очки:
— Ребят! Ну мне вообще не нравится как это у нас всё звучит! А давайте мы опустим на пол-тона.
Надо заметить, в старших классах ДМШ, тогда по крайней мере, транспонировать было, нормальному ученику, не проблема. Опускать-поднимать общий строй без перестройки инструмента. Вижу одни ноты — играю другие, в зависимости от указанных условий.
Ладно! Хорошо! Сказано — сделано! Все рисуют себе в партитурах бемоль надо всем сразу (понижаем на пол-тона) и Михаил Владимирович отпускает нас на перерыв, десять минут.
А альтистов в оркестре нас было всего четверо: я, Макс, Альбина — из класса моего преподавателя, Инессы Джамильевны Лабинской, и Гиви — из параллельного класса.
Семья Гиви (Геворг) переехала тогда в Москву совсем недавно, чтобы дать сыну возможность получить нужное музыкальное образование. Играл он отлично, собственно он был первым моим конкурентом. Мы с ним дружили. Парень был темпераментный (грузин, альтист!) и акцент! Великолэпный кауказский акцент! Генацвале! Слющай да!
Ну и получается что при понижении на пол-тона у нас тональность произведения из родного Ля-бемоль-минора превращается в Соль-минор. И Гиви, ничтоже сумняшеся, пишет у себя в партитуре, чтобы не париться:
— СОЛ МИНОР. — вместо бемоля надо всем.
Все уже передыхать ускакали, а я, в силу не помню уже какой причины, задержался и наблюдаю картину:
Михаи Владимирович, на палочку опираясь, идёт вдоль рядов пюпитров, просматривает правильно ли всё сделали. Останавливается около пюпитра Гиви и, усмехнувшись, подправляет — пририсовывает ручкой мягкий знак в конце.
— СОЛ[Ь] МИНОР.
После перерыва возвращаемся, Гиви смотрит в свою партитуру и взрывается на весь зал:
— Савсэм абалдэли да! То СОЛ! То СОЛ БЕМОЛ!
#музыка #оркестранты #юность #москва
|
</> |