Жертвуя пешкой

colonelcassad — 24.12.2015

Однажды М. Таля спросили: «Можно ли провести параллель между шахматистами и композиторами?»
– Конечно, – ответил находчивый экс-чемпион мира. – Ботвинник – это Бах, Смыслов – Чайковский, Керес – Шопен, Петросян – Лист, Бронштейн – Дебюсси, Ларсен – Прокофьев.
– Ну а Фишер?
– Компьютер!



Вслед за достаточно неплохим документальным фильмом "Бобби Фишер против остального мира" http://rutor.org/torrent/446931/bobbi-fisher-protiv-vsego-mira_bobby-fischer-against-the-world-2011-hdtvrip-720p-pervyj-kanal (рекомендую посмотреть, много редких кадров с Фишером периода затворничества) вышел достаточно неплохой байопик на тему восхождения Фишера к своему триумфу в Рейкъявике-1972, когда впервые с 1948 года западный шахматист смог прервать советскую гегемонию в шахматном мире (а если считать Александра Алехина, то "русские занимали трон с 1937 года").





Фильм достаточно пунктирно повествует о начале творческого пути Роберта Джеймса Фишера, 11-го чемпиона мира по шахматам. От первых успехов, до скандальных выходов из турниров. От возвращения в большие шахматы до триумфа в матче с Борисом Спасским. А дальше авторы фильма ставят точку, потому что произошла как личная, так и спортивная трагедия, которую в фильме предпочли особо не развивать, ограничиваясь показом причин произошедшего с Фишером после того, как он стал чемпионом мира. История Фишера могла бы стать классикой "американской мечты", если бы не одно но. Один из самых великих шахматистов в истории страдал серьезным психическим расстройством, одним из проявлений которого была пресловутая боязнь проигрыша вкупе с болезненной параноей, и когда его карьера оказалась вплетена в контекст Холодной Войны, когда шахматы тоже являлись инструментом идеологического противостояния (а у нас они были частью государственной стратегии направленной на демонстрацию интеллектуального превосходства советских людей над миром капитализма), эти отклонения лишь усугублялись, по мере повышения накала противостояния за шахматной доской и за ее пределами. Как мне представляется, это во многом сломало Фишера, который ничего кроме шахмат по его же собственному мнению не знал и не умел. Собственно его высказывания о самом себе весьма красноречиво говорят о том, что это был за человек.

• Ни в одной другой области я бы не добился того, чего добился в шахматах. Я не окончил школу и не уверен, что это было нужно.


• В школе нечему учиться. Учителя глупы. Нельзя, чтобы учителями работали женщины. В моей школе только учитель физкультуры был неглуп — он неплохо играл в шахматы.


• Я возражаю, когда меня называют шахматным гением, потому что считаю себя всесторонним гением, которому просто выпало играть в шахматы. Мусор вроде Каспарова можно назвать шахматным гением, но он — как ученый идиот. Он не знает ничего кроме шахмат.


• Женщины — это не серьезно. Юноши только теряют на них время. Шахматы — вот что приносит удовлетворение и может также приносить деньги.


• У меня нет близких друзей. У меня нет секретов. Друзья мне не нужны. Я говорю всё и всем.


• Я не верю в психологию, я верю в сильные ходы.


• Мне нравится, одерживая победы над людьми, подавлять их эго.

Его "борьба с русскими" (которых он обвинял в "сговоре претендентов на Кюрасао в 1962 году"), его требования к организаторам турниров (порой оправданные, порой невыполнимые), его скандальная истерика в Рейкъявике, когда он не пришел на 2-ю партию и хотел отказаться от матча, его поза перед несостоявшимся матчем с Карповым в 1975 году, не была какой-то местью матери (Регина Фишер была коммунисткой), русских он считал препятствием на пути к своей как он считал неизбежной победе, ибо он искренне верил, что он лучше всех играет в шахматы. Со временем к этому добавилась нелюбовь к евреям (Фишер со временем стал открытым поборником теории всемирного еврейского заговора) и ненависть к американскому правительству. Смерть настигла великого шахматиста в изгнании в Исландии, где он скрывался от американцев и навязчивых теорий о еврейском заговоре против него. После него остались сотни великолепных партий, "фишеровский контроль" и улучшения условий игры для шахматистов, что современники оценили не сразу, но теперь считается одной из заслуг Фишера перед шахматным миром.



"Фишер по отношению к шахматистам был человеком корректным. Он мог ругаться с организаторами, мог с ними спорить, отстаивать права, и во многом был прав, скажем, по условиям соревнований. Ясно, что когда вы 5-6 часов сидите и буквально пожираете взглядом шахматную доску, освещение доски должно быть соответствующим, ясно, что должны быть стандартные фигуры. А до Фишера не очень-то это понимали, играли разными фигурами. Ясно, что на доске не должно быть теней, потому что глаза устают. И многое другое, что объективно отстаивал Фишер. Отстаивал для себя, но фактически устанавливал стандарты соревнований самого высокого уровня. (с) Анатолий Карпов

Вполне понятно, почему про этого человека-легенду не очень много снимают фильмов - у нас его нелюбили за то, что он сокрушил советского чемпиона, а на Западе за его антисемитские и со временем антиамериканские взгляды. Фишеромания прошла и он постепенно тонул в забвении. Но Рейкъявик-1972 года тем не менее запомнился надолго.

Старейший гроссмейстер в мире Юрий Авербах рассказывает о матче Фишер-Спасский.
40 лет назад в столице Исландии произошло событие, которое вызвало невиданный ажиотаж в шахматном мире. Американец Роберт Фишер выиграл матч на первенство мира у Бориса Спасского и прервал тем самым продолжавшуюся 24 года безраздельную гегемонию советских шахматистов. О том, как это случилось, о событиях, предшествовавших историческому матчу, о малоизвестных его подробностях идет речь в интервью со старейшим гроссмейстером мира Юрием Авербахом.



- Юрий Львович! Незадолго до начала матча, начавшегося 11 июля 1972 года, Вы стали председателем Шахматной федерации СССР. Очевидно, смена руководства федерации была как-то связана со стартующим в Рейкьявике матчем…
- Она имела к нему самое прямое отношение. До меня федерацию возглавлял Дмитрий Васильевич Постников, в прошлом заместитель председателя Спорткомитета СССР, курировавший шахматы, человек многоопытный, авторитетный, из той плеяды комсомольских руководителей, которая выдвинула Андропова, Шелепина, Мазурова и других известных политических деятелей страны. И вот почти перед самым началом матча в Рейкьявике Постников неожиданно подал в отставку, очевидно, предвидя поражение Спасского и опасаясь, что у него из-за этого, как у председателя федерации, будут неприятности. Постников дружил с Игорем Захаровичем Бондаревским – многолетним тренером Спасского, с которым они расстались, причем совсем не мирно, в канун матча с Фишером. Бондаревский лучше, чем кто бы то ни было знал, что Спасский, не слушая его советов, плохо подготовился к матчу, и этой информацией он мог поделиться с Постниковым, который сделал соответствующие выводы и ушел со своего поста. Я был первым заместителем Постникова, и мне предложили, а точнее, просто приказали занять его место. Мне позвонил заместитель председателя Спорткомитета СССР Виктор Ивонин и сказал, что сегодня пройдет заседание Шахматной федерации, на котором я буду избран председателем. А у меня в это время жена больная лежала с инсультом, и я сказал Ивонину, что не смогу придти на заседание. «Ничего, - ответил Ивонин. – Мы Вас выберем и в Ваше отсутствие». Так и случилось.

- Наверное, Вы были не очень рады своему избранию?
- Да. Я понимал, какая ответственность ложится на федерацию и меня как ее председателя. Межзональный турнир на Мальорке, который Фишер выиграл с отрывом в 3,5 очка от ближайшего соперника, разгром в претендентских матчах Тайманова и Ларсена со счетом 6:0, убедительная победа над Петросяном 6,5:2,5 – все эти результаты показали, что американский гроссмейстер превратился в грозную силу и полон желания отобрать, наконец, у наших гроссмейстеров шахматную корону. Я вспомнил, как Бондаревский говорил мне еще в 1962 году после победы 19-летнего Фишера на межзональном турнире в Стокгольме, что он представляет большую опасность для советских шахматистов и может стать чемпионом мира. Я тогда возразил Бондаревскому: «Игорь, но у нас ведь школа, традиции, много сильных гроссмейстеров, находящихся в расцвете сил». На это Бондаревский ответил: «А на стороне Фишера молодость, огромный талант и необыкновенная работоспособность, фанатичная преданность шахматам». Так что я понимал, что Спасского ждет очень трудный экзамен, вероятно, самый трудный в его жизни. А вот сам Спасский, мне кажется, не очень хорошо это понимал. А между тем турнирные результаты Спасского после того, как он стал чемпионом мира, повода для оптимизма не давали. В 1969 году он неважно сыграл в турнире на Мальорке, победителем которого стал Ларсен, в 1970-м неубедительно выглядел в матче сборной СССР со сборной мира, в 1971 году неудачно выступил в Москве на мемориале Алехина, проиграв и Петросяну, и Корчному. Может быть, его успокаивал положительный счет личных встреч с Фишером – 3:0 и эффектная победа над американцем на Олимпиаде в Зигене в 1970 году?
Так или иначе, а подготовка его оставляла желать много лучшего. Контролировать ее федерация не могла – тренировки проходили в обстановке величайшей секретности, на сборах царила обстановка шпиономании. Но как-то, приехав в подмосковную Красную Пахру, где Спасский проводил сборы со своими тренерами – Геллером, Крогиусом и Неем, - я с удивлением обнаружил, что никакой напряженной шахматной работы здесь не ведется. На столе в одной из комнат лежала колода карт, и я понял, что карточной игре (главным образом, бриджу), особым поклонником которой был Ефим Петрович Геллер, Спасский и его помощники отдают немало времени в ущерб шахматам. То же касается и тенниса: Спасский регулярно играл с Неем, которого, собственно, и взял в помощники в качестве партнера на корте. Словом, здесь царила курортная атмосфера, и ничто не говорило о предстоящем тяжелом испытании, каким, несомненно, являлся поединок с Фишером.
Увиденное очень удивило и огорчило меня. И я пожалел, что здесь нет Бондаревского – единственного человека, который мог заставить Спасского работать. Вернулся я в Москву с тяжелым сердцем – ничего хорошего при такой подготовке Спасского матч в Рейкьявике не обещал. Я поделился своими впечатлениями с коллегами, но ничего изменить мы не могли. Спасскому и его штабу в подготовительный период была предоставлена полная самостоятельность. Не мог изменить ситуацию и Виктор Батуринский – в ту пору директор Центрального шахматного клуба и одновременно начальник отдела шахмат Всесоюзного Спорткомитета, который за год до этого ездил вместе со мной и Тиграном Петросяном на его матч с Фишером в Буэнос-Айресе, а потом, уже в 80-х, был руководителем делегации Анатолия Карпова на его матчах с Корчным и Каспаровым.

- Однако, несмотря на все сказанное Вами, матч в Рейкьявике начался для Спасского вполне благополучно, не так ли?
- Да. Матч начался 11 июля, и первая партия завершилась неожиданной победой Спасского. Я ее называю неожиданной потому, что в абсолютно ничейном окончании Фишер вдруг взял «отравленную» пешку и вынужден был отдать слона. Трудно сказать, был это «зевок» или демонстрация своей непримиримости.
Так или иначе, Спасский повел в счете. Я в Рейкьявике не был и мне трудно объяснить некоторые моменты борьбы, которые плохо поддаются логическому объяснению. Мне совершенно непонятно, например, почему Спасский согласился играть третью партию (за неявку на вторую Фишеру засчитали поражение, и он проигрывал уже со счетом 0:2) в закрытом помещении. Ведь Спасский – артистическая натура, игрок, которому нужны зрители, публика. Это вдохновляет его. А Фишер, напротив, замкнутый человек, склонный к одиночеству. Игра без зрителей была, безусловно, в его пользу. После матча Спасский признается, что он допустил ошибку, согласившись играть в закрытом помещении. Объяснил он это свое решение тем, что хотел спасти матч, который находился под угрозой срыва. А результатом неверного решения стало поражение белыми, причем решающую ошибку Спасский совершил на 41-м ходу перед самым откладыванием.
Эта партия и следующая, в которой Фишер был «пойман» на тщательно разработанный вариант в сицилианской защите, но сумел избежать поражения, оказали негативное влияние на игру Спасского. В последующих шести партиях он был неузнаваем и проиграл четыре из них (причем, две – пятую и восьмую – вследствие грубых одноходовых ошибок) при двух ничьих. По существу, судьба матча была в этот момент решена. И хотя вторую половину поединка Спасский провел гораздо лучше, чем первую, и в ряде партий оказывал сильное давление на позицию противника, изменить ход матча ему так и не удалось.
В итоге – закономерное поражение со счетом 8,5:12,5. Должен сказать, что победа Фишера была вполне заслуженной и убедительной. Он дал великолепные примеры своего замечательного творчества в шестой, десятой и тринадцатой партиях. Американский гроссмейстер демонстрировал тогда очень сильную, практически безошибочную игру, несомненно, превосходя всех своих конкурентов, что он и доказал как в претендентских матчах, так и в поединке за звание чемпиона мира. Спасский при соответствующей подготовке мог бы, конечно, сыграть значительно лучше, но победить тогда Фишера ему бы все равно не удалось. Жаль только, что Фишер столь неожиданно и слишком рано ушел из шахмат, а потом и из жизни. Несомненно, он остается одной из самых ярких фигур в шахматной истории.

- Поражение Спасского поставило точку на 24-летней гегемонии советских шахматистов, и можно представить, как остро реагировало спортивное (и не только спортивное) руководство страны на утрату шахматной короны…
- Да. Итогам матча было посвящено специальное совещание в Спорткомитете СССР, которое проходило под председательством Ивонина. Были приглашены Спасский и его тренеры, ряд известных гроссмейстеров – Таль, Петросян, Болеславский, Котов, Корчной, а также вице-президент ФИДЕ Родионов, Батуринский и другие. Совещание, в котором участвовал и я, носило очень острый характер. Все выступавшие говорили о плохой подготовке Спасского, хотя сам он заявил, что готовился неплохо и еще никогда так не работал над шахматами. Правда, он признал, что слаба была психологическая подготовка. Это подтвердил и Крогиус, сказавший: «Перед матчем Петросян нас предупредил, что к Фишеру надо, в первую очередь, готовиться психологически, но мы его не поняли. Спасский ехал на матч как на праздник, и, по существу, оказался не готов к упорной, бескомпромиссной схватке». Петросян, кстати, расценил неявку Фишера на вторую партию как заранее подготовленную психологическую ловушку. Корчной назвал дебютную готовность Спасского ужасной. А по словам Таля, Спасский в Рейкьявике пытался играть роль джентльмена, но аудитория была неподходящей. Болеславский заметил, что Спасский на тренировочных сборах не придерживался жесткого режима и подчеркнул, что алкоголь и режим несовместимы. Слушая Болеславского, я вспомнил, что, в один из моих приездов в Красную Пахру Спасский выставил за обедом бутылку виски.
Записав, что сказал каждый из выступавших, я, к сожалению, не удосужился хотя бы конспективно изложить свое выступление. Помню только, что в основном я говорил о недостатках теоретической подготовки и в качестве примера привел начало шестой партии, где Спасский мог сыграть сильнее. Запомнилось удивленное лицо Геллера, когда я указал на это усиление. Но самым интересным было то, что через несколько месяцев после нашего заседания Геллер «выловил» на рекомендованный мной вариант голландца Тиммана.
Всех «провинившихся», конечно, наказали, правда, по-разному. Спасскому понизили стипендию (а из-за того, что он не сдал, как это было у нас принято, полученный за матч с Фишером большой гонорар в валюте, у него были потом дополнительные неприятности), Крогиуса лишили поездки на турнир в Гастингс. Больше других пострадал Ней – его на два года лишили права выезда за границу. Выяснилось, что он в Рейкьявике комментировал для заокеанской печати партии матча вместе с американским гроссмейстером Робертом Бирном, человеком, близким к Фишеру. По этому поводу Крогиус заметил, что вряд ли Ней выдавал какие-либо секреты, но сам факт сотрудничества с Бирном втайне от Спасского нравственным не назовешь.
Так закончилась эта «разборка» в Спорткомитете. Стало ясно, что тому поколению наших гроссмейстеров, доминировавших в 50-60-х годах, Фишера уже не обыграть. И ставка была сделана на молодого, быстро набирающего силу Анатолия Карпова, который в конце концов оправдал возлагавшиеся на него надежды и вернул нашей стране звание чемпиона мира. И приходится только пожалеть, что его матч с Фишером так и не состоялся. Но это – уже другая история.

http://chesspro.ru/_events/2012/asrian2_enc.html - цинк

Сам матч, показанный в фильме безусловно явился вехой в шахматной истории, когда гениальный одиночка смог пробиться через казалось бы нерушимый частокол великих советских шахматистов к заветной вершине (эпические победные 6-0 над Таймановым и и 6-0 над Ларсеном до сих пор остаются беспрецедентными).


Фишер-Тайманов. 6-0!


Фишер-Ларсен. 6-0!


Фишер-Петросян. 6,5-2,5.

Только у этой истории не было счастливого конца. Через 3 года после победы Фишер так и не сыграв ни одной турнирной партии отказался играть матч с Карповым выставив непомерные требования и был лишен титула чемпиона мира, а советская шахматная школа с 1975 по 2008 год (даже когда уже не стало СССР) продолжила доминировать в лице Карпова, Каспарова и Крамника. После ухода Фишера, подвиг которого американцы постепенно забыли в свете поведения Фишера и его затворничества, на первый план в Холодной войне за шахматной доске вышел советский перебежчик, 4-хкратный чемпион СССР Виктор Корчной, который вместо Фишера на долгие годы стал основным противником Карпова, противостояние с которым уже окончательно вышло за пределы спорта - матч в Багио в 1978 году был наиболее жестким отголоском идущей Холодной войны.


Спустя 20-лет Фишер и Спасский сыграли матч-реванш в Югославии, которую раздирала гражданская война. Фишера за это лишили американского гражданства и он стал изгоем, более 15 лет скитавшимся по миру.
Посмотрите на историю Соединенных Штатов. Что такое история страны вообще? Стать кем-то из никого, верно? Завоевывать, убивать. Они захватили страну, разграбили земли американских индейцев, поубивали их почти всех… Такова история Соединенных Штатов. Презренная страна. (с) Фишер

Но тем не менее, главным успехом Запада в этой битве за шахматной доской, на фоне череды советских чемпионов и выигранных командой СССР "Матчей века", именно триумфальная победа Фишера в 1972 году была наиболее значимой. Ну а Фишер стал классическим примером того, как гениальность шествует рука об руку с психическими отклонениями.









Фильм не лишен ряда недостатков, хотя часть чисто шахматного наполнения показана относительно неплохо. Актеры более-менее похожи на Спасского и Фишера, особенно неплохо получилось у Шрейбера.
Достаточно аутентично показаны скандалы с креслом и шумом в зале, а так же некоторые небольшие эпизоды связанные с матчем, включая вовлечение в него правительств США и СССР. Так как фильм американский, то естественно он более комплиментарен именно к США, а СССР показан достаточно клишировано с легким налетом клюквы. Но в целом, это не портит главной удачи фильма, а именно весьма достоверный показ того, как одновременно прогрессировали спортивные результаты Фишера и его психические отклонения.

В общем, "Жертвуя пешкой", это фильм о крайне противоречивом человеке, который несмотря на многочисленные трудности добился цели всей жизни и не смог найти в себе мотивации развиваться дальше.
Но того, что он сделал за свое недолгое пребывание в шахматном мире оказалось вполне достаточно, чтобы о нем помнили даже спустя десятилетия.











































Ну и в заключении несколько мнений о Фишере от шахматных королей.


Гарри Каспаров. 13-й чемпион мира по шахматам.

«Я начинал играть в шахматы как раз во времена фишеровского взлета, в конце 60-начале 70-х годов. Хорошо помню эти матчи, блистательные победы Фишера над Таймановым, Ларсеном, Петросяном и финальную победу, которая увенчала его борьбу за чемпионскую корону над Спасским в 1972 году. К сожалению, после этого Фишер оставил шахматы. Но его вклад в шахматы, несмотря на достаточно короткую карьеру, ему тогда было 29 лет, – один из самых значимых в истории нашей игры. И это не только вклад, связанный с развитием дебютных идей, идей миттельшпиля, это борьба за улучшение условий проведения соревнований, за превращение шахмат в по-настоящему профессиональный вид спорта. Весь мир запомнит Фишера именно как великого шахматиста, а не как любителя эксцентричных заявлений»


Владимир Крамник. 14-й чемпион мира по шахматам.

– Что сказать про Фишера? Возникало ощущение, что этому человеку суждено стать чемпионом мира и ничто не сможет его остановить. Было ощущение предопределенности. Он начал идти издалека, а всем уже все ясно! По-моему, уже лет за пять до того, как он стал чемпионом мира, это всем было абсолютно ясно. Такой напор!.. Спасский, что называется, попал под машину. Думаю, любой другой чемпион тоже проиграл бы Фишеру. И не потому, что они играли намного слабее, а просто у Фишера такая судьба, что он прорвал бы любой кордон.

– Фишер был выше других за счет напора, понимания?..

– В какой-то момент так сложилось, что у него было вообще все: и энергия, и напор, и подготовка, и сила игры... Как будто все лучи сомкнулись в одной точке! У него просто не было слабостей, – ну как с таким человеком бороться?! У всех выдающихся шахматистов бывает период, когда все сходится; мне кажется, пик Фишера пришелся на претендентский цикл и матч со Спасским.

– Считается – и Каспаров, вроде бы, высказывал такую точку зрения, – что именно с Фишера начались современные шахматы.

– Нет, я считаю, что Спасский играл в не менее современные шахматы, чем Фишер. Фишер – это первооткрыватель современной дебютной подготовки. В отличие от Ботвинника, который просто понял значимость подготовки, Фишер вывел ее на современный уровень: ставить проблемы сопернику на каждом ходу любым цветом в любом дебюте. Фишер мгновенно «загружал» по полной программе, ставил проблемы с первого хода! Эти «шахматы высокого напряжения» потом усовершенствовал Каспаров, который, как мне кажется, в какой-то степени последователь Фишера. Фишер – это первый шахматист, который держит тебя в напряжении от первого до последнего хода, ни на один ход не дает передышки. Будь то позиционная партия или тактическая, у него установка: всегда создавать противнику наибольшее количество проблем. Он играл в очень «энергетические» шахматы.

– И что, он сгорел?

– Не знаю. Жаль, что Фишер бросил играть, его матч с Карповым был бы очень интересен.
Хочу высказать такую мысль. Чем больше развиваются шахматы и чем сильнее стали играть шахматисты, тем менее ясно выражен их стиль, тем меньше шахматистов с какой-то четкой манерой игры. Все идет в сторону универсализации. Нельзя сказать, что у Фишера был какой-то четкий почерк, – он был универсален. Можно сказать, что это какой-то собирательный стиль. В лучшие годы у него были чистота Смыслова, универсальность Спасского, энергия Алехина... Единственное его относительно слабое место – все-таки он играл очень рационально и в рваных, иррациональных позициях был не так силен. Здесь его Спасский превосходил. Фишер был шахматистом ясного плана игры. В этом отношении показательна победа Спасского в 11-й партии их матча, когда в варианте отравленной пешки он буквально разорвал Фишера. Причем дело было не в дебютной подготовке, а просто Фишеру тяжело давались такие шахматы. Конечно, это все тончайшие нюансы, попытка найти какую-то слабую сторону и показать, что это все же человек. Фишер и сам признавал эту свою слабость. Чаще всего такие шахматы он обходил. Его сила – кристальная ясность замыслов. Фишер здорово играл испанскую партию, просто здорово. Этот дебют, в котором очень трудно создать хаос на доске.


Виши Ананд. 15-й чемпион мира по шахматам.

BBС сейчас показывает фильм о Бобби Фишере «Гений и сумасшедший». Вы встретились с Фишером в 2006 году за пару лет до его смерти. Каким он был?

Мне он показался на удивление нормальным. Ну, по крайней мере, не очень напряженным. Казалось, ему легче быть в компании шахматистов. Он был спокоен в этом смысле. Его все же волновали люди, которые его преследовали, и от паранойи, на самом деле, он так и не избавился. Но, я очень рад, что имел возможность встретиться с ним до его смерти в 2008 году. В то же время это было странным, потому что я, не уставая, повторял себе, что сам Бобби Фишер сидит передо мной!

Не было соблазна выхватить карманные шахматы и вызвать его на блиц?

Нет, потому что он первый достал шахматы из своего кармана, и мы начали анализировать некоторые из моих последних партий.

В самом деле?

Да, я показал ему некоторые партии из Вейк-ан-Зее и попытался поделиться интересными наработками. Он был в состоянии следовать за всем – не потерял своей проницательности в шахматах. Но его методы были немного устаревшими. В этом смысле он отстал.

Что вы имеете в виду?

Ну, у него были некоторые предложения, и он как бы делал их приблизительно. А когда я говорил, что компьютер показывает, что белые тут выигрывают, для меня это было знаком, чтобы двигаться дальше, - но для него это было отправной точкой начать со мной спорить! [Смеется]. Мне было сложно сказать ему «Нет, нет, нет, компьютеры очень сильны, вы не должны со мной спорить!».


Магнус Карлсен. Действующий чемпион мира по шахматам.

В интервью норвежской прессе Карлсена спросили, если бы он имел возможность сыграть с любым шахматистом из любого времени, кто бы стал его соперником?
"Первыми в списке были бы Фишер и Капабланка, - ответил Карлсен. - Может быть, Михаил Таль, но полагаю, что Таля я бы обыграл довольно легко. С Фишером было бы сложнее, но думаю, что и с ним бы справился".

Вот так и по сей день шахматные чемпионы продолжают оглядываться на эту тень из прошлого, которая яркой кометой пронеслась на шахматном небосклоне и сгорела в плотных слоях атмосферы реальной жизни.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив