Из воспоминаний Андрея Тропилло. Часть 8

humus — 23.03.2019

Из воспоминаний Андрея Тропилло. Часть 1
Из воспоминаний Андрея Тропилло. Часть 2
Из воспоминаний Андрея Тропилло. Часть 3
Из воспоминаний Андрея Тропилло. Часть 4
Из воспоминаний Андрея Тропилло. Часть 5
Из воспоминаний Андрея Тропилло. Часть 6
Из воспоминаний Андрея Тропилло. Часть 7

Однажды Борис пригласил меня в составе группы помочь им выступить на вечерах-встречах с Олегом Осетинским. Тот предложил Борису разделить с ним его лекции в Москве и представить его в качестве композитора, пишущего музыку для нового фильма. Ещё и Майка попросил с собой взять. Борис решил позвать вообще всех, всю группу Аквариум: Дюшу, Файнштейна, в общем всех. Помню еще, в то время Дюша с Файнштейном торговали арбузами в ларьке на Кораблестроителей. Так вот, выступать планировалось на двух площадках, одна из которых называлась «Клуб Звезда», вторая — кинотеатр «Орленок», где нас благополучно повязали

Когда собирались на поезд, напокупали Habana Club семилетней выдержки и напились конечно же. Я-то вообще не сильно выпивал — совсем немного. Но, у них еще были полные карманы травы, и они курили её прямо в купе, перемежая с крепким ромом. Курить я вообще никогда ничего не курил, но пассивное вдыхание тяжкого дыма в замкнутом пространстве сделало своё дело: проснулся я на полу между лежанками, почему-то в том купе, где ехал Майк. Видимо, спасаясь от угарного отравления я попытался улечься туда, где уже спала его попутчица, и меня спящего спихнули в проход. А может это была другая поездка, не к Осетинскому…

Да, точно, в первый раз мы летели к нему на самолёте без Майка. Боря всю дорогу пунков рисовал. Довольно изящно, надо сказать. Рисовал на грубой обёрточной бумаге, она называется крап-целлюлоза и на ней ещё куски дерева видны. Когда она исчезла, Борис сокрушался — не на чем рисовать. Не то уже совсем. Приезжаем, надо как-то расселяться. Все разъехались кто-куда по своим впискам, а мы с Борей поехали к Осетинскому, чтобы всё разузнать по нашим выступлениям. Звоним в дверь, а открывает нам Наташа — первая жена БГ, от которой Алиса — киноартистка. Жила она там. В итоге, когда Артём Троицкий вписал нас всех к себе на «секретную» квартиру, Борис не поехал с нами, а остался жить у Осетинского.
Первый концерт в клубе «Звезда» прошёл нормально. На сцене стоял стол, на столе самовар, позади такие полуарочки. Борис вставал в них под луч света и пел, а я пытался это записать на какую-то репортажную хрень, что взял с собой. На следующий день поставились в кинотеатре «Орленок». В тот день отменили киносеансы ради этой встречи, но прозвучать нам почти не удалось. Осетинский с Наташей сидели в первом ряду рядом с пультом, Боря пел. Меня немного напрягало, что Наташа, законная жена БГ в данный момент проживает с Осетинским, а Боря живёт у них, так она еще устроила такое, что мне вообще не понравилось: когда Наташа услышала, как Борис поёт, стала шептать Осетинскому, как ей стыдно за то, как плохо идёт концерт, как плохо он поёт, и разрыдалась у него на плече, оставляя на дорогой рубашке крупные подтёки туши. И в этот неловкий момент двери зала распахиваются, включается свет, и к сцене проходят менты. Как потом стало известно, пришёл в кино бывший полковник КГБ, который якобы заблаговременно обзавёлся билетом на патриотический фильм, а вместо этого здесь поют — и вызвал милицию. Понятно, что по наводке свинтили. Осетинский дал команду немедленно всё сворачивать. Я занялся разбором оборудования, а когда начали всех вязать, меня даже не заметили, видимо, приняв за технического работника кинотеатра. Олег надел свои ярко жёлтые дутики из болоньи, подошел к ментам, показал удостоверение, что он душевнобольной, и они перед ним расступились, освобождая проход к выходу. Остальных сгруппировали, записали документы, потом у них были какие-то неприятности. Меня пронесло. Так и разъехались тогда: мы с музыкантами к Троицкому, а Боря поехал к Олегу с Наташей.

Однажды Аквариум впервые пригласили выступить на ленинградское радио – сам главный редактор Вячеслав Соловьёв. Боря спел «Город золотой», и ничтоже сумняшеся сказал, что это его слова и музыка. Но когда мне, как директору группы пришлось подписывать рапортичку, я увидел авторство БГ и сказал Соловьёву, что это неправда и что текст Анри Волхонского, а музыка Хвостенко.
Есть ещё музыкальная композиция лютниста Любимова, ближе к которой и сыграл БГ «свою» песню. Но дело всё в том, что передать в эфир эту песню под авторством Хвостенко было нельзя – пассажир эмигрировал из Советского союза, и упоминание его имени было под запретом. То же самое и с Волхонским. А песня-то хорошая, и так она и вышла впервые в эфир, за авторством Бориса. Хотя я, разумеется, до Бориса слышал этот номер в исполнении других несколько раз.

За десять лет до него «Город золотой» исполняли Татьяна и Сергей Никитины. Редактор Соловьёв по моей просьбе поднял рапортички и узнал, что Никитины объявляли автором одного Хвостенко. Понятно почему: в то время Волхонский уже уехал, а Хвост еще жил в Москве. И потом, транслируя эту песню много раз, ленинградское радио объявляло автором Бориса, потому что именно так было записано в фондах. И Борис в этом не виноват: если бы мы тогда не подписали авторство за ним, песня вообще могла не появиться в советском радиоэфире.

Помню в конце восьмидесятых, когда Аквариум впервые играл шесть стадионных концертов подряд в Юбилейном, я под этот шумок запустил первую их пластинку на Мелодии, собранную из моих записей. Когда составляли лист с информацией об участниках, не понимали, как обозначить авторство. Тексты БГ, а музыка то ли Аквариум + БГ, то ли БГ + Аквариум. Каждый из музыкантов стал вспоминать — «я ту мелодию придумал, а я эту». Собственно, что я называю коллективным творчеством. Спросили БГ, он так скромно:

— « Мне всё равно. Как решите — так и будет»

Но прошло несколько дней, и звонит мне редактор, причитает:

— «Эх, Андрей, как же ты меня подвёл! Пришёл БГ и пошли клочки по закоулочкам. Такой скандал здесь устроил, что на конверте написано авторство Аквариума, к куратору пошёл жаловаться! Дескать, «какой Аквариум, я здесь за каждую ноту отвечаю!» Пришлось перепечатывать конверты — первый завод ими уже отстрелялся.

Для меня наш рок-н-ролл был культурным мостом между западом и совком. Пока БГ переводил западные песни — мне всё нравилось, он блистал. А как начинал придумывать своё — сразу получалась блатная хороводная. И так со всеми, и в наши дни. Люди росли, и хоть и слушали мои записи, но вырос из этого тот самый говнорок, что сейчас повсюду звучит. Как говорил Курт Воннегут «засунули нос в свою жопу и задохнулись». Поэтому сейчас предо мной стоит глобальная задача создать русский рок-н-ролл заново.


У меня в студии работал Сергей Богаев, который как гитарист крыл здесь всех, как бык овцу. Он хоть и играл криво-косо, но очень по-своему. От него произошла немецкая группа «Раммштайн». Когда рухнула стена, мы в первый раз поехали с группой «Время Любить» в Германию, я взял с собой все альбомы «Облачного Края». Жили мы в Восточной части на квартире с двумя ребятами. Они ходили с бритвами в ушах а-ля панки, а мы приехали такие вылизанные, хорошенькие, но на самом деле панками были мы, а они лишь демонстрировали атрибуты и, в последствии образовали группу «Раммштайн». В то время они назывались иначе, и мы играли с ними концерт в Потсдаме во дворце, в котором подписывались документы между Кремлём и Рейхстагом.

Там было всё сломано, а в огромном партере свалены покрышки, в которых люди еблись, курили, кололись и пили. Немецкая полиция сидела на жопе ровно, и, если только когда то-то падал куда-то, его аккуратно под ручки увозили в больницу. И здесь и там – демократия была со всех сторон: мир, дружба, жвачка, анаша. Там было много групп, кроме тех ребят, что потом образовали самую известную немецкую рок-группу.
Поскольку мы жили вместе, я подарил им все пластинки OK, и в первом их альбоме можно услышать цельнотянутый «Облачный Край», сыгранный на электронных инструментах. Богаев об этом знал, но реакция его не была радостной, скорее, его это даже немного обижало. Он был сложным человеком. По интернету гуляют его воспоминания о том, как я выгонял его из студии на улицу. Но мало кто знает, как Богаев умел мочиться в пивную бутылку, не пролив, при этом, на сторону ни одной капли. Я когда-то попробовал так — у меня ничего не получилось, и я обоссал всё вокруг себя.

Бывало, садится Сергей работать и ставит перед собой сумку пива. Гитару пока снимешь, распутаешь провод, поставишь — неровен час не успеешь добежать. Поэтому Сергей научился попадать в горло бутылки самым филигранным образом. Он опустошал бутылку, потом наполнял её мочой, закрывал пробкой, чтобы она не воняла, и ставил на полку рядом с пультом. А потом он ложился спать, а на полке оставалась ровная батарея этикетками вперёд.

Сергей был непревзойдённым рассказчиком. Была история, как его сосед по дому в Архангельске – правильный коммунист очень любил громко слушать музыку. И Сергей часто ссылался на него, когда приходили соседи ругаться в разгар записи песен. Говорил им:

– Смотрите, наш с вами сосед – начальник поезда, уважаемый человек – вы же слышите, как он слушает музыку – так ведь и надо, это же музыка!

А потом выяснилось, что музыку сосед врубал громко, чтобы заглушить звук топора, которым он расчленял своих жертв. Он заманивал к себе девушек и убивал их под музыку. Потом нёс на работу, привязывал за ноги к поезду, и они волочились за ним по шпалам разбиваясь до неузнаваемости. Он отрезал им ступни и приносил их домой, хранил их на балконе в снегу.
У нас музыканты делятся на две категории: алкоголики и пьяницы – третьих не бывает. Алкоголики хуже, потому что они уходят в запой, пропускают репетиции, доверия к ним мало. Другое дело пьяницы: они всегда в тонусе, в приподнятом настроении, могут пить, а могут не пить, и пьют только для удовольствия, а не чтобы жить. Я вчера купил маленькую 350 граммов. Выпил половину – 180 граммов – это моя доза. А в нашем кругу есть музыкант Евгений Маргулис, который славится тем, что его не перепить. Этот человек может принять единовременно на грудь до полутора литров крепкого алкоголя и будет прекрасно играть на гитаре, разговаривать. Калёный человек. Он играл в Машине Времени ещё в самом начале, во времена «Маленького Принца» вместе с Сергеем Кавагоэ – красавцем японского происхождения, который уехал в Канаду, не пил алкоголь, а недавно умер. В ванной ему стало плохо, и он утонул.
источник

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив