
Из жизни отыхающих

Вчера приходила в гости одна знакомая женщина с сыном суеверного возраста: тринадцать лет нонконформизма. Говорит, можно Васенька тут с нами побудет, газетки почитает. А то Васенька без присмотра совсем портится, сразу бросается к лап-топу в какое-то громкое и непонятное играть. Или по скайпу с неодетыми женщинами разговаривает.
Пока маменька кормила знакомую женщину пловом-пюре, я из природного любознания допрашивала Васеньку. Ну что могу сказать, скучно, господа, скучно живет нынешняя молодежь. Васенька даже ни разу не дрался, онлайн нещитово.
Вот я помню раньше народ у нас в герцогстве развлекался: ходили воевать район на район. В нашем дворе жил Коля Кабаев. Почти сто пятьдесят килограмм злых мышц. Так вот Коля от скуки каждый вечер за разный район ходил драться. Потом всё конечно выплыло наружу и три района собрались бить проклятого штрейкбрехера. Вечером выслали Коле черную метку с парламентером: выходи, мол, жырный супостат, под «нижний» гастроном без оружия, поговорим как мужчины. Вечер обещал быть не скучным, дул северо-восточный ветер, ласково называемый местными дворянами «Рука Москвы». Коля поел супу и вышел на поле боя. Но совершенно случайно захватил с собой сувенирные нунчаки и выпить. К полуночи в пункте оказания первой помощи наблюдался аншлаг. Штук тридцать детей с травмами разной степени заковыристости проклинали какое-то существо по имени «кабаевскотина» и рассказывали всем милиционерам что они сами упали, сами, вы что не видите?
А у Петровой сдох червяк. Беленький аксолотль. Передние ручки скрючились, аппетит пропал и всё, ушел в долину предков. Петрова рыдает белугой. Говорит, что её любви хватило бы на четверых червяков. Что делать прям не знаю, нужен срочно большой кот, терапевтический. Бывший кот Петровой умер от любопытства. Вышел зимой на улицу, не спросясь мамы, ел снег, хохотал, играл в снежки, а потом простудился и ушел, бедный мальчик.
Теперь, дорогие мои, подарок. Записки от Кукушкиной мамы. Я как к ним приезжаю, так хожу все бумажки фотографирую, попадаются воистену шедевры.




Пятое полотно запечатлеть не удалось, так как оно висело пришпиленное на булавку на двери архива университета, где и работает до сих пор Кукушкина мама. Она с утра поехала на погост по личной надобности в рабочее время. На листке была надпись характерным размашистым почерком: «Уехала на кладбище. Уже не буду». Ржал весь институт.
|
</> |