ИСХОД Вадим огляделся: город остался

Вадим огляделся: город остался слева, справа же, продолжая окраинную улицу, начиналась дорога. Узкая, идущая в начале своём круто вниз, мощёная стёртым булыжником, дорога, у самого моря поворачивавшая вдоль побережья и срывающаяся из вида в прибрежных невысоких холмах. Доносился стрёкот местной живности, тянуло прохладным ветерком с моря. Вдали ясно была видна шапка туч, венчающих горы на противоположном берегу. Дошли. Почти дошли, - подумал он. - Теперь лишь переправа.
Позади тянулся обоз: несколько десятков телег с грузом и людьми. Многие шли рядом – и лошадкам требовался отдых, путь был пройден долгий. Везли с собой брезент и канаты, доски и вар – ладить переправу. Море в этих местах было мелкое и неширокое: отмели тянулись от берега до берега. Сказывали, что ранее вообще можно было ходить в ту сторону посуху, но ныне надо было искать брод. Лес же в округе не рос. Были, конечно, сады по окраинам городка: яркая зелень за серыми саманными стенами, но задирать местных было не с руки. И так всего на неделю оторвались он немца.
Крикнули привал – лагерь поставили в отдалении берега, у колодца. Воды было мало, но лошадей всё равно надо было бросать – переправа не для них. Впрочем, зачем бросать? Можно и продать, за мало, но всё ж больше, чем ничего. Местные же настоящую цену давать не хотели – мол, бросите и так. Пришлось немного пригрозить силой, конечно очень умеренно. В итоге за лошадок получили немного баранов, муки и прочего съестного припаса. А главное – две лодчонки, на которых охотники отправились разведать броды. Где они – знали лишь приблизительно, всё одно весенним током смывало старые мели и намывало новые.
Тем временем враг подходил всё ближе: сказывали, что уж за перевалами светило не наше солнце и стены Дербента дрожали от тяжести шага железной пяты. Дни становились тусклее и облака, ранее редкие гости этой южной местности, становились всё более тёмными и всё шире запирали небесную синь. Пора было уходить, либо готовиться к самому жуткому, к последнему безнадёжному бою, в котором и смерть не могла дать покоя и исцеления. Итак, настал день выбора.
Вадим вместе со всеми стоял в строю, на прибрежном холме, ввиду серой, покрытой струпьями волн воды и ждал приказа либо последнего напутствия. Батюшка, быстро состарившийся за последние полгода, отпустил грехи, причастил всех разом, в строю. Ибо таковы стали обычаи военного времени.
- Отроки, - молвил он, - Отпускаю вам грехи земные и напутствую тех, кто решит на земле и остаться. Тем же, кто решит идти в землю иную, для продолжения рода и духа, да для будущих битв, силой Отца нашего дарую удачу в пути и лёгкую смерть при тяготах оного.
Да изберите же вы свою судьбу!
И стал делиться строй, кто уходил направо – к морю, кто оставался стоять на выжженной летней траве. Оставшихся было больше.
Нерезко, сквозь слёзы, Вадим в последний раз посмотрел на оставляемую землю: низкие холмы, глиняные лачужки городка с яркими пятнами зелени, и на товарищей, всё также стоящих на берегу. Запад же горел огнём, будто вставало второе солнце.
|
</> |