Интервью с Никитой Тихоновым

john_levkovich — 21.04.2011 Вот и у меня теперь есть свой блог. Честное слово, я не хотел. Это интервью с обвиняемым в убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналиста Анастасии Бабуровой националистом Никитой Тихоновым должно было выйти в печатном виде. Не случилось по совершенно объективным причинам, никаких подводных камней, как некоторые думают, здесь нет. Действительно очень сложный вопрос: этично ли на всю страну до решения присяжных транслировать мысли потенциального убийцы, причем не просто какие-то абстрактные мысли, а вполне возможное (подчеркиваю – возможное) циничное вранье по поводу своего не участия в преступлении? И я понимаю тех людей, которые ответили на этот вопрос по-своему, решив, в итоге, поставить материал в несколько ином виде, нежели я готовил. Я продолжаю их безгранично уважать, но с собой тоже ничего поделать не могу: такой вид меня не устроил, и материал я снял. Именно поэтому, впрочем, я - не главный редактор (и вряд ли кода-то им буду), а просто безответственный (в смысле того, что ни за кого, кроме себя, ответственности не несу) корреспондент. Простите меня. Теперь - к делу.

Интервью с Тихоновым я делал по переписке. Листы у меня на руках, если что. Причин подозревать, что ответы писал кто-то другой, у меня нет, почерк - тихоновский, такой же, каким он писал признания в уголовном деле. Заранее оговорюсь, что
интервью выходит с незначительными (действительно незначительными) литературными правками и сокращениями. Мне показалось, что свой журналистский дар (если он в действительности был - но говорят, что был), Тихонов за время сидения в тюрьме успел подрастерять...
Необходимо также напомнить фабулу - для тех, кто не в курсе. Вот два материала, что я писал на тему убийства Маркелова и Бабуровой: первый - newtimes.ru/articles/detail/35109/ второй - newtimes.ru/articles/detail/36526/ Вот заявление присяжной Анны Добрачевой о выходе из коллегии, которое она сделала через меня - www.echo.msk.ru/blog/levkovich78/766688-echo Еще напомню, что незадолго до интервью, которое вы прочтете ниже, Тихонов заявил в суде, что предполагаемое орудие преступления - пистолет Браунинг - ему за несколько недель до задержания подбросил его ближайший друг, лидер националистической организации «Русский образ» Илья Горячев. Горячев на следствии дал показания против Тихонова, затем через The New Times отказался от них, а на суд, чтобы подтвердить либо первые показания, либо отказ, так и не явился.

Тихонов: Где-то в середине октября 2009-го года мы встретились с Горячевым в одном из кафе в районе Ленинского проспекта. То ли в «Шоколаднице», то ли в «Кофе-хауз» - сейчас уже точно не вспомню. Илья сообщил мне, что у него есть для меня «сюрприз» - старый пистолет, который «разболтался». Я был удивлен тем, что у Горячева вообще есть боевое оружие. До этого я видел у него только «травмат», легально приобретенный и зарегистрированный по всем правилам. Горячев спросил, не могу ли я посмотреть пистолет на предмет исправности, а если он не исправен - починить. На вопрос «откуда он у тебя?» Илья ответил уклончиво: «Где взял - там уже нет». «Ладно, - сказал я. - Посмотрю». Горячев передал мне оружие в сумке, там же лежали патроны к нему. Дома по справочнику Жука («Cправочник по стрелковому оружию» - прим.) я определил тип пистолета - Браунинг. Нашел в интернете схему сборки-разборки. После того, как разобрал, оказалось, что внутри сильно изношена пружина. К тому же не работал «досыл». Один выстрел еще можно было произвести, но второй был бы уже крайне проблематичен - даже гильза, скорее всего, не выпала бы. Через своего знакомого я сумел достать новую пружину, заново собрал оружие, затем для проверки выехал за город, где отстрелял из него два магазина. После этого я собирался вернуть его Горячеву - по договоренности, я должен был сделать это до 9 ноября. Как вы понимаете, не получилось – 3-го меня арестовали.

Почему вы не заявили о Горячеве на стадии следствия? И известно ли вам, откуда Браунинг попал к нему?

Тихонов: Горячев был моим другом - наверное, ближайшим. Давно узнав о его показаниях, я не утратил веры в этого человека. До последнего надеялся, что он найдет возможность прийти в суд и снимет с меня свой оговор, сам расскажет, как все было. Мне кажется, он единственный, кто мог бы меня выручить. Рассказывая с первых заседаний об обстоятельствах появления у меня Браунинга, но не называя фамилию Горячева, я дал ему понять, что жду его. Но он, видимо, уже завяз в интригах. Кто дал ему этот злосчастный Браунинг, кто направил его ко мне – не знаю, но получилось складно. Мотивы совершить убийство у меня вроде бы есть: это и участие Маркелова в деле Рюхина (по делу об убийстве антифашиста Рюхина Тихонов проходил как подозреваемый, позже обвинения с него были сняты – прим), и различные с ним убеждения, плюс общий мой облик - антисоциальный тип, находящийся в розыске, торгующий оружием. Осталось только передать ствол подходящего калибра. При этом я убежден, что сам Горячев на убийство не способен. К тому же 19 января 2009 года, насколько мне известно, его не было в России. Вообще сильно сомневаюсь, что в Маркелова стреляли из этого Браунинга - гильз-то не нашли. А если нашли, то почему-то нам не показывают. Но свидетели преступления в один голос говорят, что киллер гильзы не собирал.

В таком случае, почему вы дали признательные показания на первом этапе следствия?

Тихонов: На самом деле, показания мне давать не пришлось. Протокол был составлен следователем, а подпись я там поставил после того, как он убрал из текста всякий оговор в отношении Жени (речь о гражданской супруге Тихонова Евгении Хасис, обвиняемой в соучастии в убийстве Маркелова – прим). Следователь предложил мне сделку: я заучиваю его протокол и инструкции, потом повторяю текст под видеозапись, а он прекращает уголовное преследование Хасис и выпускает ее из под стражи. Возможность осуществления такой сделки мне подтвердил адвокат Скрипилев. В итоге я свою часть договора выполнил, но свободу Жене это не принесло. Это была соломинка, за которую хватается утопающий. После двух суток без сна, под допросами с пристрастием, не зная, что все это время делают с Женей, я допустил ошибку. Нельзя играть в поддавки с тем, кто считает тебя добычей... При этом на Хасис опера ФСБ злы до сих пор. Ведь когда они ее обрабатывали, они так ничего и не смогли от нее добиться, так и не подобрали к ней ключик. У меня-то они очень быстро нашли слабое место. То, что били, душили пакетами – это ерунда, такое сейчас почти к каждому применяют. А психологически обыграть можно не всех. Мне пообещали устроить изнасилование Жени в пресс-хате, и я себя оговорил. А она выдержала все. Ей тоже твердили, что меня «опустят», отобьют мне половые органы, организуют суицид. Но она не сломалась, оговора от нее не добились.

В материалах уголовного дела есть эпизод из прослушки вашей съемной квартиры, в котором вы с Хасис обсуждаете некоего Васю, поручения которого выполняете, и «студенченского человека», которому должны отдать некий ствол («Студент» - кличка Ильи Горячева). Поясните, о ком идет речь?

Тихонов: Не желаю втягивать в уголовное дело третьих лиц, которые к нему прямого отношения не имеют.

Также появилась информация, что вы якобы знакомы с предполагаемым убийцей судьи Чувашова - неким Коршуновым. Это так?

Тихонов: Фамилия Коршунов в зале суда не звучала, меня об этом человеке не допрашивали. Я даже не мог официально заявить, что не знаком с ним. Единственное место в деле, где упоминается эта фамилия – показания свидетеля Козьминой. Она называет себя моей близкой знакомой и утверждает, что я знаком с Коршуновым. Более того, Козьмина опознает Коршунова по фотографии с сайта ГУВД. Кто все эти люди, и какое отношение они имеют к моему делу, я не знаю. Думаю, что попытка связать меня с неким Коршуновым - это часть информационной компании с целью создать у публики и присяжных мнение обо мне, как о человеке, знакомом с убийцами.

На суде вы называете себя то «любителем истории», то «краеведом», всячески избегая понятия «националист». Выглядит крайне подозрительно - все ведь на самом деле понимают, кто вы, а человек, который врет в одном, может соврать и в другом…

Тихонов: На первом же заседании мне предъявили обвинение со словами, что «убийство было совершено под вилянием радикальных националистических взглядов». Я попросил прокурора пояснить, что он вкладывает в это понятие, однако судья поставил меня на место, указав, что я не имею права ни о чем прокурора спрашивать, а он, в свою очередь, имеет право ничего мне не пояснять. Но ведь нет общепринятого или юридически закрепленного понятия «национализм», и уж тем более нигде не сказано что такое «национализм радикальный». Каждый вкладывает в эти понятия свои значения. В моем случае признать перед государственными обвинителями, что я – националист, значит просто дать им козырь против себя. Судебное заседание - не дискуссионный клуб, где можно спокойно объяснить, что ты имеешь в виду. Обвинители просто навешивают на тебя ярлыки: «националист» - созвучно «нацист», а значит - фашист. Ату его, деды воевали! Именно к такому сценарию готовилась сторона обвинения. Но нам его удалось сорвать.

Каким вы видите свое будущее?

Тихонов: Оно предсказуемо. Какой бы срок мне не присудили, заскучать не дадут. Следствие приписало мне сообщников – «неустановленных лиц». Плевать, что их не существует, устанавливать их все равно будут, висяки-то закрывать надо. Значит, будут добиваться от меня оговора невиновных. У ментов устойчивая привычка «раскрывать» преступления с помощью оговора от лжесвидетелей. А осужденный - это уже как бы не человек, бесправное существо, можно гробить не жалея - никто не хватится. Утешает одно: главная официальная причина смерти в исправительных учреждениях РФ – острая сердечная недостаточность. Значит, я не встречу за решеткой смерть от старости. В целом же считаю, что судьбу надо принимать без истерики и бравады. Надеюсь, мой опыт станет уроком многим.

Сразу оговорюсь: я ни в коей мере не оцениваю правдивость сказанного Тихоновым. После интервью я связался с Ильей Горячевым - тот категорически отверг слова «друга»: «Никакого пистолета я Никите не передавал. Он просто выбрал такую линию защиты». Вывод один: кто-то из пары Тихонов-Горячев отчаянно врет. Остается большим вопросом, почему следствие не имеет возможности доставить Горячева в суд, или устроить ему очную ставку с Тихоновым по видео-конференции, когда я запросто связываюсь с лидером «Русского образа» чуть ли не ежедневно. «За время суда никто из органов на меня лично не выходил» - утверждает Горячев, если, опять же, не врет. По информации от источника, близкого к расследованию убийства, связано это с тем, что на самом деле именно в первых своих показаниях свидетель сказал правду, хоть и под давлением, а его отказ, присланный мне - это всего лишь попытка хоть как-то оправдаться перед националистическим движением за откровенную сдачу соратника. Юридической силы в суде отказ не имеет.
Еще одна плохая новость для Тихонова: один из свидетелей, видевших его 19 января на Пречистенке и выступавший в суде из отдельной комнаты и измененным голосом, что вызвало серьезные подозрения как в правдивости его показаний, так и вообще в его существовании, оказался абсолютно реальным и «чистым». Я нашел его, и он, попросив не называть своей фамилии, заявил следующее: «Было бы здорово, если бы день 19 января 2009-го вообще исчез из моей жизни. Увиденная мной картина до сих пор не выходит из головы. Мне вообще хотелось пройти мимо - если бы не шевельнулась раненая девушка (Бабурова - прим). У меня мелькнула мысль - вдруг ей можно чем-то помочь? Никаких показаний мне давать не хотелось, следователи долго уговаривали меня дать их, а затем прийти на суд. Но все сказанное мной - правда, на меня никто не давил. Оглашать показания, чтобы меня никто в суде не видел - это мое требование. Хотя, честно говоря, лучше бы вы написали, что меня вообще не существует…».
С другой стороны, известный московский журналист Эрик Шур, в середине нулевых - шеф-редактор газеты «Реакция» и ответственный секретарь газеты «Аргументы недели», у которого по удивительному совпадению в разное время работали Тихонов, Горячев, убитая Бабурова и лидер организации «Русский вердикт» Алексей Барановский, выступающий в суде на стороне защиты, рассказал мне, что «Тихонов был журналистом талантливым, хоть и раздолбаем. Горячев же всегда был склонен к политиканству. Однажды Тихонов пришел в редакцию «АН» и сказал, что должен срочно уехать, и навсегда. На нем не было лица, он был серьезно чем-то обеспокоен. Позже оказалось, что он подался в бега - его подозревали в убийстве антифашиста Рюхина (обвинения по этому делу с Тихонова в итоге были сняты - прим.) С тех пор я его не видел. Не знаю какая метаморфоза могла с ним произойти за последующие годы, но на тот момент на убийцу он не тянул совсем».

-

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив