Интересный псто

Кто начал конфликт на Востоке Украины, который одни именуют гражданской войной, а другие - российской агрессией? Кого судить в Гааге? Первое серьёзное научное исследование на эту тему вышло на днях - и сразу же попало в завесу умолчания. И в России, и в Украине. И в СМИ, и в блогосфере. Как адепты Майдана, так и сторонники Новороссии предпочли проигнорировать бомбу.

Возможно потому, что наука, оперирующая беспристрастной логикой и математическим анализом, преподнесла неприятный сюрприз и тем, и другим. Сделала вывод, который подрывает веру и разрушает стереотипы.

Расхожее мнение, что у истоков "Русской весны - 2014" стояло русскоязычное население Востока Украины, опасавшееся насильственной украинизации, которую сгоряча пообещали некоторые победители Майдана. И что за спиной у пророссийских активистов маячил Кремль, ловко разыгравший языковую карту. А то и прямо организовавший врыв сепаратизма в регионе, где концентрация русскоговорящего населения заметно выше средней по Украине.

Американский учёный Yuri M. Zhukov из University of Michigan опровергает этот стереотип. Он утверждает, что к эскалации конфликта в Донецке и Луганске после свержения В.Ф.Януковича в Киеве подтолкнул всё же не языковой фактор, а чисто экономические интересы тех, кто стоял у его истоков. Тех самых шахтёров и трактористов.

Объёмное исследование, опубликованное 1 ноября в Journal of Comparative Economics и тезисно изложенное на VoxUkraine.org позавчера, стало известно и в России.

Чтобы не пускаться в долгий пересказ, сразу главный вывод: конфликт породили экономические опасения жителей Донбасса по поводу возможных потерь от Евроинтеграции, а вовсе не противоречия между регионом и Киевом по языковой или культурной политике.

Донбасс до войны играл ведущую роль в украинской промышленности, давая более 27% промышленного производства и более 23% экспорта (данные по итогам 2013 года). Его экономическая мощь зиждилась на трёх отраслях — ориентированном на экспорт в Россию машиностроении, во многом неэффективной и зачастую дотируемой со стороны государства угледобыче и куда более эффективной металлургии. Из них в случае вступления в силу соглашения между Украиной и Евросоюзом об ассоциации сильнее всего пострадали бы завязанное на Россию машиностроение, а также угольная промышленность — многие шахты от Киева потребовалось бы закрыть. Металлургия, напротив, практически никак не была связана с российской экономикой и оставалась бы вполне конкурентной и после сближения Киева и Брюсселя.

Таким образом, насильственная победа сторонников евроинтеграции в Киеве означала медленную экономическую смерть для занятых в машиностроительной и горнодобывающей отраслях. Осознание этого снизило в глазах людей издержки личного участия в восстании, тем более, что кадры столкновения майданщиков с полицией опустили планку дозволенного. «Выбирая между рискованным участием в мятеже, направленном на сохранение экономических средств к существованию, и почти гарантированной потерей дохода, многие люди выбрали первый вариант», — заключает исследователь.

И приводит инфографику по разным составляющим конфликта - протестам, языку, занятости, специализации.



Я лишь добавил к оригинальным картинкам жёлтую линию, схематично изображающую границу между территориями, оставшимися под контролем повстанцев к моменту подписания Минска-2, и остальной Украиной.



Так, надеюсь, ещё нагляднее.

Те населенные пункты, где занятость в машиностроительной промышленности была выше средней, с вдвое большей вероятностью попадали под контроль повстанцев, чем города, где в машиностроении был занят меньший процент населения, чем в среднем по региону. Горняцкие города также чаще оказывались под контролем отрядов самопровозглашенных «народных республик», чем населенные пункты, где этой отрасли не было. Что касается муниципалитетов, где доминировала металлургия, показали иной результат: они на 40% реже оказывались в руках повстанцев, чем города, где не работали с металлом.

Итак, учёный весьма чётко обнажает один неудобный для многих факт.

За войной на Донбассе стояли реальные, хотя и понимаемые субъективно, интересы большого количества людей. А вовсе не происки спецслужб, действия соседней державы или усилия отдельных пассионариев. Хотя все эти факторы тоже нельзя игнорировать, они всё же сыграли больше сопутствующую, чем собственно конфликтогенную. Чтобы из искры возгорелось пламя, та должна упасть на очень горючий материал...

А уж горючего тогда сами новые киевские власти плеснули предостаточно.


Все фото © Reuters.

И ещё один не очень удобный вывод. Помимо разнообразных интересов больших групп людей за народным восстанием стояли экономические интересы местных олигархов. Для последних действует тот же закон. По мере того, как доходы от менее рискованной деятельности в границах права существенно снижаются по сравнению с выгодами от неправового "бунтарского" поведения, стимулы к организации/поддержке восстания резко возрастают. И уменьшатся, когда новые договорённости, простимулированные бунтом, позволяют вернуть приемлемый уровень доходов.

Хотя история не терпит сослагательного наклонения, невозможно отделаться от мысли, а что если? Вот если бы победители Майдана не стали продавливать силой своё видение будущего Украины как европейской страны, дрейфующей прочь от России... Если бы сумели выслушать людей с Востока, услышать их, развеять опасения, предложить компромисс... Если бы всё это было проделано сразу, то, может, и никакой войны в Донецкой и Луганской областях не вспыхнуло бы? И более шести тысяч человек остались бы живы?