Имант Зиедонис

Были в советские времена такие детские писатели, которые на самом деле совершенно не детские. А если детские, то не как Микки Маус, а как советский "Маугли", с музыкой Губайдуллиной. Без скидок на возраст, потому что писалось не "для детей", а для себя. То, что получалось вроде как для детей - разговор отдельный. Юрий Коваль. Радий Погодин. Сергей Козлов (это который "Ежик в тумане" и "Львенок и черепаха"). Говорят, что детская литература была отдушиной для всяких нестандартных авторов. Я не знаю. Получается тогда, что это вроде как от несчастной жизни люди стали писать для детей, потому что не могли писать для взрослых. Ну, мне так не кажется. Эти тексты не выглядят вымученными и написанными через силу. Если они были написаны для детей, потому что для взрослых не давала писать цензура - что ж, спасибо цензуре. С детьми тоже кто-то должен говорить о таких вещах - о жизни и смерти, и любви и страдании, о красоте и вечности. Если вы помните, человек обычно осознает, что все люди смертны, где-то между шестью и восемью годами - и кто с ним поговорит об этом, страшном, если родители боятся и не умеют?
Вот Имант Зиедонис - он как раз из таких. Его довольно много публиковали в "Мурзилке". Я тогда авторов не запоминал в принципе, исключения делал только для самых-самых выдающихся: Эдуарда Успенского, там, Носова, Заходера, Марк Твена, Фенимора Купера... Иманта Зиедониса я запомнил. Он мне показался похожим на Юрия Коваля, которого тоже много печатали в "Мурзилке", и которого я тоже очень любил. Сейчас вот я увидел, что похожим он мне показался не случайно: "пересказал с латышского Юрий Коваль". Так что, может, я любил вовсе и не Зиедониса, а Зиедониса в пересказе Коваля (сам я латышского тоже так и не выучил, так что проверить не сумею). Но, тем не менее:
Имант Зиедонис
Сказки
Камни умеют летать.
Уж это точно.
А спички залезают в норы и шевелятся там.
Четвёртая ножка письменного стола прекрасно понимает, что стол устоит и на трёх.
Ей хочется путешествовать.
Солнце читает листья на деревьях, но только с одной стороны.
Зато уж ветер и с той и с другой.
Сказки вроде грибов.
Никогда не увидишь, как они растут.
Посмотри, как кувыркается под ветром флажок, - невозможно угадать, каким будет его следующий кульбит.
А уж камни-то летают.
Из скалы в скалу, из горы в печь, из земли в перстень.
Пока они ещё в воздухе, мы их ловим и называем - "сказки".
Для этой книжки я ловил перелётные камни на латышском, а на русском их подхватил мой друг.
Мы ловили, мы солили, а уж вам пробовать.
А это - для взрослых.
Эпифании
ГОВОРЮ ВАМ - ПОЙТЕ!
Говорю вам — пойте! Пойте, когда вам хорошо. Пойте назло всякой грубости или свинству. Пойте в глаза тому, кто вас ругает. Пойте, ликуя в своем превосходстве, когда вас бьют.
Я хорошо это помню. Был я маленьким и видел в окно, как соседская женщина колотила своего сынишку.
Он стоял у сарая и пел. Мать его колотила, а он смеялся и пел. Она била, а он пел. Она устала бить его, а он пел. Она опустила руки, а он ушел, поглаживая побитые свои плечи и спину, — он шел напевая.
Пойте в переполненных троллейбусах, и если вам придется заплатить за это — заплатите!
Пойте, когда пьете вино. Пойте у могилы. Что ж вы молчите, пойте. Он не услышит. Не для него. Пойте не смерть его, пойте жизнь свою. Не о хвое на могиле, а о том вон листике на верхушке. Пойте себе, живые — вам нужна песня, а не ему.
...Ты ночью проснулся и слышишь — поют соловьи. Вот видишь, песня живет и ночью.
Поешь ли ты только утром, солнечным утром? А песни отчаянья, песни гнева и наступленья?
Да, где она, твоя песнь наступленья? Ты уже победил — и поешь только утром? Или ты побежден — и совсем не поешь?
перевод Юрия Левитанского.
|
</> |