И про Родню нам уже никто не напишет...
troitsa1 — 31.01.2022Ой, Боже...
Нин, ты, что ли?
- Здрасьте.
- О, здрасьти-мордасти.
- С приездом.
- Благодарствую.
Я тут зашел...
Правильно сделал, ты же
у нас еще пока тут хозяин.
Хозяев у нас давно нет,
с хозяевами мы еще в семнадцатом
году рассчитались, так что...
- Слышь, козел.
- В каком смысле?
В смысле, совесть у тебя есть?
Совесть?
Совести нету.
То-то ты ходишь, посвистываешь,
картуз потерял и не разыскиваешь.
Вы знаете, я никогда
не понимал этих ваших образов.
Так, значит, тебе,
бандюга, и на дочку наплевать, да?
....
Поймите меня правильно,
если я, как вы выразились, козел,
то моя жена, она,
естественно, коза.
Ой, не могу!
Ой, Боже, Тасик!
- Ты чего?
- Мария Васильевна, вы не правы!
- Колесуй отсюда.
- Естественно!
У меня нет другого
выхода, но вы не правы.
Чего это ты завалился, Тасик?
Даже в таком казалось бы, совершенно безобидном фильме Никиты Михалкова "Родня", чиновникам из Госкино всюду мерещились происки против советской власти, и они требовали внести в него аж двести правок.
В поисках роли внучки Иришки, Михалков просмотрел множество девочек, но ни одна из них не соответствовала требуемому «нахально-отвязному» образу. Кроме того, ему нужна была девочка с «недевчачьей пластикой». И тогда Михалков вспомнил о юном Феде Стукове, которого снимал в своем фильме "Несколько дней из жизни Обломова".
Столь оригинальный ход оправдал себя. Федя Стуков к своим восьми годам уже имел актерский опыт в кино, и потому сходу вжился в роль, совершенно не комплексуя по поводу такого неожиданного перевоплощения.