И никакого больше сыра!

zona_riska — 10.06.2021

«Я часто перечитываю книги, которые мне понравились. Иногда книга со мной чуть ли не с детства. Почти каждый раз удается увидеть в ней что-то новое — ведь я меняюсь вместе с миром. А иногда просто приятно полюбоваться — удачной зарисовкой, слогом, формулировками. И каждый раз хочется с кем-нибудь поделиться этим удовольствием. Поэтому я решила сделать в журнале что-то вроде рубрики «Чудесный рисунок», в которой я буду делиться этим находками с любимых, иной раз пожелтевших уже, страниц« — так начинается каждый пост моей рубрики Чудесный рисунок в моем другом, полузаброшенном журнале. 

Вот ее мне как-то больше всего жаль -что она иссякла. Ну или я иссякла. Но тут жизнь подкинула мне повод для воскрешения рубрики в другом журнале! 

Итак:

»Помню, один мой друг купил как-то в Ливерпуле пару сыров. Чудесные это
были сыры - выдержанные, острые, с запахом в двести лошадиных сил. Он
распространялся минимум на три мили, а за двести ярдов валил человека с
ног. Я как раз был тогда в Ливерпуле, и мой друг попросил меня, если я
ничего не имею против, отвезти его покупку в Лондон. Он сам вернется туда
только через день-два, а этот сыр, как ему кажется, не следует хранить
особенно долго.

- С удовольствием, дружище, - ответил я. - С удовольствием.
Я заехал за сыром и увез его в кэбе. Это была ветхая колымага,
влекомая кривоногим запаленным лунатиком, которого его хозяин в минуту
увлечения, разговаривая со мной, назвал лошадью. Я положил сыр наверх, и мы тронулись со скоростью, которая сделала бы честь самому быстрому паровому катку в мире. Все шло весело, как на похоронах, пока мы не повернули за угол. Тут ветер ударил запахом сыра прямо в ноздри нашему рысаку. Это пробудило его, и, фыркнув от ужаса, он ринулся вперед с резвостью трех миль в час. Ветер продолжал дуть в его сторону, и мы еще не достигли конца улицы, как наш конь уже стлался по земле, делая почти четыре мили в час и оставляя за флагом всех калек и толстых пожилых дам.
Чтобы остановить его у вокзала, потребовались усилия двух носильщиков
и возницы. Я думаю, что даже они не могли бы это сделать, если бы одному из
носильщиков не пришло в голову накинуть на морду лошади носовой платок и зажечь у нее под носом кусок оберточной бумаги.

Я взял билет и, гордо неся свои сыры, вышел на платформу; народ
почтительно расступался передо мной. Поезд был битком набит, и мне пришлось войти в отделение, где уже и так сидело семь человек пассажиров. Один сварливый старый джентльмен запротестовал было, но я все же вошел, положил свои сыры в сетку, втиснулся на скамью и с приятной улыбкой сказал, что сегодня тепло. Прошло несколько минут, и старый джентльмен начал беспокойно ерзать на месте.
- Здесь очень душно, - сказал он.
- Совершенно нечем дышать, - подтвердил его сосед.
Потом оба потянули носом и, сразу попав в самую точку, встали и молча
вышли. После них поднялась старая дама и сказала, что стыдно так обращаться с почтенной замужней женщиной. Она взяла чемодан и восемь свертков и ушла. Четыре оставшихся пассажира некоторое время продолжали сидеть, но потом какой-то сумрачный господин в углу, принадлежавший, судя по одежде и внешнему облику, к классу гробовщиков, сказал, что ему невольно вспомнились мертвые дети. Тут остальные три пассажира сделали попытку выйти из двери одновременно и ушиблись об косяки.
Я улыбнулся мрачному джентльмену и сказал, что мы, кажется, останемся
в отделении вдвоем. Он добродушно засмеялся и заметил, что некоторые люди любят поднимать шум из-за пустяков. Но когда мы тронулись, он тоже пришел в какое-то подавленное состояние, так что по приезде в Кру я предложил ему пойти со мной выпить. Он согласился, и мы с трудом пробились в буфет, где с четверть часа кричали, стучали ногами и махали зонтиками. Наконец к нам подошла барышня и спросила, чего бы мы хотели.
- Что будем пить? - обратился я к моему спутнику.
- Мне, пожалуйста, на полкроны чистого бренди, мисс, - сказал он.
А потом, выпив свое бренди, он незаметно удалился и сел в другой
вагон, что я расценил как низость.

От Кру я ехал в отделении один, хотя поезд был набит до отказа. Когда
он подходил к станциям, публика, видя пустое купе, бросалась к дверям.
"Сюда, Мария, иди сюда, масса мест!" - "Прекрасно, Том, мы сядем здесь!" И
они бежали, таща свои тяжелые чемоданы, и толкались у дверей, чтобы войти
первыми. Кто-нибудь открывал дверь и поднимался на ступеньки, но сейчас же, шатаясь, падал на руки соседа. За ним входили остальные и, потянув носом, тут же соскакивали и втискивались в другие вагоны или доплачивали разницу и ехали в первом классе.
С Юстонского вокзала я отвез сыры на квартиру моего приятеля. Его
жена, войдя в комнату, понюхала воздух и спросила:
- Что случилось? Скажите мне все, даже самое худшее.
Я ответил:
- Это сыр. Том купил его в Ливерпуле и просил меня привезти его к вам.
Надеюсь, вы понимаете, - прибавил я, - что сам я здесь ни при чем.
Она сказала, что уверена в этом, но что, когда Том вернется, она с ним
еще поговорит.

Мой приятель задержался в Ливерпуле дольше, чем думал. Когда прошло
три дня и он не вернулся, его жена явилась ко мне. Она спросила:
- Что говорил Том насчет этих сыров?
Я ответил, что он рекомендовал держать их в не очень сухом месте и
просил, чтобы никто к ним не прикасался.
- Сомнительно, чтобы кто-нибудь прикоснулся к ним, - сказала жена
Тома. - А он их нюхал?
Я выразил предположение, что да, и прибавил, что он, видимо, очень
дорожит этими сырами.
- Как вы думаете, Том очень огорчится, если я дам кому-нибудь соверен
и попрошу унести эти сыры и закопать их в землю? - спросила жена Тома.
Я ответил, что, по моему мнению, он после этого ни разу больше не
улыбнется.
Ей пришла в голову новая идея. Она сказала:
- Не согласитесь ли вы подержать их у себя до приезда Тома? Позвольте
мне прислать их к вам.
- Сударыня, - ответил я, - что касается меня лично, то я люблю запах
сыра и путешествие с этими сырами из Ливерпуля всегда буду вспоминать как
счастливое завершение приятного отпуска. Но на нашей земле приходится
считаться с другими. Дама, под кровом которой я имею честь обитать, - вдова
и, насколько я знаю, сирота. Она энергично, я бы даже сказал -
красноречиво, возражает против того, чтобы ее, по ее выражению, "обижали".
Наличие в ее доме сыров вашего мужа - я это инстинктивно чувствую - она
воспримет как обиду. А я не допущу, чтобы про меня говорили, будто я обижаю вдов и сирот.
- Прекрасно, - сказала жена Тома и встала. - Тогда мне остается одно:
я заберу детей и перееду в гостиницу на то время, пока этот сыр не будет
съеден. Я отказываюсь жить с ним под одной кровлей.

Она сдержала слово и оставила квартиру на попечение служанки.
Последняя, на вопрос, может ли она выносить этот запах, ответила: "Какой
запах?" - а когда ее подвели близко к сыру и предложили хорошенько
понюхать, сказала, что чувствует легкий запах дыни. Из этого был сделан
вывод, что такая атмосфера не принесет служанке особого вреда, и ее
оставили в квартире.

Счет из гостиницы составил пятнадцать гиней, и мой приятель, подытожив
все расходы, выяснил, что сыр обошелся ему по восемь шиллингов и шесть
пенсов фунт. Он сказал, что очень любит съесть иногда кусочек сыра, но что
это ему не по средствам, и решил от него избавиться. Он выбросил сыр в
канал, но его пришлось оттуда выудить, так как лодочники подали жалобу. Они сказали, что им делается дурно. После этого мой приятель в одну темную ночь отнес свой сыр в покойницкую при церкви. Но коронер обнаружил сыр и поднял ужасный шум. Он сказал, что это заговор, имеющий целью лишить его средств к существованию путем оживления мертвецов.

В конце концов мой приятель избавился от своего сыра: он увез его в
один приморский город и закопал на пляже. Это создало городу своеобразную
славу. Приезжие говорили, что только теперь заметили, какой там бодрящий
воздух, и еще много лет подряд туда толпами съезжались слабогрудые и
чахоточные«. 

 Трое в лодке, не считая собаки, Джером Клапка Джером

А, собственно, к чему это я?

Сыр я люблю. Причем, желательно, »с извращениями«, то-есть, с плесенью, с острым запахом, с фруктами и орехами, то-есть, вот не тот, который кусок российского на куке хлеба с маслом. Да и нюх у меня неважный, что дает мне иногда несомненные приеимущества — если что - я чувствую слабый запах дыни:))))

Но вот тут давеча я в Мираторге прикупила Беларусский сыр Изумруд. На упаковке гордо было написано, что это — сыр с характером. Видимо, мне в этот момент не хватало характера, и я решила привнести его с продуктом Александрийской сыроварни:

Так вот, должна я сказать, что характера у этого сыра с избытком, теперь у меня тоже вырабатывается характер. От того, чтобы сразу поставить на сыре точку, меня удерживает только одно — в моем доме нет мусоропровода.Ну и на вкус он, вроде, ничего, хотя не такой твердый, как я люблю. В общем, вернемся к Джерому, ибо точнее его никто не скажет: »Сыр слишком много о себе воображает. Он становится хозяином положения в корзине с провизией и придает запах сыра всему ее содержимому. Вы не можете сказать в точности — едите вы яблочный пирог, или сосиску с капустой, или клубнику со сливками. Все это кажется сыром. Сыр очень уж силен по части благоухания«.

Оставить комментарий

Популярные посты:

domitianus

Как выбрать идеальный формат наружной рекламы для вашего бизнеса

amarok_man

В Волгограде открыли памятник "Девочка с аккордеоном". Которую мы все знаем...

lemming809

Без названия

ingvar2

5. ХАРАНДЕ И ФАРИР

imp_navigator

Военный парад в Тегеране. 21.09.2024

von_buddenbrock

О тактике русских рейтар в середине XVII века

tatianayelkina

Срочно требуется мужчина с топором

iam_krasnoyarsk

И снова про танк из реки Воря

svensk_vanja

Яблоня

• Ранее
• Архив