И часовню, значит, тоже я...

diak_kuraev — 19.10.2020 Николай Бабкин:

Не припомню, с кого всё это началось, но вначале был Кураев. Так уж вышло, что критики Церкви совсем не посторонние люди. Это идейные борцы и даже бывшие миссионеры.
«Одна из самых опасных поз миссионера — поза горлопана-главаря», - говорил отец Андрей Кураев в 2012 году. Он в чём-то прав. Каждый критик РПЦ или разоблачающий канал/сайт стремится стать рупором правды, якобы, для блага Церкви. О личных мотивах всегда умалчивается.

Как и отец Андрей, бывшие миссионеры и священнослужители превратились в блогеров и даже в скандальных оппозиционеров. Не знаю, в какой момент миссионеру и священнику надоедает приводить людей в Церковь. Должна же быть эта точка невозврата!

Недавно в беседе с другом, я поделился своими переживанием и страхом о судьбе неофита. Представьте православного миссионера, рассказывающего о радужном мире Церкви, преисполненном любовью Христовой. И вот неофиты стремятся в эту Церковь! Но спотыкаются о разочарование суровой реальности увиденного - совсем-совсем не радужной...

Я и сам часто проповедую нереальную Церковь - без каких-либо проблем. Миссионер старается избежать сложных вопросов и острых углов. Страшно разочаровывать своих слушателей и ввести в соблазн неокрепшие души! Вот и приходится не договаривать, до времени, конечно же.

Этими размышлениями я поделился с другом и с вами. Мой собеседник напомнил, что когда-то отец Андрей Кураев говорил также:
«Мы должны приводить людей в реальную церковь, а не в церковь своей мечты».

Я не против честности и не сторонник «зефирного» православия, но против обсуждения церковных проблем со светской аудиторией. Сейчас это стало модно, увы.

Подзаборные сплетни в соцсетях всё чаще становятся причиной кадровых перестановок не только священников, но даже и архиереев. Стало нормой перемывать кости духовенству, хотя раньше этим занимались только раскольники и сектанты. Сегодня мирянин или священник заявляют себя как «истинно православные» и делают то же самое. И всем нормально, никто и не заметил, как наша Церковь стала «кураевской».

Когда миссия подменяется правдорубством, служитель Слова превращается из миссионера в горлопана - блогера. Вот она точка невозврата.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=2901377276761661&id=100006682503476



***
В этом тексте отказ от миссионерства изначально постулируется ка нечто плохое. Причем миссионерство понимается как рекламно-зазывательская активность. ("Я и сам часто проповедую нереальную Церковь - без каких-либо проблем. Миссионер старается избежать сложных вопросов и острых углов. Страшно разочаровывать своих слушателей и ввести в соблазн неокрепшие души! Вот и приходится не договаривать, до времени, конечно же").

Так неужели "не договаривать" и "избегать проблем" надо всю жизнь? Неужели отказ от такого рода полуправд есть грех?

Кроме того, в истории было немало замолчавших миссионеров. От них же первый - Иоанн Богослов, все богатство своего богословия сведший к великому "Дети, любите друг друга". Были миссионеры, отзывывавшиеся с далеких Алясок на служение в столичных городах.

Наконец, и в истории, и в современности, есть миссионеры, которым церковные власти просто запрещали их работу.

И если миссионер прекращает свои зазывательские усилия ради того, чтобы осмотреться и понять, где он сам и куда он завел людей - чем же плоха такая осторожность? Миссионер - человек, который по определению знает несколько миров. Он знает, чего люди ждут в церкви и желают в ней найти. Неужели его оценка внутрицерковного мира совсем ненужна?

И вообще - церковь готова покаяние обращать лишь к другим, но не к себе? Себя хвалим, других критикуем?

"О личных мотивах всегда умалчивается".

Ох, уж эти кванторы всеобщности. Я о мотивах своих действий говорил достаточно подробно. Но ведь удобнее этого не заметить и свести все к "печенькам госдепа" и "мести".

"Не знаю, в какой момент миссионеру и священнику надоедает приводить людей в Церковь. Должна же быть эта точка невозврата!".

Могу предположить и подсказать, что такой точкой может быть точка фиксации того, как люди, которым ты когда-то помог воцерковиться, начинают сами, израненные "системой", отползать от нее в сторону. В ряде случаев на вопрос "вы хорошо начали, кто же остановил вас", есть конкретные ФИО и сан. В остальных - наконец-то замеченное и Бабкиным несовпадение миссионерски-рекламного образа церкви и реалий ее истории и жизни.

Бабкин: "я против обсуждения церковных проблем со светской аудиторией". Кажется, он ставит знак равенства между "светский" и "мирянский". Если под словом "светский" имеется в виду мир внецерковный, так ему все эти "сплетни" о мелочах архиерейской жизни до фонаря. Это мир реагирует разве что на вторжения "церковного мира" в свою обыденность. И, как и любой живой организм, вполне имеет право на эту нетолератность. А "церковные проблемы" ему точно неинтересны. И потому заинтересовать их ими - это как раз удача для миссионера.

Но, предположим, автор отдает себе отчет в смысле употребляемых им слов. Точный смысл слова "светский" - это то, что не контролируется церковной иерархией. Выходит, Бабкин полагает, что обсуждать церковные проблемы можно лишь с зависимым и подчиненным контингентом. Сколь это интересно и плодотворно - я видел на епархиальных (а ранее на партийных) собраниях, в которых вариант голосования против мнения президиума даже не предусматривался.

Еще логический провал автора: "наша Церковь стала «кураевской»".

Если "наша Церковь стала «кураевской»", значит, она никогда и не была Христовой.

Если этого "никто и не заметил", значит, в ней и не было людей с духовным видением, (кроме Николая Бабкина).

"Стало нормой перемывать кости духовенству" - так это любимое занятие самого духовенства во все века.

Помню свой неофитский шок, когда я зашел к знакомому священнику в гостиницу для заочников Лавре. Я тогда еще всерьез относился к императиву неосуждения клириков, меня коробило, если семинаристы называли священников по фамилиям ("сегодня Кочанкин дежурит!").
И на этом фоне разговоры реальных бывалых "фронтовиков" в спальне меня потрясли. Священники говорили про машины, деньги, повадки епископа, доходы... И ни слова про тонкости и сложности духовничества или про Иисусову молитву (равно как и про сюжеты завтрашнего экзамена)...

Сегодня я бы этот феномен оценил уже иначе. Такая заземленность темника внутрикорпоративных разговоров может быть средством защиты от "прелести". Во всяком случае опыт научил меня опасаться именно тех батюшек, что всегда и всюду говорят о "духовном".

Что же произошло в последующие годы?

Просто вырос целый класс профессиональных православных. Для принадлежности к нему уже не обязательно носить рясу. Посмотрите на круг "допущенных к столику" на церковных трапезах с настоятелем и умножьте его на три. Это люди, вся жизнь которых зависит от того или иного церковного начальства и связана с церковной жизнью. И все эти отношения далеки от идеальных. Что же удивляться, что и они, и не только батюшки об этом говорят ("сплетничают")?

А сколько людей через этот опыт служения-прислуживания прошли и вышли? И у этих тысяч осталась разная память о разных церковных встречах. Почему они должны говорить лишь об официальном и хорошем?

Наконец (как я писал еще более 20 лет назад, т.е. до интернета) -

"В сегодняшней церковной ситуации есть изрядная и объективная новизна.
С одной стороны, никогда в истории Церкви не было такого числа знающих, грамотных, образованных людей. История еще не знала такого общества, которое сложилось в XX веке – общества всеобщей грамотности.
С другой стороны, чрезвычайно дешево стоит распространять информацию и потреблять ее, то есть купить книгу или даже издать ее сегодня отнюдь не затруднительно. Книга, в том числе и церковная, никогда не стоила так дешево, как сегодня (томики Ленина, напечатанные в советский период, не в счет).
С третьей стороны, никогда не было в Церкви такой свободы слова. Сегодня в Церкви отсутствует цензура: и внешняя (общецерковная), и внутренняя".

Я понимаю корпоративный поповский или епископский интерес: "только равные нам (или только вышестоящие) имеют право нас критиковать". Ну сказал бы Бабкин прямо и честно: "не ваше скотомирянское дело нас, духовных, обсуждать!". Но этой идиллии уже никогда более не будет. И вместо плача по ней лучше учиться жить в прозрачно-полемическом мире.


Кстати, вот свежая запись епископа Феоктиста Игумнова:

"Непосредственно до того, как мне случилось превратиться в архиерея, я пять лет трудился в Издательском совете нашей Церкви. Мы там много чем занимались, среди этого многого был и проект по изданию летописи жизни и творений святителя Феофана, Затворника Вышенского. Мы сделали копии всех доступных документов, в том числе и афонского архива святителя. Принялись все это читать да систематизировать. Обширная часть его наследия — это епархиальные резолюции. Когда их читаешь, становится понятно, почему святитель вошел в наши святцы как Затворник.
Во время несения святителем Феофаном послушания епархиального архиерея его жизнь выглядела приблизительно так.
Вот он совершил литургию, сказал слово — глубокое, важное, проникновенное, такое, которое в дальнейшем легко в основу нескольких научных богословских исследований. Приехал в консисторию и началось: дьячок церкви такой-то села такого-то скосил траву на участке вдовы диакона такого-то, вдова же написала жалобу; такой-то священник выбил зуб такому-то диакону, диакон в обиде, сломал нос священнику, но не удовлетворился и требует архиерейского возмездия вышеупомянутому священнику, и так далее, и тому подобное по кругу и до бесконечности. С одной стороны — богослужение и молитва, с другой — разбор бытовых конфликтов. И первое, и второе — составляют основу служения любого епархиального архиерея.
Меня в том числе.
К примеру, сегодня послужил, совершил хиротонию, что-то сказал, порадовался празднику, приехал и — оп! — такой-то такому-то сломал два зубика и отправил на больничную койку (но все это весьма неточно), общественность недовольна, грозит мне фейсбуком, кураевым, некураевым, ахиллой, калаказой и церквачом в том случае, если я не разберусь как следует и не накажу кого попало; другой кому-то недодал денег за сделанную работу; а такая-то хочет, чтобы я лично не позднее вчерашнего числа решил все ее проблемы, иначе она будет жаловаться моему непосредственному начальству. По кругу и до бесконечности.
А еще в наше время есть социальные сети, то есть нам приходится обращать внимание не только на тех людей, которые имеют непосредственное отношение к нашим епархиям, но и на тех, кто по каким-то причинам пришел к выводу, что обратиться к архиерею через личные сообщения — прекрасная идея и рабочий вариант решения собственных проблем. Надо сказать, что иногда это помогает. А иногда нет. Если вдруг не сработало, то не обижайтесь, помните, что внутри наших епархий постоянно кто-то кому-то выбивает зубики, кого-то обижают и притесняют, кто-то без акваланга погрузился в алкогольные глубины и требует к себе особого внимания, а кто-то приуныл, планирует удавиться, но еще не утратил надежды на утешение. Мы стараемся. Мы христиане и стремимся помогать. Но мы всего лишь люди. И иногда нам очень хочется сбежать от всего этого в затвор.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив