Хорошая критика писателем советского времени (контрпример Солженицыну)

sevastian_mos — 25.10.2023 Можно было критиковать СССР и это делали разные, нормальные люди. Но в отличие от Солжака, тот же писатель Николай Никонов не гавкал, не ныл, а описал большой кусок своей жизни - работу в школе, точнее в вечерней рабочей школе - знаменитый рабфак. Это такая штука - люди с 1920 - 1940 часто не могли нормально учится, либо бездомные после первой мировой и гражданской, либо беднота и родители мотались по заработкам. В общем порой люди не имели школьного образования, а уже работали.. в милиции, многие воевали и носили оружие. Этот вопрос решался быстро, слаженно, через рабфаки.

Николай Никонов - писатель живший в центре Екатеринбурга. Коммунист с 1958, в Союзе писателей с 1959, в ревизионной комиссии СП СССР с 1973 по 1991. В правлении Союза писателей с 1968 по 1991. С 1951 преподавал в военном училище, с затем до 1968 проработал учителем и директором школы. И вот в 1975, после уже не малого числа книг, выходит - "Мой рабочий одиннадцатый". Меня заинтересовал простой и честный сюжет, учитель приходит работать в школу рабочей молодёжи. Мало того! Классный руководитель ещё и за посещаемостью строго следил, ходил по работам тех учеников, кто прогуливал.

Книга "Мой рабочий одиннадцатый" может назваться сплошной критикой жизни и обучения в СССР. По ходу повести описаны в мелких подробностях, да к тому же с хорошим рисунками:

1 - Хамство целого ряда учеников - прогулы, курево, водка, агрессия, угрозы.

2 - Дефицит стройматериалов летом, когда самая стройка и постоянное, трудное выискивание их по всему городу.

3 - Подробно разложена система обвесов и воровства в торговле. Открыто сказано о прямой коррупции между торговцами и чиновниками из разных организаций СССР.

4 - Честно рассказано про дефицит продуктовых товаров, про наличие того что не нужно и отсутствие того что всем требуется. Заодно разложена коррупция из пункта 3.

Цитата из книги.

Ведь она молодая — всего тридцать семь; наверное, и сейчас она торгует в том же сельском магазине, переделанном из раскулаченной избы в сельмаг, где на крашеных прилавках и в меченных мухами витринах рядом с фруктовой карамелью, сизым шоколадом, высохшими в ископаемый камень конфетами «Радий» росным светом сияют бутылки с водкой, чернеет обожаемое пьяницами красненькое и стоят пирамидами столь же вечные банки рассольника «з буряками» — кто его покупает и ест, непонятно.

А еще располагались на прилавках рядом с постным маслом, корейкой и сахаром предметы женского и мужского туалета, цинковые корыта, ведра, топоры, кастрюли, майки слишком больших или слишком малых размеров, кофты шерстяные непонятного цвета, пластмассовые игрушки унылого вида, куклы с одинаково вытаращенными лазурными глазами, чугуны и топорища.

Не подумайте, что не бывало в этом сельмаге, особенно с тех пор как село преобразовалось в рабочий поселок, товара ходового и нужного, — был он. Однако потому и называется он «ходовой», что тотчас уходит с прилавка или сразу оказывается под ним и оттуда уж распределяется по кругу бесчисленных знакомых, родни, людей нужных и сильных, спросы-запросы которых мать Светы знала с завидной точностью. Нужен ли был дочке директора метизного завода модный кримплен — он находился: жена председателя поссовета пожелала туфли на платформе — явились туфли; девчонкам из райфо оставлен яркий венгерский шелк, начальнику транспорта того же завода — дорогое зимнее пальто с вязаным воротником. Не было в округе человека хоть сколько-нибудь заметного, кто не ощущал бы благодеяний бойкой продавщицы, и знал ее каждый, как знал и способы торговли, признаваемые, впрочем, без особого ропота, — судить судили, осуждать осуждали, дальше дело не шло.

То бишь мало того что напрямую раскрыты перекосы в снабжении магазинов, так ещё и напрямую обвинены в уголовщине, в попустительстве не малые по рангу чиновники. И ничего, всё цензура пропустила.

5 - Подробно рассказано как начинающий уголовник Орлов хамил, ходил как хотел, подбивал другого ученика на воровство, а после изгнания в 11 классе, устроил натуральный террор в школе. В связке с окрестной шпаной несколько раз колотил камнями стёкла, разбил лицо учителю и двух ученикам.

Это сцена когда он просто был изгнан и ушёл огрызаясь.


А это как Орлов припёрся пьяным и угрожал ножом. Именно после этого изгнания, где его отлупил весь класс, он и колотил окна школы.

Цитата из книги.

Бах! Дзинь! — с лязгом и звоном разлетелось стекло. Большой камень пробил его насквозь, сшиб чернильницу на моем столе и с грохотом покатился к двери.
Бах! Дзинь! — второй камень задел мне щеку, ударился в доску.
Дзинь! — осыпалось третье стекло.
Вскрикнули, завизжали девочки. Все вскочили, бросились кто к окнам, кто назад, к стене. У окон — Нечесов, Задорина, Алябьев, Чуркина. На местах — Горохова, Столяров, привставший, обернувшийся к окну Павел Андреевич.
Я потрогал щеку — кровь... Задело. Но еще милостиво. Если бы выше — в глаз, в висок...
— Орлов? — вслух думал я, зажимая порезанную щеку и вглядываясь в окно. Но ничего не было видно, только пролетал снег и дождинки. — Свет! Выключите свет! — крикнул я.

Камни прилетали еще не раз и не два. Ранеными оказались Фаттахов и Соломина. Они сидели у окон. Налетчиков по-прежнему не удалось поймать. Они разбегались трусливо и подло. В школе трижды побывала милиция. Сержанты опросили потерпевших, составили протоколы, обещали найти, посулили заглядывать почаще, и на том все кончилось. Были у милиции более важные дела или случай этот относился к числу мелких, однако никто не пришел, никто ничего не сделал. Я же нашел в один из вечеров на своем столе бумажку, выдранную из тетради. Крупными корявыми буквами на ней было начертано: «Ты проигран. Уходи из школы. Будет хуже»

6 - Так же подробно рассказано про активное воровство другого ученика, которого обучал этому Орлов.


7 - В оконцовке самая красивая девушка в книге, работавшая медсестрой, покончила жизнь с самоубийством. А наглоталась таблеток она, как потом выяснилось, не для самоубийства, а для того что бы сделать себе таблеточный аборт.... А беременность у неё была из за изнасилования, да да, насильник был в том числе Орлов. Причём это выяснилось после вскрытия, сначала все сразу приняли ситуацию за самоубийство. На этом фоне показано полное бессилие милиции в поимке хулиганья, которое колотило несколько раз школьные окна и травмировало детей и учителя. Школу натурально взяли в осаду какие то урки, а у ментов оказались более важные дела. Действительно! Ну подумаешь кто то колотит окна, причём многократно.

В итоге последнее что делал писатель всю книгу - так это хвалил СССР, коммунизм, коммунистов, коммунистическую и простую молодёжь. Наоборот критичные описания идут на протяжении всей книги и почему то кровенелая советская цензура и в журнал пропустила и книгу дала издать. Ответ заключается в том, что не стоит путать критику с гавканьем Солженицына и наподобие зверьков. Одно дело весомо, по сути всё разложить, а другое дело надёргать диких сплетен, оправдать в книге танкистов, пытавшихся изнасиловать девушек, как это сделал Солженицын.

В довершение покажу вот это. Издала книгу - Детская литература.... То бишь коммунисты были настолько кровенелые и не приемлившие критику, настолько вели тоталитарную госпропаганду идеального СССР, что спокойно издавали книгу, наполненную описанием уголовщины и проблем в союзе через Детскую литературу. Вообще то данное издательство и было нацелено на молодёжь, что бы читали и воспитывали себя. Получается обратная либеральной "правде" истина - отсутствием самокритики СССР не страдал.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив