Хлам

dewarist — 03.02.2012 Ненавижу хлам.
Терпеть не могу эти горы скапливающихся по углам останков, обломков, огрызков жизни. Кофта с концерта Radiohead? Ты уже пять лет как в нее не помещаешься. Майка, купленная на Маврикии в те замечательные дни рыбалки на океаническую дораду? Рыба съедена, майка затаскана, фотографии погребены в твоей фейсбучной ленте. Годовой архив журнала «Ом» за 1998-й? Выкини эту кипу макулатуры на помойку! Пионеры не придут к тебе на Патриаршие и не снесут твои тонны бумаги на школьный двор, как ты делал в своем детстве.

Тяжело. Как обкусываешь куски собственного тела. Клочки памяти, свидетельства эпохи, хроники «какими мы были» держатся всеми силами, цепляются за руки, виснут на пальцах, умоляют: «Подожди, а вдруг… Хозяин, не разделывайся с нами. Оставишь нас там у помойки на февральском ветру — и все. Мы сгинем. Поминай, как звали…»

Я уговариваю себя быть безжалостным. Хотя бы раз в году. Ну невозможно это — превращать квартиру в унылый склад, задыхаясь от неизбежно сжимающегося жизненного пространства. Домработница Лида получает сигнал: «А это — выкинуть». Ты возвращаешься домой в ночи — и полка пуста. Нет «Ома». Нет старых футболок. Ушли в сугробы ненужные атрибуты времени.
Уже привык расставаться с лишним. Не жалею, не зову, не плачу. Одно не могу осилить. Как выкинуть диски.

Я люблю музыку. Может, чересчур. Большая часть полок в квартире забита под потолок аудионосителями всех мастей — здесь не только фирменные диски, которые были в продаже, здесь горы демоверсий, которые накапливались всю дорогу — и с радио «Максимум», и с «Нашего», и с «Ультры», и в эпоху «Дождей». Где-то в залежах ждут своего часа демоверсии группы из Нижнего Новгорода «Не нашего мира», ставшей потом «Uma2rman», англоязычные пробы Славы Вакарчука, рок-эксперименты Аллы Борисовны Пугачевой, которые она с гордостью вручила мне 15 лет назад. С этими так называемыми демо-CD-R — главная засада — у них ведь нет «корешков-торцов». Смотришь в стопку — а там простая пластмасса. Нет надписей — кто и что поет. Надо рыть и анализировать. Тут ни Шерлок Холмс, ни Фандорин, ни овчарка Лесси не помогут.

Притом что давно уже за пять нажатий кнопок на макбуке я нахожу любую песню, я не могу выкинуть осколки аналоговой эпохи. Рука не поднимается. Избегаю разговоров с домашними. Ухожу от раздраженного: «Ну можно хотя бы половину полок разгрузить?» Стараюсь не пересекаться взглядом с домработницей Лидой, готовой решить вопрос в момент и радикально.

Я пробовал «веселые распродажи». Выгружал существенную часть коллекции в картонные коробки с открытым верхом и перед приходом разбитной компании друзей в гости устанавливал их в прихожей с надписью на картонке «Sale! Каждый диск — по рублю». В такие вечера около импровизированных прилавков с аудиопродукцией было оживленно и многолюдно. Результат не оправдывал ожиданий. Десяток дисков исчезал из коробки, но сотни оставались дома. Альбом «Тараканов» «А мы уже рубим!», сборник «2000 процентов живой энергии» и компиляция «Митьков» «На море танки грохотали» не находили новых хозяев. Под презрительные взгляды домашних я возвращал «неликвид» на полки.

Предлагал несметные архивные богатства соседу по лестничной площадке студенту Виталику. Тот вначале явно обрадовался открывшейся перспективе. Но после внимательного исследования содержимого коробок и полок тактично спросил: «Миш, может где-то у вас хип-хоп и дабстеп-диски сложены?» Я сник. С моим хип-хопом в виде дисков Эминэма, Beastie Boys и «Эверласта» я не готов был расстаться, а дабстеп пришел в мою жизнь по Сети и пока не закрепился. Виталик, ощущая некую неловкость, что ничего не выбрал, извинился, спросил, приедет ли Skrillex, и ушел ни с чем...

В какой-то момент я решился. Я набил эти картонные саркофаги до отказа. Мои руки дрожали, я паковал диски без милости и без оглядки. Шесть CD-репетиций «Неголубых огоньков» — в топку! Еженедельные выпуски «Чартовой дюжины» на заре 2000-х — сорри, гудбай! Концертные записи фестиваля «Нашествие» — до свидания! Лида с плохо скрываемой радостью перемотала коробки клейкой пленкой, мы выставили их на лестницу у лифта и договорились завтра в это же время снести весь хлам на помойку. «А там, глядишь, и возьмет кто, я вам точно говорю!» — сказала Лида и ушла в ночь. Я остался с несколькими обескураживающе пустыми полками. Я чувствовал себя странно. Рыдать было неуместно, но и радоваться было нечему. Я побрел в ванную смывать терпкую прилипшую к пальцам пыльную накипь...

Ночью во сне ко мне пришел Борис Борисович Гребенщиков. Он запускал компакт-диски как летающие тарелки с заснеженной скалы и перед каждым броском почему-то поздравлял меня с праздником светлого Рождества. Диски улетали в ущелье и блестели в лучах горного солнца.

А на следующий день «Серебряный дождь» открывался в моем родном Екатеринбурге. И мне придумалось построить свою программу на звонках артистам и на архивных записях. Я вдруг отчетливо вспомнил все те диски, которые сейчас пришлись бы кстати. Только вчера их видел! А сейчас они сиротливо лежали в коробках на лестничной площадке. Я схватил нож, рванул туда, и ну пороть картонки! «ЧайФ», «Дети гор» — вот он! «Смысловые галлюцинации», «3000» — нашел! А вот и «Агата Кристи» с моей любимой песней «Щекотно». Я держал диски в руках, стоя на площадке у лифта. Сердце билось. Ящики были откупорены и растерзаны. Из соседней квартиры вышел Виталик, сказал «Драсти, дядя Миша!», окинул взглядом картину, неожиданно выдал: «А вы это барахло на первый этаж поставьте, мигом все снесут!» — и поскакал вниз по лестнице.
«Да я это барахло...» — хотел я ответить Виталику. Но не успел. Вместо этого затащил все коробки домой и закончил себе под нос: «...Вообще никому не отдам!».

Не хочу и не могу. Это же моя жизнь. Эти стремительно устаревшие кусочки пластмассы — саундтрек моей судьбы. Когда-нибудь зазвучат под лучиком лазера... А пока пусть остаются со мной. Прав был поэт: «Без необходимого жить можно, а без лишнего — нельзя».

---

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив