Грозный 2020

soullaway — 28.09.2015 Диктор вещал из телевизора звонким голосом, чеканя каждое слово. Картинка студии сменялась видами метрополитена. В подземке проносились на сумасшедшей скорости новые составы. Студия же была заполнена преимущественно усатыми и чёрными мужчинами.

- Это двадцать шестой по счету метрополитен нашей страны. Да, товарищи. Двадцать шестой и мы рады, что он открыт именно в нашей республике. Мы гордимся этим. Ветка из семи станций введена в эксплуатацию сегодня и этот день… - Руслан убавил громкость телевизора и потянулся в постели. Самое время вставать. Впереди его ждал насыщенный день.Неспешно пройдя в ванную комнату, Руслан уставился на свое отражение в зеркале. Над левым глазом выскочил прыщ, за три дня отросла небольшая щетина, новых морщин не прибавилось. Взяв зубную щетку, он повертел её в руках и улыбнулся. Затем выдавил на неё зубную пасту, открыл воду и начал быстро чистить зубы. Приняв душ, он вылез из ванной и прошел в комнату. Картинка в телевизоре сменилась. Теперь вместо нового метрополитена показывали известного барда. Он приехал с концертом в республику.
Недавно бард серьезно поменял имидж. Сбрил легендарные усы и стал носить парик. В газетах сразу поднялся вой на тему того, что не к лицу взрослому и серьезному мужику молодиться. На первых полосах замелькало морщинистое лицо под кричащими заголовками. Руслану же нравилась манера исполнения, до внешности барда ему не было дела.

Бросив взгляд на часы, Руслан начал торопливо, но без суеты надевать брюки. Застегнул рубашку и нацепил галстук. Галстуки завязывать он не умел. Идеальным вариантом он считал галстуки на застежках как в армии, но взрослый мужчина такие не должен был носить. Этикет не позволял. В итоге Руслан наловчился снимать галстук, не развязывая. Немного ослабив узел, он вытаскивал из него голову и вешал галстук на вешалку. Так же аккуратно и медленно он его одевал.
Вернувшись в ванную комнату, он еще раз глянул на себя в зеркало.

- Ну, с Богом. – Сделал вид, что трижды плюнул через плечо и, обув туфли, вышел в подъезд. В подъезде было тихо и прохладно. Лишь через открытую форточку доносились звуки большого и шумного города. Там сновали машины, бежали куда-то люди, и кипела жизнь.
На остановке в ожидании автобуса скопилось человек десять. Руслан наклонился и доверительно поинтересовался у пожилой бабули давно ли уехал автобус.

- Давно, милок. Давно. Стою уже минут десять. И метра они пустили, и всё хорошо у них по телевизору, а автобусы ходят так же отвратительно, как и в прошлом веке. Загубят страну. – Бабуля многозначительно замолчала. По её лицу было видно, что она знает все тайны мироздания и ей ведомы секреты управления страной. Руслан улыбнулся, вспомнив цитату вождя про каждую кухарку и руководство государством. Судя по всему идти, следовало пешком. Он в сотый раз глянул на часы. Время позволяло прогуляться до работы. Не успел он отойти от остановки на несколько метров как услышал позади себя знакомый говор.
- Вай, Руся, чего ты пешком? Садись, давай! – За рулем жёлтой «шестерки» сидел пожилой аксакал в шляпе.
- Дядя, Джохар! Рад приветствовать вас.
- Вай, дорогой, садись-садись и поехали.
- У вас как всегда нет времени и вы торопитесь?
- Конечно. Мне сегодня лекцию вести еще, потом в часть надо, дел много. – С Джохаром Руслан познакомился еще во времена, когда ходил пешком под стол. Его отец служил в одной части с дядей Джохаром, но в отличие от Джохара давно уже никуда не спешил, а предпочитал сидеть дома. С тех пор как умерла мама, отец уехал в аул и постоянно сидел дома. Иногда он звонил Руслану и начинал цитировать по памяти то Пушкина, то Есенина. Руслан подозревал, что папу следует показать врачу, но каждый раз откладывал эту затею.

- Как ты, Руся? Всё там же?
- Ну да.
- Ай, надо было тебе стать военным. Сейчас бы уже дослужился до полковника. Отец-то майором на пенсию ушел, а мог бы еще служить. Эх… - Джохар махнул рукой. Дальше ехали молча. Руслан разглядывал морщинистое лицо отставного полковника и размышлял о его нелегкой судьбе. Когда-то в самом начале 90-х Джохар мог стать творцом истории. Вписать свое имя в учебники, но вместо этого выбрал путь простого преподавателя. Чему он обучал молодежь, Руслан не знал, но догадывался, что, скорее всего это было как-то связано с выявлением диверсантов на территории республики.
Тогда в 90-х события развивались стремительно. Руслан помнил, как у них на кухне собирались и обсуждали бесконечные планы по обустройству республики. Бывал у них и дядя Джохар. Тогда он еще носил форму и приходил всегда со своим помощником Тимуром. Тимур был персоной загадочной и молчаливой. Его Руслан необъяснимо боялся. То ли из-за бороздки шрама пролегающей на его грозном лице, то ли из-за бороды напоминающей лопату.

На тесной кухне собиралась пара десятков человек. Стульев на всех не хватало, и большинство стояло в проходе. Люди часто ругались, начинали спорить, переходя с чеченского языка на русский и обратно. По всей кухне висела тяжелая дымка от сигарет, и стоял увесистый запах нестиранного белья. Абсолютная тишина наступала только когда говорил отец Руслана или дядя Джохар. Но такое бывало редко. Они больше слушали, о чём говорили пришедшие люди.

Однажды Руслан видел, как Тимур развернул большую карту на столе и молча показывал там какие-то направления. Толпа гостей тогда галдела пуще обычного. Кто-то размахивал руками и даже схватил кухонный нож. Тимур молча скрутил и выкинул на лестничную клетку любителя холодного оружия. Увидев испуганного и наблюдающего за этим процессом Руслана, он порылся в карманах и протянул ему конфету. Руслан испугался еще больше и убежал к себе в комнату. Тимур же пожал плечами и сам съел стеклянный барбарис.

Всё это было словно в какой-то другой жизни. Спустя десятилетия Руслан понял, что там, на крохотной кухне решалась судьба республики. Не в огромных кабинетах, не в торжественной обстановке, а на самой обычной советской кухне готовился заговор против власти. Человек, размахивающий ножом, желал переворота и уговаривал отца с дядей Джохаром поддержать его. Часть старейшин его поддерживала, часть выжидала, что на это скажут профессиональные военные. Военные прекрасно понимали, что можно вывести на улицы тысячи людей, но что делать дальше? Залить республику кровью и завалить её горами трупов? Или же получится договориться с Москвой о каких-то льготах и свободе?

Вообще сам факт переговоров с Москвой не укладывался у многих в голове. Большинство старейшин считало, что можно и довести дело до открытой войны, но отец и дядя Джохар были категорически против. Они в отличие от большинства собиравшихся на той кухне бывали в Москве и представляли себе всю мощь державы. Они могли предсказать все действия центра по усмирению взбунтовавшейся республики. И все эти действия сводились к большой крови и страшному горю.

- Приехали, Руся. Забавно, что наши министерства рядом расположены, не правда ли?
- Ага. А вообще странно.
- Ничего странного. Это мы в конце 90-х пробивали этот проект. И про метро тогда же мечтали. А прошло каких-то 20 лет, и центр стал здесь. Вообще идея о том, что раз в десятилетие столица должна перемещаться нам принадлежала.
- Да, со столицей это вы здорово придумали. Неожиданно. Нигде ж такого в мире нет.
- И не будет. Весь мир безнадежно отстал. – Дядя Джохар махнул рукой. – Да чего о них говорить? Вот Польша присоединилась, Иран вошел в состав Союза. Китай смирился, и почти его додавили уже. Тоже войдет же. Никуда они не денутся. Мы самые сильные. – Джохар довольно улыбнулся. – И я безумно рад, что всё это вижу своими глазами. Ты только погляди, метро у нас теперь в Грозном есть. На ближайшие семь лет мы столица. Население почти два миллиона человек уже. У всех по пять-шесть детей в семье. – Тут дядя Джохар запнулся. – Один ты у нас Русик никак не женишься. Пора уже.
- Да знаю, знаю. Не все дела еще сделаны. Надо подождать.
- Надо слушать, что тебе говорят старшие. Они лучше знают, что важно. Ну, бывай. – Они пожали друг другу руки, и Руслан пошел в министерство.

В фойе его встретила прохлада. Ленивый вахтер листал журнал о новейших достижениях промышленности. Глянув на глянцевые экскаваторы, Руслан кивнул головой вахтеру и засеменил по ступенькам к лифту. Нажал кнопку вызова и стал разглядывать гранитную отделку.
В лифте было уютно. Несколько десятилетий назад мода лепить повсюду серпы и молоты прошла, и теперь везде царствовал минимализм. Минимализм Руслан любил. В идеале ему хотелось бы жить где-нибудь в горах в крошечном домике без удобств, но работа не позволяла.

Выйдя на своем этаже, Руслан спугнул влюбленную парочку возле смотровой площадки. Размерено дошел до своего кабинета. Кивнул секретарше и, усевшись в кресло, поглядел на миниатюрную карту.

- Да, Якутск был столицей, Хабаровск тоже, теперь вот до нас очередь дошла. А как бились-то, как бились… - Пробормотал он, затем снял трубку телефона. – Мирошниченко можно к аппарату пригласить? Хорошо, жду. Здравствуйте Игнатий Борисович. Как? Не стоит. Я собственно что звоню. Самолет у меня вечером. Да. На хозяйстве вы будете всю неделю. Да. И совещание вам проводить и отдуваться. – Руслан засмеялся. – А вы как думали? Всё вот так просто будет? Нет уж. Поруководите объектом. С метро наши коллеги справились, теперь наша очередь утереть им нос. Сто восемьдесят этажей согласовали. Самый высокий небоскреб мира будет же. Что деньги? Мы сами себе деньги. Мы столица и мы теперь решаем. Так что вы там танцами с бубном не занимайтесь, а рубите, прям всё сразу. Да. И с Исмаилом чего делать решили? Вот и отлично. Всё до связи. – Положив трубку, Руслан потер руки. – Ишь ты. Вот удумали. В Хабаровске стоэтажку построили за пять лет, а мы не сможем? – Он глянул на огромный портрет вождя и перекрестился. – С вождем, Христом и Кузькиной матерью справимся. Я им покажу! – Руслан потряс кулаком и, поерзав в кресле, снова снял трубку. – Хоростова можно? Да. Жду. День добрый. Что у вас там стряслось? Да видел я репортаж, видел. Только что-то про нашу стройку ничего не было. Я вот… Так, не перебивайте! Не перебивайте, когда я говорю! В общем как вернусь надо додавить ваших телевизионщиков. И не отбрыкивайтесь. У вас старший сын, в каком классе? Вот и думайте, куда и как он поступать будет. А то сошлют в какой-нибудь Чад его. Или в этот, как его? В Заир! Там еще коммунизмом и не пахнет. Если только военным. Так что решайте вопрос по сюжету со стройки. Котлован там рыть уже начали если что. – Руслан положил трубку и снова посмотрел на портрет вождя. – Ну что ты картавый? Вот делов наделали вы с большевиками в семнадцатом. Эх, были люди… А сейчас мелюзга одна кругом. Мне бы вашу власть… - Руслан вспомнил, как в глубоком детстве ему доводилось видеть чиновников передвигающихся на чёрных, громоздких машинах. С тех пор как аппарату запретили ездить на любом транспорте кроме общественного, собственная машина стала недостижимой мечтой. Не говоря уже о личной охране. Впрочем, за свою жизнь Руслан не опасался. После очередной чистки его одноклассник стал главой комитета, и в ближайшие семь лет можно было расслабиться. А дальше можно было бы подумать и о свадьбе.

Свадьбу Руслану хотелось сыграть где-нибудь подальше от Грозного. Бесконечные стройки и сутолока стали его раздражать. Ему нестерпимо хотелось тишины и покоя. Вечерний перелет в Магадан тоже не предвещал ничего хорошего. Город пока еще не дорос до мегаполиса, но с тех пор как главный архитектурный ВУЗ Союза перенесли туда, Магадан, по мнению Руслана испортился. В прошлом году до города дотянулась железная дорога и некогда скромный посёлок начал превращаться в муравейник. По мнению Руслана, развивать Север надо было иным путём. Туризм, охота и рыбалка, но вместо этого партия выбрала очередной амбициозный план. Железные дороги, аэродромы, огромные воинские части. По всей стране начался какой-то бум строительства метрополитенов. Словно кто-то хотел зарыться в землю. Владивосток, Хабаровск, Воркута, а теперь и Грозный превращались вместо скромных городов в бешеные мегаполисы. Народом овладела идея расширения границ и построение одного общего государства на всей суше. Конечно же, были какие-то распри с Америкой, но где Америка и где Союз?

После провальной политики в 90-х экономика США лопнула как мыльный пузырь. Тысячи переселенцев ринулись в СССР просить убежища. Победа большевиков была очевидна. Конечно же, это было не пламя мировой революции. От этих блаженных идей пришлось отказаться, но, тем не менее, триумф советской системы был налицо.

- А всё почему? Да потому что Горбачева вовремя арестовали! – хлопнул по столу Руслан. – Вот ведь были же умные люди, не предали идеалов. Не всё можно купить. Эх… - Он снова снял трубку телефона. – Можно мне чайку? Только не грузинского мусора, а нормального азерчая завари. Я эту пыль грузинских дорог не могу пить. – Положил трубку. Внутри разливалась уверенность в завтрашнем дне. Для полного счастья не хватало лишь стакана крепкого и хорошего чая. Но и это не было проблемой. Чай скоро принесут…

***

- Приехали, вставай. – Руслан недоуменно вытаращил глаза на проводницу.
- Куда приехали-то?
- На кудыкину гору. Москва. Конечная. Пить меньше надо, дембель. – Проводница отвернулась и пошла дальше по вагону. Руслан с трудом оторвал тяжелую голову от подушки. Посмотрел на недопитый чай в стакане и вспомнил, как еще неделю назад он стоял на посту в районе Гудермеса. Стоял, сжимая продрогшими руками автомат и думая о том, что скоро дембель. Шёл 1997 год. Из сорока человек его роты домой в тот год вернулось меньше половины.

Сохранено