Геращенко Виктор Владимирович. Председатель Госбанка СССР. 1

jlm_taurus — 23.10.2021 ...Владимир Сергеевич Геращенко: ...Отец был культурный, образованный человек, говорил правильно, а если надо, умел дипломатично промолчать. Он был прекрасный рассказчик. Когда приходили гости, знакомые, мог в кругу семьи поведать ту или иную чрезвычайно интересную историю. А вот письменных воспоминаний не оставил. Мы его уговаривали писать. Предлагали взять стенографистку, но он все откладывал это дело и не успел…

Я вспоминаю: мне лет 12, я слежу, как отец внимательно переписывает свою анкету с ранее заполненного образца. «Пап, а ты что, свою жизнь не помнишь?» — удивленно спрашиваю я. «Сынок, — учит он меня уму-разуму, — тут в одной букве ошибешься — потом две недели будешь объяснять!»

Только в 50-х годах он перестал упоминать о важной своей характеристике — «в оппозиции не участвовал, колебаний не было». Спрашивать перестали.

...уезжает учиться в Политехнический институт в Ленинград, избрав финансовое отделение экономического факультета. За время учебы в институте отец изучил 47 различных дисциплин, включая историю экономических учений, теорию политической экономии, теорию денег и кредита, технику банковского дела, статистику, бухгалтерский учет, банковское счетоводство, государственное, гражданское и торговое право и ряд других предметов. Особый интерес он проявлял к изучению иностранных языков, прежде всего немецкого, который в те годы был, как говорят, must для интеллигенции. Там же начинает заниматься исследовательской работой. Высокую оценку научного совета факультета получает его дипломная работа «Проблема специальных банков СССР».

Аспирантуру Ленинградского финансово-экономического института отец закончил на кафедре «Денежное обращение и кредит», одновременно работая заведующим отделом кассового плана и денежного обращения Ленинградской областной конторы Госбанка СССР. В 1935 году он защитил кандидатскую диссертацию на тему «Этапы развития советского кредита от Октября до развернутого социалистического наступления». В ней особое внимание уделялось созданию специализированных банков применительно к потребностям основных отраслей народного хозяйства страны. После этого он становится заведующим кафедрой «Денежное обращение и кредит» Ленинградского финансово-экономического института.

В банковской системе тогда была особая обстановка. Ее, в частности, характеризует анекдот. Приезжает из Москвы человек, желавший получить кредит. Его спрашивают: «Ну как, получил?» «Да нет!» — отвечает он, расстроенный. «Понятно, там одни евреи!» — «Да нет, когда я выходил из банка, мне швейцар дверь придержал — русский!»

Вскоре отцу предложили стать заместителем директора Ростовского финансово-экономического института по научной части. Приехал он в октябре 1937 года в Ростов-на-Дону, встретил его директор И. А. Майданюк и сказал: «Володя, принимай институт — у меня брата в Москве арестовали! В ближайшие дни снимут и меня». Так отец стал вначале исполняющим обязанности директора, а потом и директором института. Благодаря ему в Ростове появилась кафедра «Денежное обращение и кредит».

Директором РФЭИ Владимир Сергеевич Геращенко был с октября 1937 по ноябрь 1938 года, когда его вызвали в Минфин и предложили стать начальником управления подготовки кадров правления Госбанка СССР. Дело в том, что в то время Госбанк был практически подразделением Минфина. Отец отказался, заявив, что у него интересная работа в институте. Из Москвы на место работы пришла начальственная жалоба. Только он вернулся домой, вызывает его М. А. Суслов, тогда секретарь Ростовского обкома партии, и объясняет, какая важная задача была перед ним поставлена в Москве, и негоже от нее молодому коммунисту отказываться.

Действительно, вопрос кадров в эти годы был основным — люди на ответственных постах, в том числе и в финансовом блоке, по разным понятным причинам менялись часто. К примеру, ни один довоенный председатель Госбанка своей смертью не умер. Хорошую традицию спокойно (относительно) уходить на пенсию начал только Булганин. Когда мне (уже председателю Госбанка СССР) предложили повесить в Банке портреты предшественников, я убедился, что весь начальный советский период у нас представляет собой белое пятно!

Центральное планово-экономическое управление правления Госбанка, включавшее отделы кредитного и кассового планов, было создано в том же 1938 году. Отец, назначенный 14 декабря его начальником (и став членом правления банка), был уже молодым кандидатом экономических наук, что в то время было редкостью. Хотя другой начальник — управления кредитования машиностроения, — назначенный тогда же, оказался еще моложе: Н. Д. Барковскому было всего 26 лет, и он еще учился в аспирантуре. Ставка на молодые кадры, к тому же с научным потенциалом, была не случайной. По свидетельству того же Барковского, обновление специалистов проводилось в связи с тем, что одна часть старых работников была репрессирована, а другая часть уволена по мотивам несоответствия своей должности. С помощью молодых специалистов легче было искать новые пути развития банковской системы.

С 1940 года отец — уже заместитель председателя правления Госбанка СССР.

В июле 1940 года прибалтийские народы с радостью присоединились к Советскому Союзу. Я не шучу — у них был выбор только между немцами и нами. Остаться самостоятельными они не могли. Латвия (наиболее развитая прибалтийская республика) имела самый дешевый по фрахтовым ставкам, но хреновый по качеству флот, который постоянно тонул. Ну, рыбу еще они ловили. Литва продавала за границу сало, вернее, шпек (у них так назывался свиной жир), гусиное мясо, сено и дешевую рабочую силу, в основном в Канаду. Об Эстонии вообще нечего говорить — люди там выживали за счет близости Ленинграда и Финляндии.

После присоединения Прибалтики зампредов Госбанка разослали по новым советским республикам — приводить их банковскую систему в соответствие с советской практикой. Отцу досталась Латвия. 21 сентября 1940 года замнаркома иностранных дел А. Я. Вышинский выписал ему соответствующее удостоверение. Я потом его донимал вопросами — куда он дел латышское золото. Он оправдывался, что до него в республике побывали труженики НКВД, так что ловить уже было нечего! К тому же большая часть золота буржуазным правительством ранее была заложена в Англии и в Банке международных расчетов (Bank for International Settlements— BIS) в Базеле. Банк, созданный в Швейцарии в 1930 году, покупал и продавал золото и иностранную валюту, принимал от центральных банков золото на хранение, предоставлял им ссуды под залог драгметаллов или легко реализуемых краткосрочных обязательств.

В 1940 году после Н. А. Булганина Госбанк возглавил Н. К. Соколов. А в октябре 1940 года он был снят с должности, вскоре осужден на 15 лет и позже расстрелян. А дело было так: возникла проблема по выплате заработной платы в ряде регионов Урала и Сибири. Денег на это не было, торговля не успевала их вернуть из оборота. Квартальный кассовый план не выполнялся. Начался разбор полетов, информация дошла до Сталина. В октябре 1940 года вышел указ о снятии Н. К. Соколова с должности за «самовольное» нарушение кассового плана на IV квартал 1940 года как «провалившегося на работе»! Больше указов с такими резолюциями, кажется, не было.

Председателем Банка второй раз стал Булганин, представлять его пришла делегация во главе с членом Политбюро, зампредседателя Совнаркома А. И. Микояном. Анастас Иванович по заведенному тогда порядку начал разносить сложившуюся в Госбанке при снятом руководстве систему. В частности, заявил, что и с кредитными планами у нас тоже беспорядок! Отца это задело (за этот план отвечал он), и ему хватило мужества выступить с опровержением: «Товарищ Микоян, вы ошибаетесь! Кредитный план строится совсем по-другому, не так, как вы представляете!»

Анастас Иванович зашумел: «Ты кто такой? Сядь и помолчи!» Отец не успокаивается: «А что молчать, если вы не то говорите!» На этом спор закончился, стали ждать его результатов. Через два дня к Владимиру Сергеевичу приезжает помощник Микояна и просит подробнее осветить затронутый вопрос. После этого случая Анастас Иванович постоянно говорил: «Если Геращенко что-то сказал, значит, это так и есть!»

...отец рассказал мне еще одну занимательную историю. В 1940 году вызывает его в НКВД заместитель наркома по кадрам Сергей Никифорович Круглов. Фигура преинтереснейшая, даже легендарная. Замнаркома он стал в 1939 году, когда ему было всего 32 года! Перед самой войной доверявший Круглову Лаврентий Берия передал в его владение ГУЛАГ и производственно-строительные управления. В войну Круглов руководил операцией по выселению карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей в Сибирь, Казахстан, на Алтай. А позже дослужился и до министра НКВД-МВД.

Так вот, этот Круглов вызвал моего отца и сказал ему следующее: «Владимир Сергеевич, в НКВД принято решение создать отдел по борьбе с экономической контрреволюцией. Мы хотим предложить вам возглавить его и стать членом Коллегии комиссариата». Отец рассказывает, что он всеми силами хотел показать, что у него мало опыта, что он слишком молод, дурак на букву «м», не понимает всего, что происходит вокруг него, и вообще недостаточно бдительный. Да, экономически подкованный товарищ, но явно не достойный такого ответственного предложения! Ох как не хотелось, имея пятерых детей, быть со временем расстрелянным! В результате агитаторы поняли, что отец им не подходит: недостаточно жесткий и не амбициозный. Поэтому отстали.

В 1944 году активно обсуждалось будущее Югославии. При Броз Тито обосновалась английская военная миссия. Уинстон Черчилль, всегда считавший эту страну важной зоной влияния Великобритании, включил в состав миссии своего старшего сына — Рандольфа. Была и советская миссия, в нее зачем-то были включены зампредседателя Госбанка — мой отец и первый заместитель наркома финансов Михаил Федорович Бодров. Решался вопрос о предоставлении Тито беспроцентного кредита в 10 млн долларов.
Пробыли они там с апреля по июнь 1944 года. У отца тогда появилась полковничья форма...

Отец прошел курсы по прыжкам с парашютом, кажется, только теоретические. И через Тегеран, Хабани (Ирак), Каир, Барии (Италия) миссию отправили в Югославию. Миссия постоянно попадала под обстрелы немцев и подвергалась нападению хорватских фашистов — усташей, и отцу пришлось вместе со всеми бегать по горам. Другой раз в горах их на бреющем полете обстреливал немецкий истребитель, они спрятались за валуны, пересидели, пока у летчика не стало заканчиваться топливо и самолет не улетел. Сильно жалел отец, что не удалось тогда его сбить из автомата, летел тот достаточно низко. Пехотинцам ведь за это давали звание Героя Советского Союза. «Тебе-то это зачем было нужно?» — интересовался я. «Как зачем? В кино бы без очереди билеты брал!» — отвечал отец. Пришлось удовлетвориться орденом «Партизанской звезды» первой степени.

Во время разрыва с Югославией в 1948 году ордена недружественной страны сдавались. Правда, их вернули, когда дружба наших стран возобновилась. Антиюгославская кампания прекратилась, и 28 ноября 1954 года югославское посольство в Москве устроило прием по случаю Дня независимости. Летом 1955 года в Белград нанесли визит Хрущев, Булганин и Микоян. Вот тогда вспомнили о том, что Геращенко знает все высшее руководство Югославии, и предложили ему поехать туда послом, но он отказался.

В 1944 году Советский Союз участвовал в переговорах по созданию Международного валютного фонда и связанного с ним Международного банка реконструкции и развития. Обе эти организации были учреждены на Международной валютно-финансовой конференции Объединенных Наций, состоявшейся в период с 1 по 22 июля 1944 года в Бреттон-Вудсе (США, штат Нью-Гэмпшир). В переговорах приняли участие представители 44 государств. Нам тогда при вступлении в фонд даже сделали исключение и разрешили взнос в золоте держать в стране, не вывозить! Правда, при условии, что представители фонда смогут в любой момент проверять его наличие.

До 1 декабря 1945 года следовало или ратифицировать это соглашение, или не ратифицировать. Министр иностранных дел Вышинский написал соответствующую записку Молотову, что вот, мол, туда-сюда, добились хороших успехов, надо создать комиссию для рассмотрения целесообразности нашего участия в этих организациях, поставить во главе министра финансов товарища Зверева. Молотов синим карандашом, как тогда было принято, пишет на записке резолюцию: «Т. Вознесенскому. Не можете ли Вы взяться за это дело и возглавить комиссию? В. Молотов». В таких случаях не отказываются, и Н. А. Вознесенский возглавил комиссию.

25 декабря 1945 года отец вместе со своим заместителем А. А. Арутюняном написал записку по данному вопросу, и вопрос рассматривался на президиуме Совнаркома. Вел заседание Молотов, как первый зампред.

Вознесенский выступал на заседании и сказал, что при вступлении в организации мы вынуждены будем предоставить много данных, характеризующих наше экономическое положение. Врать мы не могли, правду говорить было неудобно — из войны мы вышли с голой задницей. Поэтому, хотя членство дает определенные плюсы, нам лучше в МВФ и Международный банк реконструкции и развития не вступать. Так, молча, документ не ратифицировали. Кстати, нам также предлагали и в плане Маршалла участвовать, но Сталин сказал, что пусть получателями будут не Советский Союз в целом, а Украина и Белоруссия — тем более что они члены ООН. Однако нам сказали: нет, либо СССР, либо никто. Вопросы здесь чисто политические.

В процессе подготовки документов для вступления в МВФ в МИДе появилась необходимость в создании своего экономического отдела. В Госбанке, как я уже говорил, отец курировал управление иностранных операций. По предложению Молотова уже в сентябре 1944 года он возглавил новый отдел в МИДе, став членом коллегии министерства, чрезвычайным и полномочным посланником 2-го класса.

Кстати, интересно: сотрудники в Госбанке и Минфине носили зеленые мундиры. Такую форму в царской России имели мытари (служители налоговой службы и таможни). Вводилась форма по очень банальной причине — после войны людей надо было одеть. Хотели даже ввести эполеты, но оказалось это слишком дорогим делом. У министра на кителе была одна большая звезда, у председателя Банка — четыре, а у отца — три звезды поменьше, как у генерал-полковника. Разница между ведомствами состояла в том, что в Минфине и Банке звезды были на лацканах, а в МИДе носили полноценные погоны.

Отцу полагалась повседневная серая папаха с кокардой и неведомым филиграном и парадная черная каракулевая. При нахождении за границей ему полагались также лакированные ботинки, смокинг, фрак и даже цилиндр. Но что-то я отца в таком обмундировании не помню.

К черной парадной форме с красивыми галунами и белыми лайковыми перчатками полагался кортик. Когда отец уходил из МИДа, кортик он сдал, несмотря на наши с братом уговоры оставить его на память. Объяснял он свой поступок просто: нежеланием платить за него 200 рублей, — но думаю, что в действительности боялся, что кортик, как выстреливающая на сцене театральная винтовка, проявит себя не должным образом в наших шаловливых детских руках.

...Следует заметить, что до этого при Якове Ильиче Голеве первым замом был Александр Константинович Коровушкин, ставший в 1953 году заместителем министра финансов СССР. В 1958 году он вернулся в Госбанк председателем. С ним был связан курьезный случай: в 1963 году он якобы подшофе позвонил Хрущеву, чтобы согласовать оперативное изменение кассового плана и выдать кому-то зарплату (как, помните, с трагическим результатом делал Соколов). Пожаловавшись, что нет Косыгина и он не может собрать необходимую комиссию, во время разговора Александр Константинович перепутал имя и отчество генсека, назвав его Сергеем Никитичем. Хрущев позвонил Брежневу, отвечавшему в ЦК за кадры, тот прислал к Коровушкину двух людей из соответствующего отдела ЦК КПСС, тело председателя было освидетельствовано, оно оказалось в дребедень. Вспомнили, что к тому же «виновный» во время визита во Францию без согласования с верхами заезжал с женой в Монако. В общем, глупостей накручено было предостаточно! Так по совокупности вины Коровушкин был уволен с занимаемой должности. Было ему 54 года, его карьера скатилась под откос.

Несколько раньше произошла история, непосредственно связанная с Александром Константиновичем и моим отцом. И в какой-то степени со мной. В 50-е каждые два года выходили постановления о сокращении штатов Госбанка на 5 %, В 1957 году, когда в Госбанке шли очередные сокращения, там работали 13 зампредов! Число их тогда уменьшили — кого-то сделали просто членом правления, а вот К. И. Назаркина отправили возглавлять Московскую городскую контору. Коровушкин его в 1961 году начал прессовать, не удовлетворенный уровнем проведения в Москве деноминации и обмена денег. Поэтому председатель Внешторгбанка и одновременно заместитель председателя правления Госбанка СССР Мефодий Наумович Свешников взял Назаркина по его просьбе к себе в банк первым замом. Здесь он и работал до решения о создании Международного банка экономического развития в 1963 году. Так вот, первое предложение возглавить МВЭС Мефодий Наумович сделал моему отцу, но тот, почитав бумаги, посвященные новому банку и идее создания коллективной валюты стран СЭВ — переводного рубля, идти туда отказался, заявив, что ничего путного из этого дела все равно не получится. И тогда председателем банка стал Назаркин.

Вернемся к послевоенному периоду работы отца в Госбанке. Там тогда внедрялись новые технологии кредитования, расширялись кредитные вложения, рос платежный оборот и укреплялось денежное обращение. В стране ежегодно возрастал товарооборот, и на этой основе успешно выполнялись кассовые планы Госбанка. По указанию Сталина отцу был установлен персональный оклад — 18 тысяч рублей, что приравнивалось к заработной плате министра союзного значения.

Как-то, рассказывал он, у Булганина в 1939 году возникла идея выпустить деньги с подписями членов правления Госбанка. Отец, имевший очень приличный почерк, начал оттачивать свой автограф. Но оказалось, что старался зря, мудрый Сталин зарубил идею на корню: «Сегодня вы на деньгах распишетесь, а завтра в тюрьму сядете! Что с деньгами делать?»

В 1954 году отец вместе с министром финансов СССР Арсением Григорьевичем Зверевым и будущим директором Института экономики АН СССР Кириллом Никаноровичем Плотниковым (1959–1965 годы) подготовили постановление Совмина СССР и ЦК КПСС «О роли и задачах Государственного банка СССР». Оно вышло 21 августа. С него началось усиление роли Госбанка, который был наконец выведен из подчинения Минфина. Было также провозглашено укрепление хозрасчета в народном хозяйстве, усиление контроля рублем за действиями предприятий страны.

Тогда Георгий Максимилианович Маленков и предложил отцу возглавить Госбанк. Тот в первую очередь пошел консультироваться с женой. И мама сказала ему: «Володь, ты, конечно, большой ученый, знающий человек, все к тебе ходят, ждут, когда ты их примешь, посоветуешь чего-нибудь. Но ты ведь плохой администратор — дома я все решаю! Да и зачем тебе все это надо? Попов тебя уважает, посылает на все совещания. Что тебе еще надо?!» Отец послушался главного своего авторитета и не принял предложение.

Отец вспоминал интересный случай, связанный со Зверевым. Идут они однажды из Кремля в Минфин (на улице Куйбышева) поправить какие-то бумаги. Арсений Григорьевич ему и говорит: «Володя, что ты все время выступаешь? Выгонят же!» «Ну, выгонят, — отвечает отец, — пойду читать лекции!» «Нет, — продолжает более опытный министр, — если тебя сейчас выгонят, ты, кроме «Вечерней Москвы», ничего читать не будешь!»

В 1950 году был установлен новый курс рубля при курьезных обстоятельствах. Ученые после сложных расчетов определили курс в размере 5,12-5,15, на что Иосиф Виссарионович, задумавшись, сказал: «Мне кажется, наши ученые ошиблись! У нас цены снижаются, благосостояние растет и, в отличие от США, нет инфляции. По-моему, курс должен быть около 4 рублей за доллар!» Ученые посчитали еще раз и удивились, насколько Сталин был прав! При новых скрупулезных расчетах получилось действительно ровно 4! После изменения масштаба цен в 1961 году курс стал 90 копеек за доллар, или, по-старому, 9 рублей.

В конце 1957 — начале 1958 года у рубля стало два обменных курса: 4 рубля — обычный и 10 рублей за доллар — туристический. И вот Микоян решил этот дуализм ликвидировать. Он обратился к отцу, и тот, подумав, предложил провести деноминацию рубля в десять раз. А заодно изменить его золотое содержание. Причем главной целью была все-таки девальвация. Официальный курс рубля не соответствовал его реальной стоимости.

[Комментарий от Белкина или в чем разница между экономистом и банкиром: см https://jlm-taurus.livejournal.com/114579.html
"..Взамен низких «карточных» цен на продукты питания и промтовары тогда были установлены существенно более высокие розничные цены. В течение 1948—1949 гг. их несколько раз снижали —в целом почти на 30%. В то же время в США наблюдались рост цен, инфляция и был девальвирован доллар — валюта, в которой выражался курс рубля: 5 руб. 30 коп. за 1 доллар. В соответствии с противоположной динамикой цен — соотношения покупательной способности рубля и доллара — Сталин решил пересмотреть курс рубля. Для этого следовало провести расчеты паритета покупательной способности рубля и доллара. Ныне для таких расчетов используется обычно методика американских экономистов М. Джильберта и И. Крэвиса, впервые опубликованная в 1954 году1.

В 1949 г. подобной методики еще не существовало. Поэтому расчет проводился по схеме, предложенной В.А. Соболем.Весь общественный продукт СССР в разрезе нескольких десятков товарных групп пересчитывался в доллары. Пересчет каждой
товарной группы проводился по соотношениям цен американских и советских товаров — представителей этих групп. затем суммарный объем общественного продукта (в долларах) сравнивался с фактическим (в рублях). Для нас не было тайным желание Сталина установить возможно более высокий курс рубля.

...Для того чтобы повысить паритет рубля по отношению к доллару, мы старались подобрать для расчетов такие товары-представители, соотношения рублевых и долларовых цен на которые были бы минимальны. Например, наиболее «успешно» удалось подобрать товары-представители для группы «одежда». Рублевая цена на советские пальто, сшитые из шинельного перекрашенного сукна, сопоставлялась с долларовой ценой на американские коверкотовые пальто. Соотношение рубля и доллара получилось в этом случае чрезвычайно благоприятным — 1 руб. 20 коп. за 1 доллар (!).

Однако для большинства товарных групп столь удачных товаров-представителей не оказалось. Как мы ни старались, получилось 14 руб. за 1 долл. Впрочем, если бы даже товары-представители были репрезентативными, паритет рубля и доллара занижался в пользу рубля, ибо расчет выполнялся по структуре общественного продукта СССР. При расчете паритета этих валют по структуре общественного продукта США получилось бы больше рублей за доллар. Это и понятно, поскольку в составе национального продукта каждой страны выше доля тех товаров, цена которых относительно низкая. В группе пищевых продуктов России — это хлеб, картофель, говядина, США —соя, апельсины, курятина. Еще больше отличаются удельные веса промышленных товаров.

В СССР была высока доля «мягких товаров» —одежды и обуви, в США — товаров длительного пользования: бытовой электротехники и автомобилей..Чтобы получить объективные показатели паритета, пользуются, как указывалось, методом Джильберта — Крэвиса.

В нашем случае находят среднегеометрическое из паритетов валют, исчисленных по структуре национальных продуктов СССР и США.Сказанное подробно рассмотрено в книге И. Бирмана «Экономика недостач» (Нью-Йорк, 1983 г.) в разделе «Потребление советского и американского населения».

Вопреки результатам нашего расчета с марта 1950 г. официальный валютный курс рубля был все же повышен с 5 руб. 30 коп. до 4 руб. за 1 долл. На мой недоуменный вопрос В.А. Соболь, со слов В.Н. Старовского, рассказал, как такое произошло. ...Сталин, ознакомившись с нашими расчетами, «скорректировал», что называется, полученные в результате 14 рублей за 1 долл.: взял синий карандаш и перечеркнул единицу. Получилось 4 руб. за 1 доллар (!).

Официальная версия иная. Установленный прежде валютный курс 5 руб. 30 коп. за 1 долл. соответствовал номинально золотому содержанию рубля — 0,168 г и доллара — 0,889 г. законом от 28 фераля 1950 г. золотое содержание рубля было опять же чисто номинально повышено до 0,222 г — в 1,3 раза, соответственно повысился и валютный курс рубля. заметим, что столь нереалистический курс отрицательно сказывался на внешнеэкономических связях, тормозил развитие находившегося в зачаточном состоянии иностранного туризма. Поэтому уже в 1957 г. для «нетоварных»операций пришлось ввести специальный курс — 10 руб. за 1 доллар.

Подобный двойственный валютный курс рубля просуществовал относительно недолго. И при деноминации рубля 1961 г. его официальное золотое содержание было повышено до 0,987 г, и валютный курс был установлен соответственно в размере 90 коп. за 1 доллар. По утверждению тогдашнего министра финансов СССР В. Гарбузова, этот курс был рассчитан «на основе результатов соотношения покупательной силы валют по всему национальному продукту». Насколько мне известно, методика расчетов валютного курса осталась той же, что описана выше. Отсюда заверение В. Гарбузова относительно реального соотношения покупательной силы валют не чем иным, как блефом, не назовешь."]

...Отец подготовил соответствующую записку по заданию первого заместителя председателя Совета министров СССР. Соблюдая субординацию, он принес ее на подпись председателю Госбанка Попову. Тот отказался брать на себя ответственность и посоветовал: «Я через четыре дня ложусь на диспансеризацию, вот ты сам и подпишешь бумагу».

Когда в 1958 году освободилось место председателя Госбанка после ухода Булганина, отец, естественно, категорически выступил против кандидатуры Попова, объяснив это тем, что Василий Федорович ничего не хочет решать сам. Микоян поинтересовался, не хочет ли стать председателем отец. Но тот однажды уже отказался от этого поста, не собирался менять свое решение и сейчас. В результате банк возглавил замминистра финансов СССР А. К. Коровушкин, когда-то в институте учившийся у отца.

Отцу тогда же его приятели, академики К. В. Островитянинов и В. П. Дьяченко, предложили возглавить Институт экономики АН СССР. Однако Александр Константинович попросил его не уходить из банка, пообещав поддержку. Тем не менее, когда у отца начались сложности по партийной линии, председатель промолчал…

21 октября 1958 года Владимир Сергеевич ушел в отставку. Предшествовал этому неприятный инцидент. Ему вынесли строгий партийный выговор за якобы использование служебного положения при строительстве своей дачи, а райком партии даже усилил наказание. Отец, конечно, сильно переживал эту несправедливость, особенно реакцию ряда сотрудников, посчитавших целесообразным сразу же изменить к нему отношение. Кстати, Комитет партийного контроля, куда обратился отец, снял с него все обвинения и восстановил в партии без разрыва партийного стажа.

Потом он с 1958 по 1995 год преподавал в Московском финансовом институте, затем в Финансовой академии, возглавлял кафедру «Денежное обращение и кредит» (с 1962 по 1975 год). В 1965 году защитил докторскую диссертацию по теме «Вопросы хозяйственного расчета и кредита в промышленности и строительстве», где обосновал необходимость внедрения полного хозяйственного расчета и самофинансирования во всех хозяйственных структурах СССР. После этого получил звание профессора, написал 63 научных труда по проблемам развития экономики и банковской системы нашей страны. Был руководителем авторских коллективов базовых учебников «Денежное обращение и кредит СССР», «Организация и планирование кредита», «Организация и планирование денежного обращения», «Учет и операционная техника в банке». Они неоднократно переиздавались, на них воспитано не одно поколение специалистов в области финансов и банковского дела.

Когда в октябре 1964 года снимали Хрущева, я был в отпуске и заехал к родителям в гости. Мы сидели за столом, и по радио прозвучало официальное сообщение — «сняли по болезни». Я в политику тогда не лез, поэтому всему верил. А отец, помню, сказал: «Витенька, да его просто сняли. Надоел он всем!»

И действительно, на мой взгляд, Хрущев был большим блефуном. На весь мир заявлял: «У нас то будет и это!» Устроил с Кубой блеф — чуть мировая война не началась! За счет сверхсекретности сумели мы тогда создать миф, на Западе думали, что мы всех сильнее, и нас боялись. Как-то я смотрел передачу про Пауэрса и Абеля. Так оказалось, что этот самолет У-2 стал летать над нами еще с 1957 года, а сбили его только в 1960 году. В то же время, пардон, «похерили» очень многие социальные программы, не развивали жилищное строительство, все средства бросали на оборону. [comm хрущевки ???[

...По прогнозам экономистов, дальнейшее внедрение инициатив премьер-министра Косыгина в промышленности и сельском хозяйстве могло бы иметь эффект, равный «четырем модернизациям» Дэн Сяопина в Китае. Тогда повысилась производительность труда, за счет этого повышения у директоров предприятий появилось право создавать свой премиальный фонд. Именно в то время директора крупных предприятий стали занимать более значимое положение в обществе, чем партийная верхушка. И поэтому М. Суслов и другие консервативные члены Политбюро заявили: «Не той дорогой идем!» В результате самостоятельность предприятий прижали, а тут еще в Западной Сибири открыли огромные месторождения нефти и газа, вообще о повышении производительности труда думать стало не нужно! Все это и привело к сворачиванию косыгинских реформ.

...В марте 1944 года нас вместе с семьей писателя Валентина Катаева посадили в инкассаторский вагон, который вез монеты в Москву. Помню, начальник вагона офицер НКВД спрашивает мою мать: «Анастасия Васильевна, а у вас горючие материалы есть?» Она твердо заявляет: «Нет!» А я громко шепчу Тольке: «Врет!» Конечно, мы, как все, везли керосинку с каким-то количеством керосина. Днем мы втроем с младшей Ириной играли на мешках с деньгами в салочки. У нас под ногами тренькали деньги. И самое время сказать: «Вот тогда я решил стать банкиром!»

Когда отец работал в МИДе и бывал в командировках, мать три раза в неделю ездила с судками на улицу Серафимовича получать паек за отца: суп, второе и третье. Представление о величине пайка явно преувеличено. От некоторых разоблачителей я слышал, что с помощью такого пайка можно было три семьи кормить. Ничего подобного! Его хватало нам троим: мне с братом и младшей Ирине. А себе и старшим сестрам мама еду варила отдельно. Может быть, у министров паек был больше, я этого не знаю.

Помню, как в 1947 году, когда я учился в третьем классе, мне на хлебозаводе писали химическим карандашом на ладони номер очереди. Насколько я помню, тогда уже были не только карточки, но и какие-то деньги. Однако если в магазине я получал сдачу, то соблазнов потратить хотя бы копейку «налево» никогда не возникало. Домашние деньги — это было святое. Попросить на мороженое позволялось, но самому что-то забрать — и в мыслях такого не было. У моего родителя в МИДе был какой-то паек, к тому же у матери было все-таки пять детей, и нам давали достаточно много черного хлеба, который мама на Минаевском рынке меняла на молоко. Ее однажды даже забрали в милицию как спекулянтку. Но она им медаль матери-героини показала, и ее отпустили.

В детстве моем в семье был нормальный образ жизни, деньги направо-налево не разбрасывались, но каждое воскресенье у нас собирались гости: товарищи отца по работе, друзья, какие-то знакомые. Мать всегда пекла пирог с капустой, были винегрет, картошка, домашние котлеты, на стол ставили немножко водки или вина… Так что мы не голодали, хотя и не шиковали.

Из того времени мне запомнился случай. Когда мы вернулись в марте 1944 года из эвакуации в Москву, мне было почти семь лет. Помню, как осенью пришел водопроводчик проверять батареи перед отопительным сезоном. Мать чистила картошку. И водопроводчик, сделав свою работу, попросил у нее очистки. Наверное, именно тогда я осознал, что люди живут по-разному. У нас была картошка, а кто-то был рад и очисткам. Знаете, именно из таких мелких эпизодов вырабатывается определенное отношение к деньгам.

Очень многие вещи, особенно связанные с заграничной работой, меня закалили. А имя отца, широко известное в банковских кругах, карьере на начальном этапе не столько помогало, сколько мешало. Когда я стал студентом, то стипендию не получал, хотя и учился хорошо, объяснялось это тем, что я из обеспеченной семьи. «Стипендию» мне давал отец в том же размере — 22 рубля, и ни копейки больше. Если не хватало, добавки не получал. «Стрелял» до получки, потом возвращал долг, так и крутился. Первый костюм я купил, взяв деньги в кассе взаимопомощи.Первая самостоятельно купленная крупная вещь — диван-кровать. На нее копили вместе с женой, когда стали жить отдельно от родителей.

Источник: Путь Геракла : история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову

Сохранено