Фэйсбук, досвиданья, давай.

Задает пронзительные вопросы: нужны ли мы нам? Склоняет заняться прилюдно софистикой. Куда только смотрит уголовный кодекс: за подобные гнусные предложения следует давать минимум пятнадцать часов чтения логико-философского трактата Витгенштейна.
Вы ничего не знаете за Леонидыча, но сейчас я все расскажу.
Однажды он был молод душой. Шла информационная война, в пиар-штабе царила паника: запасы дерьма подошли к концу. Враг облизнулся, распушил останки перьев показной добродетели и навел макияж легитимности под приличных людей.
- Где, где этот наш этот? - спросил Босс.
- Вот я!
Двери распахнулись. В штаб стремительно зашел Леонидыч. Полы развевающейся по полу тельняшки обнажали чистоту его помыслов и широту благородства души.
- Значит, - сказал он, - так. План действий: нужно все застраховать и сжечь. Редакцию газеты, радио, штаб, все сжечь и обвинить в этом противника.
На вырученные деньги уезжаем в Сочи: представьте - пиво. Стоны чаек. Грозный рокот набежавших торговцев чурчхелой, женщины с солнечными ожогами третьей степени: ничего этого не будет, потому что, февраль.
- Мы бухаем - рейтинги растут! - закончил он, и тревожно икнул на юго-запад своей бороды.
Завороженные его речью люди доставали спички, зажигалки и громыхали канистрами.
- Ты сдурел что ли, -сказал внезапно очнувшийся Босс. - Изыди!
- Ха-ха-ха! - демонически расхохотался он, и изыдел.
Другой раз был праздник выходной жизни, предсказуемо закончившийся трагедией буднего утра.
- Леонидыч, - без всякой надежды, спросил я. - Все ли было в рамках приличий? Не изволил ли я чудить?
- Расслабься, - сказал он. - Все было на уровне. Правда мы немного волновались, когда ты пытался упасть с трапа в воду, но это все ерунда. Думаю, ты просто устал: нижний брэйк-данс, без предварительной подготовки, после выяснения отношений с недовольными твоим стрипитизом, не говоря уже о довольных... И вот этот вот номер, с воздушным шариком...
Градус подробностей зашкалил за отметку: "о, боже, неужели и это тоже я" и достиг критической точки "все, больше не пью".
- Да не переживай ты так, - сочувственно сказал он. - Провалы в памяти - не беда, все вспомнишь: мы все записали и выложили на ю-туб.
В тот раз, сгорев от стыда, я бросил пить, курить, ругаться матом и записался в общество защиты себя от нас. Занялся художественной клейкой обоев, выпиливал лобзиком по тайге, лепил статуи из хлебного мякиша в натуральный цвет, но самое главное, я начал писать мемуары и до сих пор демонстрирую их Леонидычу.
Он, что удивительно, читает. Вдумывается. Анализирует. Сдержанно хвалит: говорит, - уж лучше бы ты, Макс, пил.
|
</> |