ФЕЙХТВАНГЕР О ЛАГЕРЕ ЛЕ МИЛЬ
pustosviat — 20.09.2025
О лагере:"Нас, политических беженцев из Германии, Австрии и Чехословакии, живших на юго-востоке Франции, во время войны заперли в большом заброшенном кирпичном заводе местечка Ле Миль у Экса в Провансе. Нас было более тысячи, иногда это количество доходило до трех тысяч, много среди нас было евреев. Нас собрали на кирпичном заводе, и кирпич стал символом этого времени.
Кирпичные стены и колючая проволока отгораживали отведенное нам пространство от прекрасного зеленого ландшафта, повсюду лежали груды битого кирпича, кирпичи служили нам и сиденьями и столами. С помощью кирпичей мы отделяли одну жалкую постель от другой. Кирпичная пыль наполняла наши легкие, воспаляла наши глаза. Вдоль стен помещения, отнимая у нас полезные объемы, лишая нас скудного света, тянулись стеллажи, предназначавшиеся в свое время для хранения кирпича, а если нам становилось холодно, то любой из нас мог залезть в одну из огромных пустых печей, в которых ранее обжигали кирпич, и
согреться - если сила фантазии позволяла ему ассоциировать понятие "печь" с теплом.
Нам надлежало перетаскивать кирпич с места на место, складывать его то здесь, то там в штабеля. Мы возили его в тачках, а затем по команде сержанта перебрасывали по цепочке друг другу и укладывали в определенном порядке.
Трудной работа не была. Злила, возмущала ее абсолютная бессмысленность: нас просто хотели чем-то занять. Мы знали: завтра, послезавтра или самое позднее на третий день эти уложенные нами штабеля кирпича мы должны будем развалить и где-нибудь складывать вновь".
"Все помещения были покрыты кирпичной пылью. Плотная, утоптанная, она делала пол неровным, повсюду в огромных количествах лежал битый кирпич и пыль, пыль, пыль... Нам дали немного соломы и предоставили самим себе. Никаких скамеек, никаких столов, вокруг только битый кирпич. Из него мы пытались сделать сиденья, столы, но они все время разваливались".
Об интернированных:
"Моя секретарша, рожденная в Германии, была счастлива получить швейцарское гражданство, единственным следствием этого оказалось, что французы тем не менее сочли ее немкой и посадили в концентрационный лагерь, американцы же, решив, что швейцарский паспорт гарантирует безопасность в Европе, отказали ей во въездной визе".
"Немцев, австрийцев и бывших иностранных легионеров отделили друг от друга, образовав три группы.
Странное дело, бывшие иностранные легионеры в подобных случаях всегда подвергаются интернированию. Среди них были такие, которые 20 или 30 лет служили во французских войсках. Многие участвовали в боевых действиях на стороне Франции, иные в этих боях за Францию потеряли руку или ногу. И вот теперь они топчутся здесь, в лагере, грудь покрыта орденами и медалями, рукав у культи болтается, протез стучит по грязной земле кирпичного завода. Иной из них выглядит так лихо, что я, пожалуй, не хотел бы встретиться с ним ночью один на один. Многие уже не слова не знали на немецком, говорили только на французском. Даже солдат лагерной охраны возмущало, что людям с такими заслугами перед Францией, она платит столь черной неблагодарностью".
"С четырьмя рабочими из моей и соседней группы я общался особенно охотно. Вообще среди нас было много саарцев. Во время плебисцита, который определил бы, станет ли Саар немецкой или французской землей, они скомпрометировали себя агитацией в пользу Франции. Франция обещала взять их под свою защиту. Теперь она упрятала их в концентрационный лагерь... У троих из них жены были француженки".
"Приказ об интернировании Париж распространил на беженцев из Австрии и Чехии".
"Был молодой немец из семьи известного писателя-эмигранта. Он был чешским гражданином, жил в Швейцарии и в соответствии с вызовом чешского консула приехал во Францию, чтобы вступить в Париже в чешский легион и воевать против Гитлера. У него имелись не только все необходимые документы, но и теплое рекомендательное письмо французского посланника в Берне. На французской границе, хотя он показал все свои бумаги, его арестовали и интернировали".
"Многие из новоприбывших оказались во французской военной форме. Добровольцами они вступили во французскую армию, стали солдатами трудового фронта. На спинах их курток черным были намалеваны гигантские буквы "Т Е", начальные буквы слов " travailleure etrangers" - иностранные рабочие".
О жертвах:
"Страдания новеньких были чудовищны. Прибывшие из бельгийского концентрационного лагеря рассказывали, как их перевозили через страну в запломбированных вагонах. Никто не заботился об этом эшелоне, никто не давал им ни воды ни еды. Солдаты бельгийской охраны обобрали их, несколько человек умерло в вагонах от истощения, трупы продолжали свой скорбный путь вместе с живыми".
И, на закуску, о санкциях:
"Я депонировал деньги в тех странах, которые перед войной представлялись наиболее надежными, - в Швеции, Голландии, Канаде, именно там их заморозили и конфисковали".
|
|
</> |
Лицензия Astra Linux Special Edition: что включает и кому нужна
Травматологи дали совет, как безопасно передвигаться в гололёд
Анекдот про сексологов
Про солдата Вермахта — Героя Советского Союза
Чу&Че, день 8, ч.3 ("синие слёзы")
Про химика Бутлерова
Про счастливую жизнь "борцов с российской системой" на демократической чужбине
Тракторное самоходное шасси Т-16. СССР, 1960 годы
«Я глазам не верю». Русский деликатес вытеснил еду США из магазинов Китая

