Felix Austria

Во дворце Хофбург сохранился нетронутым кабинет императора Франца-Иосифа. Две странности останавливают взгляд - и обе связаны с портретами: перед рабочим столом императора на подставке находится большой овальный портрет императрицы Сисси, а другое огромное ее же изображение висит за ним на стене, несколько правее. Получалось так: стоило Францу-Иосифу поднять голову от бумаг, как взгляд его упирался в дорогую женушку; если же он хотел посмотреть куда-то еще, то первым делом переводил взгляд направо (слева была стенка) - и он, то есть взгляд, тут же упирался в другой портрет женушки. Деться от нее было решительно некуда. И так много десятилетий подряд. Ни в каком другом кабинете я подобного "сверхприсутствия" супруги или иного родственника хозяина не встречал. В этом есть некая чрезмерность, едва ли не за гранью нормальности.

Больших полотен в кабинете всего три, и центральное место - в середине главной стены над камином - отведено еще одному портрету. К моему крайнему удивлению, это портрет нашего государя императора, Александра Николаевича! Не королевы Виктории, не Наполеона Третьего, не Виктора-Эммануила, не кайзера Вильгельма, - если говорить о выдающихся "собратьях по ремеслу", - и не собственного предшественника какого-нибудь, а именно и только Александра Второго! Дать этому факту убедительное объяснение я не могу. Во-первых, не было такой традиции - непременно вешать в монаршем кабинете портрет другого монарха; во-вторых, отношения Российской империи с Австро-Венгерской были, как известно, далеко не распрекрасными. Как они испортились в Крымскую войну, после "предательства" Вены, так и не наладились по-настоящему уже никогда. Так что выбор в пользу нашего А.Н. представляется мне весьма неожиданным. Не был ли портрет императора Александра повешен Францем-Иосифом как был для очистки совести, во искупление вины? В столице психоанализа ищешь объяснение именно психологическое - ибо никакого "политического" объяснения этому дать невозможно. Сайт дворца говорит: Above the fireplace is a portrait of the Russian tsar, Alexander II, who was a personal friend of the emperor and had lent his support in the crushing of the Hungarian revolts of 1848/49. Всё это, разумеется, чушь: и спасал Австрию от буйных венгерцев не Александр, а его отец Николай, и они не были какими-то там "друзьями". Какая вообще может быть дружба, кроме условной, между монархами, которые встречались весьма редко и чьи империи противостояли друг другу в важнейших вопросах европейской политики?



Фото, сделанное при жизни Франца-Иосифа



Современный вид

А портрет, надобно заметить, изрядный. Русский самодержец выглядит на нем очень веско, очень значительно. Но не за художественное же качество его там поместили! Интересно, продолжал ли он находиться в кабинете престарелого австрийского кайзера в годы Первой мировой войны, когда русские войска занимали Галицию...

Между прочим, это обстоятельство уносит нас в другой мир, исполненный совершенно иными страстями. Тогдашние дипломаты, в том числе австрийские или русские, могли противостоять друг другу весьма жестко по сути, но по форме все делалось изысканно-вежливо и в бархатных перчатках. Язык использовался только отменный и даже в частных дневниках своих дипломаты не позволяли себе каких-либо грубостей в адрес вождей противостоявших им европейских держав. Ненависть к геополитически м конкурентам была тогда не в чести и считалась уделом черни, газетчиков наихудшего пошиба и маргинальных публицистов. Печатать карикатуры на монарха антагонистической державы казалось верхом неприличия. Шла большая шахматная игра среди хорошо воспитанных джентльменов, которые невозмутимо передвигали фигуры руками в белых перчатках и в случае потери одной из фигур вежливой улыбкой поздравляли противника. Поэтому и можно было строить политические козни против России, сидя в кабинете под портретом русского императора и не находя в таком сочетании решительно ничего странного, ничего удивительного. В Петербурге, разумеется, происходило симметрично то же самое. Почитайте, например, дневник В.Н.Ламздорфа, обращая внимание на его тон, манеру и настроение: какой невозможный контраст со звериным воем и неумолчным лаем советского агитпропа, с его вопиющим, разнузданным хамством! Век демократии и массового общества - начиная с 1-й мировой войны - вообще поднял со дна всё низменное и резко ухудшил нравы (отнюдь не только дипломатические). Правда, первые нехорошие признаки новых времен начали проступать еще раньше: они обнаруживаются, например, в грубости пометок Александра Третьего на дипломатических донесениях, которая так шокировала того же Ламздорфа... Но недаром же Александр Третий и был царь-мужик, самый народный, самый демократический из царей!

Не была в то время в ходу и нынешняя подловатая мелочность. Иллюстрацию ей находим, увы, опять-таки в Хофбурге. Когда проходишь воротами дворца, обращаешь внимание на какие-то тексты под привинченными к стене стеклами. Это, оказывается, жалобы на поведение русских солдат и офицеров во время советской оккупации Вены: мол, они использовали дворцовые стулья для своего офицерского клуба и заделали вход в библиотеку, отчего попадать в нее приходилось через окно. Подобных жалоб больше во дворце нет, - видимо, ничего хуже этого с ним никогда не случалось. Положим, это всё правда; а всё-таки как-то мелко, убого, неуместно выглядит этот плач об испачканных стульях. На фоне сожженного ожерелья дворцов вокруг Петербурга, во многом не восстановленных до сих самых пор, на фоне разбомбленных Киева, Смоленска, Минска, Новгорода и многих других древних русских городов - а участвовали в их уничтожении австрийцы как те же немцы, - это всё ведь сущие пустяки, о которых неприлично и заикаться. Следовало бы молчать и тихо радоваться своему счастью, что так дешево отделались на фоне всех остальных. Ан нет - вздумали колоть глаза многочисленным русским посетителям своими ребячьими обидами, испачканные предками стулья решили припомнить... Кстати, я не видел этих текстов во время своего первого визита в 2011 году - неужто это дворцовые администраторы таким образом на "Крым" среагировали? Видно, раньше терпели, таили обиду в себе, а теперь вот решили, что можно - никто не одернет... Как бы то ни было, они упустили превосходную возможность промолчать.