Эволюция провианта (1)

vera_every — 27.01.2016 В 70-х годах прошлого века еда в нашем доме была самая простая. Утром – бутерброд со сладким чаем, творог – его делали сами, кислушку в марлевом мешочке подвешивали над раковиной, и она висела там, истекая мутными звонкими каплями сыворотки. Творог получался нежный, в марлевую клеточку, варенье ему очень шло – как Белоснежке румянец.

В обед на первое варили суп или щи, бывал и огненный сладкий борщ, крепкий, оставлявший по краям тарелки розовую каемку. Иногда суп делали молочный с золотыми «копеечками» масла и скользкими вермишелинами, сползавшими с ложки. Суп я не любила, а к щам полагалась свежая ржаная горбушка с черной пахучей коркой до блеска натертой чесноком. Летом щи бывали зеленые – щавельные, с разваренной упругой перловкой и крошеным яичным оранжевым желтком.

На второе давали пюре из картошки, капусту или кашу, а к ним, зимой – что ни есть из домашних разносолов, летом же салат из того, что в огороде нарвешь. Капусту на горячее делали тушеную – с морковкой и луком, называлось это почему-то «солянкой». Много позже я узнала, что на самом деле называют этим словом, но так ни разу и не попробовала. А нашу «солянку» делаю до сих пор.





На третье зимой наливали свойского ягодного компота из банок, а летнее питье было квас – поставленный в трехлитровой банке на хлебных корках, кисло-острый, шибающий в нос шипучими пузырьками. Но его после обеда не пили – куда уж! Летний обед закусывали ягодами: смородиной, малиной, клубникой размятой с сахаром и залитой молоком.





Между обедом и запоздавшим ужином устраивали иногда перекус: хлеб-черняшка, намазанный густым клубничным вареньем с целыми ягодами и стакан холодного молока.



На ужин доедали оставшееся с обеда. Каша так каша, если гречневая – холодная с молоком, а то подогретая – с сахарком. Еще была каша-блондинка – так бабушка называла желтую пшенку, лучку к ней поджарить, и ладно. Бывали макароны, заправленные вместо соуса томатной пастой, праздничного совершенно не помидорного вкуса. Или они же – политые растопленным маслом и присыпанные сахарным песком. Но лучше всего были макароны с тертым сыром и рубленым яйцом.





Бывала и окская рыба, добытая дедом – мелкая, страшно костлявая – наивкуснейшая. Магазинную рыбу (треску или хек) делали «под маринадом», сперва жарили, потом томили в кастрюле под морковно-луковой шубой, припущенной в масле и сдобренной уксусом.
Мясо тоже случалось. Но основы не составляло, существуя скорее на задах, чем во главе рациона. Брали его на рынке в базарный день – в другое время взять было негде. Из «домашнего» мяса были куры да кролики, но нечасто, раз другой в году.

Летом жарили оладьи с яблоками и драники. Варили мелкую молодую картошку, отмытую от кожуры, а после румянили ее на шипящей сковороде и ели с зеленым луком, макая толстые перья в крупную серую соль.
Зимой картошку варили или жарили. К жареной – сбоку на тарелку клали ложку холодной кисленькой сметаны. Больше ничего и не надо было.
Вареную подавали «с раскипа», парную в белых блестках крахмала, мяли вилкой, поливали подсолнечным маслом, пахнущим семечками. К ней доставали соленые огурцы, черный хлеб.



Росли у нас свои толстомясые кабачки и пугающих размеров тыквы – вырастали громадные, как валуны – вдвоем не своротишь! Толстую шкуру их нож не брал – только топор. Кое-как обтесав тыкву, ее клали, куда придется – к капусте, к пшенной каше, добавляли тертую в оладьи. То же и кабачки. Бог весть почему, в наших краях считалось, что растить их надо, как поросят – чтоб с места не сдвинуть. Я их вкуса не понимала.



Зимой времени на готовку бывало больше, и еда становилась изобретательнее. Делали манные котлеты: варили крутую кашу, добавляли яйцо и немного муки, из этой массы лепили котлетки, обжаривали и подавали обильно политые киселем. Блюдо это считалось «детским» – я его любила и потом часто готовила для своих.
Пекли тонкие блинчики. Летом возиться с ними бывало недосуг – тонкие требовали ровного долгого жара, теста несладкого, заведенного на дрожжах и раз-другой подошедшего в печном тепле. Готовые «кружевные» блинки мазали маслом, притрушивали сахарком и сворачивали вчетверо.



Варили грибной суп из сушеных белых. Сначала их долго размачивали, наполняя дом лесным ароматом, потом жарили с луком. Картошку для этого супа резали крупно, грибы тоже набухали, делались похожи на себя летних, исполнялись вкусом.

На праздники пекли в печи пироги – сразу много, уж больно колготное это дело. Большую кастрюлю с пирогами ставили под стол и таскали их оттуда с неделю. Пироги бывали «с кашей» – с рисом и яйцами, с картошкой, с капустой (эти мои любимые), с зеленым луком и рубленным яйцом (летние), еще ватрушки с творогом, с повидлом.
Из покупных же сластей к чаю дома водились мятные пряники, бублики с маком, вафли, простое печенье, карамельки, которые я любила бросать в чай, дожидаясь, пока оболочка истончится, оставив хрупкую капсулу с капелькой повидла внутри.


Фото Александра Сенникова
Казалось, еда всегда была такой – неизменной, как мир, в котором она добывалась. И таковой пребудет. Но все переменилось куда быстрее, чем я могла вообразить…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив