Евгений Стычкин: «Современная политика никого не оставит живым»
bookmatejournal — 07.08.2019
О протестах и революции в России, обиде и злости и об актерах, которые ни хрена не знают
Как сыграть Сталина? Почему одежда Николая II страшно уродлива? И возможно ли научить детей читать хорошую литературу? Bookmate Journal поговорил с актёром Евгением Стычкиным о протестах и революции, «чертях» и «памятниках» и узнал, почему политика — это страшная гадость.
Про политику
Я боюсь, что современная политика почти никого не оставит живым, всё выжигается. Политические технологии так бесчеловечны, так бездушны.
Есть соревнования по, условно говоря, тхэквондо: там все надевают пластроны, защиту, запрещены захваты, бить локтями и коленями. И это такой элегантный вид спорта. А политика предполагает, что правил почти нет. Они омерзительны.
Благими намерениями вымощена дорога в ад. С горящими глазами люди, которые верят в идеалы, обычно приносят больше зла, чем те, кто математически понимают, что было бы правильно понемножку что-то менять в любимой стране.
Политика — это власть, и власть на сегодняшний день предполагает, в первую очередь, деньги. Поэтому всё это — страшная гадость.
Главное — то, что происходит с народом, что происходит с нами. Кидаем ли мы обёртку от шоколадки и пластиковую бутылку там, где мы едим, помогаем ли мы бабушке перейти через дорогу, уступаем ли место женщине в метро. Это определяет нас как нацию, то, как у нас живут пожилые люди, как много подопечных у детских домов. Именно это определяет нас. А не то, о чём там договорилось какое-то количество очень сильных и, в большинстве своём, очень злых и очень богатых людей.
О протестах и революции в России: «Мне никогда не приходило в голову организовывать митинги. Наверное потому, что в моё собственное мясо ничего не попадало»
Об исторической достоверности
Я играю Сталина в театре «Практика» много лет. Ленина играю. Мельком играл Гитлера.
Мне кажется, что исторические личности — это всегда твоё видение. Есть то, что производит на зрителя впечатление, и у него складывается образ, которому доверяют или нет. Попытка исторической правды, на мой взгляд, тут совсем необязательна. Это зависит, конечно, от каждого отдельно взятого произведения. Но мне кажется, что всё, что мы, актеры, делаем — это художественный вымысел.
Мы вообще ничерташечки не знаем. Мы совсем плохо понимаем, как жили эти люди, как ели, как пили, как сидели и как стояли. Просто плохо понимаем, к сожалению.
Я играл Николая II у Карена Георгиевича Шахназарова, и мне пошили костюмы. Очень крутая художница нашла эскизы, выкройки, которые были сделаны именно для Николая Александровича. Мне сшили три костюма по моим меркам, но по этим выкройкам.
Ну, это было страшное уродство, ну, дикое. Покатые плечи, мотня — вот так вот до колена… Ну, ужас!
Ну да, исторически это круто, но нам нужно, чтобы это был царь. Все выкинули к чертовой матери и пошили заново, что-то взяли из подбора, и это было прекрасно.
О «чертях» и «памятниках»
Я играл Глеба Ивановича Бокия — это был такой революционный деятель, начальник специального отделения НКВД, которое занималось паранормальными явлениями. И реальный «черт», прямо совсем «чертеняка». Аскет, маниакальный революционер старой формации, при этом он устроил в Подмосковье, в Мытищах, какую-то коммуну, где все друг с другом спали, устраивали страшные оргии. Туда привез своих двух несовершеннолетних дочерей, в это все включил. Просто очень «симпатичный» джентльмен.
У меня много «чертей» и разнообразных «памятников». Мне не кажется, что их надо играть по-другому, нежели Владимира Петровича Пупкина и Николая Семеновича Тяпкина.
Если ты будешь пытаться играть «памятник», то ничегошеньки не сыграешь.
Если только режиссерское решение не предполагает, что ты должен играть «памятник», что ты играешь символ, а не человека. Но мне кажется, что это ужасно скучно.
О детских книгах
Главное правило — не пытаться заставить детей читать то, что именно тебе кажется интересным. Если им интересна фантастика — найдите им фантастику, пускай она будет написана хорошим языком. Можно читать современные фантастические подделки, а можно читать Стругацких.
В какой-то момент я ругался на кого-то из сыновей, что он ни черта не читает и что это кошмар, катастрофа и о чем с ним говорить, со сволочью? А он говорит: «Я же не совсем ничего не читаю. (Ему было лет одиннадцать-двенадцать.) Не совсем! Я прочел сейчас вот эту книжку». И я говорю: «Какую книжку? Ты два дня сидишь!». «Ну, вот два с половиной дня я на даче. Я ж все время читал, ты видел!» Я говорю: «Ну, я видел, что ты читаешь. Что ты читал там?»
А он говорит: «Я прочел… Ну… Как его?..»
Я думаю: «Ну, сейчас будет хреновня какая-нибудь».
Он говорит: «Тарас Бульба!»
И я: «Сынко, вопросы все сняты. Больше претензий не имею. Читай что хочешь».
В первую очередь это заслуга их мамы и вообще бабушек, дедушек, потому что они очень активно занимались литературным образованием детей.
Об обиде и злости и об актерах, которые ни хрена не знают
Выбор интернет-провайдера: от технологий до тарифов. Как найти идеальное соединение для дома и офиса 
А помнишь ли былое, Неман? 
2024 Sardinia Film Festival 
WW-5, книга с подписью автора 
МАЛЕНЬКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ К ДОЛЬМЕНУ 
Брюзга недели: ИИ и книжная выставка на Красной площади 
Сегодня 
США, 4 июля 1826 года 
Первый выпуск матфака ОмГУ 
