Еще разок о сносках

kot_kam — 11.01.2016
Мы с вами уже много говорили о сносках и примечаниях, и о том, насколько они нужны и уместны в художественном тексте (http://kot-kam.livejournal.com/1251112.html, http://kot-kam.livejournal.com/1251957.html, http://kot-kam.livejournal.com/1253393.html) Но тут внезапно эта тема развернулась ко мне несколько иной стороной. А именно: как определить, когда и какие пояснения нужны и уместны?

Ну, во-первых, говорят, что для профессиональных редакторов и тыры-пыры существуют некие ГОСТы: где и какие сноски должны быть. Честно скажу: я этих ГОСТов не видел. Подозреваю, что и большинство практикующих редакторов их тоже не видело. Потому что нормировать такие вещи довольно бессмысленно (если речь идет не о научном или техническом тексте), все равно в каждом конкретном случае приходится решать отдельно. Общий принцип в целом, как всегда, прост: набор сносок - это представление составителя сносок (будь то автор, переводчик или редактор) о том, чего может не знать целевая аудитория. Это в хорошем варианте.В худшем варианте это то, чего сам составитель сносок не знал и счел нужным погуглить в википедии. Поскольку в этом случае составитель сносок, как правило, мягко говоря, не особо эрудирован, набор сносок может выглядеть странновато.

Вот, скажем, пишет мне моя знакомая. Купила она свежеизданный классический детектив (не станем уточнять, чей детектив и кем он издан). Сноски даны на: «фомка, феминизм, сонная болезнь, сафари, бридж, дактилоскопия, Борнео, бунгало, лабрадор ("разновидность ньюфаундленда" - ыыыыы"), морфий, сибирская язва, ленч, канапе, ампир, нэцкэ...» - ну, для примера хватит. Из всего этого среднему читателю детективов надо пояснять, пожалуй, разве что «канапе», «нэцкэ» и «ампир». Ну, возможно, я бы с натяжкой пояснил еще «фомку», потому что современному читателю лет двадцати-тридцати этот нехитрый инструмент более известен под названием «монтировка». Если же современный взрослый человек не в курсе, что такое феминизм, морфий или сибирская язва, то ему, пожалуй, рановато будет читать детективы. Я бы на его месте начал с детских книжек с проставленными ударениями, из серии «Русская библиотека для нерусских школ». Там как раз достаточно много сносок в этом духе.

Но это все-таки крайность. В большинстве-то случаев мы же примерно знаем, что нашему читателю известно, а что стоило бы пояснить? Мы же все культурные люди, и всё вот это? Ага, как бы не так. Мы когда-то всей своей компанией переводчиков ходили на семинар по художественному переводу - отличный был семинар, он, кажется, и до сих пор функционирует, хотя, увы, доступен только студентам или выпускникам МГУ, - и вот как-то раз наша преподавательница решила нас развлечь интересной игрой. Берутся какие-нибудь редкие непонятные слова, которых, предположительно, никто не знает, и все играющие пишут к ним определения по своему разумению. К этим определениям добавляется нормальное определение из словаря, а потом все вместе пытаются угадать, какое определение правильное (в ходе объяснения правил игры, в частности, прозвучало определение «Котопахи - самые бедные крестьяне, которые обрабатывали землю, запрягая в плуг кота»). Мы все вместе дружно поржали и принялись играть. Первым предложенным словом было «зиккурат». Из нашей компании там были Глюк, lintu1, кажется, eriol_mithlas и я. Три историка - и я, не историк, но читавший в детстве «Искусство древнего мира», где этих зиккуратов было... Мы переглянулись - и принялись честно выдумывать самые оригинальные определения зиккурата, какие могли бы прийти в голову человеку, который не знает, что это такое. Когда все всласть насмеялись, преподавательница спросила, как же нам кажется, какое определение верное. Мы честно ответили, что такое зиккурат на самом деле. И тут выяснилось, что, оказывается, если мы знаем, что обозначает это слово на самом деле, надо об этом сказать. Потому что так же неинтересно... Короче. Из, помнится, пяти «никому не понятных» слов, которые преподавательница нарыла специально для этой игры, мы знали все пять. То есть с ее точки зрения это были темные слова, разумеется, требующие пояснения. С нашей точки зрения это были нормальные слова: ну в самом деле, кто же не знает, что такое «зиккурат»? Нет, ну, может быть, мы и сочли бы нужным поставить сноску к этому слову... а может быть, и нет. При этом и мы, и преподавательница принадлежали примерно к одному поколению, имели гуманитарное образование и сэм-восэм общий культурный фон и были одинаково начитанны. При этом расхождение по вопросу «понятное/непонятное», повторюсь, было пять слов из пяти. И наверняка, если удачно попасть, можно было подобрать другие пять слов, которые преподавательнице представлялись бы совершенно понятными, а нам были бы неизвестны.

Еще одна моя знакомая, тоже выпускница филфака МГУ и практически моя ровесница, не знала слова «гандикап». Ни в его прямом, конно-спортивном значении, ни в переносном, медицинско-психологическом. В той ситуации это была не проблема: она увидела это слово в моем посте, спросила, что оно значит, я ей ответил. А если бы это был не пост в ЖЖ, а статья или книга, не предполагающая общения с читателями в режиме реального времени? Ведь мне бы и в голову не пришло поставить сноску к этому слову!

Эту сказку бесконечно можно дальше продолжать - но, думаю, идея вам и так ясна: даже люди со сходным образованием и общим культурным фоном могут сильно расходиться в вопросе о том, что требует, а что не требует пояснений. В ситуации, когда сноски предстоит составлять специалисту, все становится еще интереснее. Напомню, на всякий случай, что речь идет не о научном или научно-популярном, а о художественном тексте, то есть предполагаемый «порог вхождения» достаточно низок. Хорошо, если специалист регулярно имеет дело с чайниками (например, ведет какой-нибудь детский кружок, школу юного биолога или там филолога). А то ведь просто и в голову не придет, что можно не знать таких элементарных вещей. И самая подлость в том, что чем менее элементарны эти вещи, тем более элементарными кажутся они нашему специалисту. Ему ведь это объяснили еще на первом курсе, именно потому, что это основы его специальности. И он в свои тридцать с небольшим банально уже не помнит тех времен, когда он сам этого не знал. И да, эта проблема прекрасно решается редактором-неспециалистом. Но будем реалистами: в большинстве случаев у современного редактора нет ни времени, ни желания заниматься еще и справочным аппаратом. (Я выношу за скобки тот случай, когда редактор - это вы, и таки считаете нужным этим заниматься).

В ситуации, когда сноски составляются к детской или подростковой литературе, в дело вмешивается еще и разница между поколениями. Которая в наше время может быть весьма существенна, куда существенней, чем, скажем, между поколением «шестидесятников» и их детьми, то бишь моими ровесниками. Потому что тогда и те, и другие читали в детстве примерно одни и те же книжки, и даже с одними и теми же примечаниями. А у детей, родившихся в девяностые и позже, культурный фон сменился самым радикальным образом. Заходера и Бианки им, может, еще и читали, а вот про Володю Ульянова и пионеров-героев - это уж вряд ли. Я молчу насчет материальной культуры: для них сейчас середина двадцатого века - примерно то же самое, что для нас была середина девятнадцатого, и дисковый телефон - такая же сложная и непонятная экзотика, как какой-нибудь чересседельник.

И вот поди знай, что им будет понятно, а что непременно требует пояснений. В ситуации, когда пояснений требует ВСЕ, некоторым образом проще - можно просто забить. С «Перси Джексоном», например, сразу ясно, что книжка рассчитана на детей, читавших хотя бы Николая Куна или что-нибудь в этом духе, иначе будет просто не интересно. И это не ответственность переводчика никоим образом, потому что всего «непонятного» ты тут просто не пояснишь. Точно так же и с «Восемь дней с Люком» Джонс - тут то, что непонятно, пояснять и не следует, потому что вся книга представляет собой одну сплошную пасхалку для тех, кто таки знает и/или догадается.

А вот, скажем, перевожу я книгу про девочку-гика, которая мимоходом может упомянуть практически что угодно, от истории русской революции до некоторых особенностей тропических муравьев. И понятно, что действительно сложные вещи объясняются прямо в тексте (на западе, напомню, всякие там примечания, как правило, не в ходу). И понятно, что там, где она непринужденно цитирует или дает отсылки к классической английской литературе, вроде «Гордости и предубеждения» или «Пути паломника» Бэньяна, сноску ставить однозначно надо: девочка это в школе проходит (хотя бы мимо), а наши дети нет. А вот во всех промежуточных случаях, коих легион... Хорошо, когда у тебя под рукой есть живой подросток, у которого можно спросить, понятно ему или нет. Хорошо еще, когда этого подростка можно принять за среднеэрудированного современного подростка. Когда он не суперначитан и не зашорен намертво лихорадочной подготовкой к ЕГЭ или ГИА, и еще в состоянии интересоваться чем-то за пределами избранной специальности. А иначе приходится палить наугад, надеясь, что информация дойдет до адресата и таки пригодится.

В общем и целом, я бы сказал, что при современной раздробленности культурного фона, когда даже не специалист, а просто любознательный дилетант, худо-бедно интересующийся проблемой, может запросто знать такие вещи (будь то о медицине, истории, кибернетике или генетике), которые при этом для остальных девяноста пяти процентов читателей вообще темный лес, идеальный читатель - это человек, который читает книгу с планшета или смартфона, периодически заглядывая в гугль, чтобы разобраться с непонятными местами или терминами. То есть человек, который в сносках вообще не нуждается, проясняя непонятки самостоятельно. Ну или, наоборот, читает подряд, забивая на темные места, потому что для него связность и погружение в текст важнее понимания отдельных моментов. И, возможно, новое поколение читателей стоит приучать именно к такой технике чтения. Как говорит тот же Зисман, которого я процитировал в эпиграфе, «конечно, я мечтал бы о мультимедийной книге, похожей на издание «Еженедельный пророк» в «Гарри Поттере». С движущимися картинками, с музыкальными примерами, интерактивными ссылками. В общем, о замечательной книге, которую воспитанные люди читали бы в наушниках. Естественно, я понимаю, что вы сразу подумали про Интернет. Я и сам подумал. А как такую книгу в метро читать? Только в зоне Wi-Fi?» Ну, я не знаю. Тем не менее на данный момент это наиболее перспективный путь развития обычной книжной сноски. И для авторов и читателей, выросших в интернете и с детства привыкших читать с экрана, он, надеюсь, будет наиболее естественным.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив