Еще немного русофобии. Японо-американской

sapojnik — 01.07.2020 Теги: Путин


"то что в России сейчас написано на доске – это просто набор знаков. России нет. Ни новой еще не существует, ни старой. Нет истории, нет культуры".

Еще один прекрасный и очень глубокий рассказ Вадима Ольшевского, профессора математики из Штатов. О том, что и у нас когда-нибудь начнется новая "линька", и что это, конечно, хорошо. А сюжет тут почти отсутствует: профессор в начале "десятых" познакомился в самолете по дороге на конференцию с девушкой-японкой - и разговаривает с ней, коротая путешествие.

Да, и Лескова я тоже дал себе слово прочитать.

"... Мы ели суши, смеялись, болтали о том, о сем. Я узнал, что Рейко пишет диссертацию на факультете лингвистики киотского университета, говорит на 18 языках. Меня почему-то особенно удивило то, что она знает литовский. Оказывается, профессор, у которого Рейко писала диссертацию, хотел прочитать курс по литовскому, но их университет включает курс в программу семестра только если на него запишутся три человека минимум.
– Третьим будешь? – пошутила Рейко по-русски.
И Рейко, хотя она и не собиралась изучать восточно-балтийские языки из балтийско-славянской группы индоевропейский семьи, все же записалась третьей к нему на курс. Просто в знак уважения к своему профессору.

- Язык выучить очень легко, - делилась Рейко. – На это уходит всего пара месяцев. А вот прочитать книги той или иной культуры – на это могут уйти годы.
- Потом бывает порой удивительно разговаривать с людьми, у которых этот язык родной, - рассказывала Рейко. – Я общалась со многими русскими, и никто из них не читал ни Вяземского, ни Баратынского, ни Одоевского. Такое впечатление, что это не я, а они иностранцы.
- Мне очень нравится Лесков, - делилась со мной Рейко. – Такой ведь удивительный писатель! А его в современной России практически никто не читает уже.

Я мгновенно решил сразу, по возвращении домой в Бостон, взяться за Лескова всерьез. У мамы есть полное собрание.

- Знаешь, - признался я Рейко. – Япония меня поразила. Это страна намного более технологически развита, чем другие страны. Гораздо богаче, на порядок утонченнее. И при этом японцы – это очень грустный народ. Парадокс! Почему?
- Именно поэтому, - объяснила Рейки. – Счастья ведь нет никогда, есть только поиски счастья. И когда люди чувствуют, что у них уже все есть, что они всего достигли… Что им не к чему стремиться – тогда они несчастливы. Когда у человека нет целей, нет желаний – он всегда неприкаян.
- Это же полностью противоречит учению Будды, - удивился я. – По Будде же - именно в избавлении от желаний и состоит путь человека.
- Да, но это несчастливый путь, - улыбнулась Рейко. – По Будде надо не от самих желаний избавляться, а от желания их испытывать. А современные японцы живут не по Будде. Они хотят испытывать желания, очень хотят, но не могут их придумать, изобрести. Отсюда и хандра.
- То, что ты подметил о Японии, - продолжала моя собеседница, - это верно на 100%. Но это касается исключительно мужчин. Только мужчины в Японии несчастливы. Только они утратили цели.
- А мы, женщины, - продолжала Рейко. – У нас есть цель. Служить нашим мужчинам, подчиняться им, наполнять их жизнь радостью. И поэтому мы, японки, всегда улыбаемся. Мы счастливы.
- Вот мой муж, - рассказывала Рейко. – Он – простой автомеханик. Он даже среднюю школу по какой-то причине не окончил. И я вижу, что все решения, которые он принимает – неправильные. И какая-то часть меня против этого протестует, я же отлично вижу, что он неправ. Объективно не прав. Но какая-то другая часть меня, истинная, чувствует, что логика – это чуждый конструкт. И что при всей кажущейся внешней неправоте, мой муж каким-то иррациональным образом прав во всем. И я ему подчиняюсь, должна подчиняться. И это такое удивительное ощущение просветления! Застывшей четкости мира….
- Я часто езжу на конференцию в Америку, - рассказывала Рейко. – Удивительное чувство. Феминизм вокруг. Чувство собственного достоинства. Уважение повсюду. Но при этом женщины американские, все до единой – все несчастливы. Что-то утрачено. У женщин отобрали их цель. И они ищут новую, пытаются найти и не находят.
- Знаешь, - признался я с улыбкой. – Если бы я вчера ознакомился с таким взглядом на вещи, абстрактно ознакомился, на бумаге... То он показался бы мне совершенно неправильным. Немыслимым, объективно, рационально неверным. Но вот сейчас - я тебя слушаю, и ловлю себя на мысли, что каким-то иррациональным образом ты права. И что я тоже именно так и чувствую.
- И это такое удивительное ощущение просветления! – с улыбкой повторил я ее слова. - Застывшей четкости мира!
Рейко улыбалась.

Тут я заметил, что моя русская книжка все еще лежит у меня на коленях, и я принялся запихивать ее в карман кресла впереди меня.
- Кадзуо Ишигуро, - произнесла Рейко с улыбкой. – Остаток дня.
- Только вот купил вчера, - объяснил я. – В Киото, в русском магазине.
- Знаешь, - улыбнулась Рейко. – Ишигуро написал эту книгу дважды. Действие его «Остатка дня» происходит в Англии. А «Художника зыбкого мира» - в Японии. А в остальном – совпадение. Мир изменился, и дворецкий Стивенс из «Остатка», и художник Мацуи из «Зыбкого мира» – они так и остались в прошлом. Они просто не понимают, что предыдущая лекция закончилась, новый преподаватель стер все зазубренные ими формулы с доски и начал писать новые. И это уже не лекция по теоретической механике, это уже квантовая механика. И Стивенс и Мацуо пытаются понять новые формулы, истолковать их в терминах старой теории. И ничего, совершенно ничего понять не могут. Что это, где я?
- Япония, - рассказывала Рейко. – Это страна которая обожает стирать себя с доски и писать заново. Мы с охотой делаем это каждые 100 лет. Я насчитала восемь исторических периодов, когда это случалось.
- Период Эдо, - рассказывала Рейко. – Это один из таких периодов. Интересно, что такие стирания прошлого часто происходят одновременно в разных странах. Причем по похожим сценариям. Когда в Японии город Эдо стал играть определяющую новую роль в государстве, Петр Первый в России тоже строит новый город – Петербург. И тоже создает там новую Россию.
- Путин, - улыбалась Рейко. – Это уникальный феномен. В начале 20 века Россия тоже стерла себя с доски. И начала писать себя заново.
- Один из признаков такого стирания прошлого, - улыбалась Рейко. – Это борьба с памятниками. Когда собирают с площадей десятки тысяч памятников Ленину и свозят их куда-нибудь в заброшенный парк. И они. Ленины, стоят там беспорядочно и указывают простертыми руками в разные стороны.
- Путин, - улыбалась Рейко. – Путин же – это же именно художник зыбкого мира. Он же, как и Мацуо у Ишигуро, верой и правдой служил предыдущему режиму. Винтиком в пропагандистском аппарате. И вдруг этот режим рушится в один день. И Путин становится дворецким у Собчака. Как Стивенс из «Остатка дня».
- И тут, - улыбалась Рейко. – Такого Ишигуро придумать не смог бы. Дворецкий становится президентом страны. В которой вовсю идет смена вех. Старые формулы вовсю стирают с доски, и начинают писать новые. А Путин все старые формулы восстанавливает. Частично, конечно. Это же единствненное, что он в свое время вызубрил. И он думает, что в аудитории идет все еще предыдущая лекция. Не заметил перемены предмета. А они, его старые формулы, уже никакого смысла не несут. И новые, рядом со старыми, тоже нелепы. Ни старое, ни новое не имеет никакого смысла. Потому что для смысла нужна одна система обозначений. А ее нет. И поэтому, то что в России сейчас написано на доске – это просто набор знаков. России нет. Ни новой еще не существует, ни старой. Нет истории, нет культуры.
- Путин пытается понять, что происходит, - улыбалась Рейко. - И не может.
- Через 100 лет ученые будут изучать современную Россию, - улыбалась Рейко. – И этому периоду просто не найдется места в учебниках.
- А лет через десять, вот увидишь, - улыбалась Рейко. – Стирать себя с доски примется Америка. Тоже памятники сносить начнут.
- И я тогда тоже превращусь в художника зыбкого мира, - догадался я.
- Да, - улыбнулась Рейко. – К сожалению, этого не избежать, но к этому стоит подготовиться. Морально. Не участвовать в спорах, не пытаться доказать что-то молодому поколению. Все равно ведь ничего не изменишь. Исторический процесс же не остановить. Это же как сезонная линька. Она запрограммирована природой. С ней бессмысленно бороться, о ней надо просто знать. Принять ее покорно, и уйти, когда придет время.

Через полчаса мы с Рейко вышли из здания аэропорта..."

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив