Епархиальная обыденность

diak_kuraev — 07.11.2018 Уржумская владычица или серая кардинальша Оптиной пустыни

С епископом Можайским Леонидом, нынешним наместником Оптиной пустыни, а тогда Преосвященным Уржумским и Омутнинским – мы познакомились в 2016 году, в социальной сети Facebook. В начале лета того же года обменялись номерами телефонов. Позже епископ Леонид предложил созвониться. Когда он впервые позвонил мне в Казахстан, предлагая стать его помощником, то сказал: «Я посмотрел ваши публикации в интернете. Ваши рассуждения мне близки. И мне нужен такой человек. Нужен доверенный человек. У меня есть тут одна девушка, она мой пресс-секретарь и вообще выполняет функцию доверенного лица. Но вот я бы хотел ее заменить. Хочу, чтобы это был священнослужитель, но подходящих людей здесь не нашел». К этому предложению я, на тот момент рядовой диакон, отнесся очень осторожно. И даже настороженно. Неужели в окружении архиерея не на кого опереться? Посоветовавшись с близкими, решил сделать паузу и пока ничего не отвечать. Через две недели епископ Леонид вновь позвонил мне. Мы еще раз побеседовали. Он повторил то же, что говорил в первый раз. Подумав еще неделю, я решил попробовать. ( Свернуть )

Мой путь из столицы Казахстана – города Астаны, лежал через Татарстан. В тамошнюю столицу – Казань, я добрался на самолёте. Из Казани отправился в городок Кировской области под названием Вятские Поляны. По прибытии поехал в местный монастырь, где мне предстояло переночевать, прежде чем отправиться далее – в Уржум.
Не успел ступить на порог, как настоятельница монастыря игумения Кирилла, подняв глаза, обратилась ко мне:
- Это вы должны были приехать?
- Да, матушка.
- Слушайте меня внимательно! У владыки Леонида есть женщина, которая всем там заправляет. Он для неё всё делает. Абсолютно всё! Имейте в виду! Если что-то ей в вас не понравится, она сделает так, что владыка начнет вас к ней ревновать и тогда всё – можете собирать вещи. Держите ухо востро!
- Эмм.., хорошо, матушка, понял.
Подобному увещеванию я весьма изумился. Но объяснил себе тогда это тем, что женщины чувствуют друг друга острее. Как оказалось, матушка ещё слишком смягчала слова, описывая сущность взаимоотношений архиерея и его пресс-секретаря.
Наступил новый день. За мной должна была приехать посланная епископом машина. Вскоре она прибыла. Несколько слов о тогдашнем архиерейском водителе и его рассказе. Он простой добросердечный вятский мужик. По дороге мы говорили о Вятке, о бывших советских республиках. И постепенно зашла речь об архиерее и, о ком бы вы думали – той самой женщине. Слишком часто здесь говорят о секретарше, – подумал я…
Назову имя особы, столь часто обсуждаемой в Уржумской епархии в ту пору. Зовут ее Людмила Маратовна Абдрашитова, 1985 г.р. Из рассказа водителя понял, что она татарка, около семи лет сожительствовала с каким-то мужчиной – то ли в Москве, то ли в Московской области, потом они расстались. Она вернулась в Татарстан, где оказывала секретарские и переводческие услуги. Причём переводчик из неё, как я понял, был такой себе, потому что говорить на иностранных языках, к примеру, со мной, зная, что я сам учился в университете на английской филологии, она так никогда и не отважилась. Места работы Людмила Маратовна меняла достаточно часто, не уживаясь ни в одном коллективе, что и отражено в её трудовой книжке, о которой мне позже расскажет уржумский епархиальный завкадрами. Также с фронтом работ Абдрашитовой можно ознакомиться, набрав в поисковике её ФИО. Благо, все данные наш российский предпринимательский реестр хранит вполне исправно. В какой-то момент жизни, ища утешения после расставания с бывшим возлюбленным, она встретила молодого иеромонаха Леонида. Предположительно встреча произошла в Оптине, где отец Леонид был насельником и, в частности, занимался конюшней и хозяйственными нуждами.
И вот мы с водителем на архиерейском авто едем в Уржум, который уже стал виднеться на горизонте. Выйдя из машины, водитель повёл меня в здание Епархиального управления, расположенного на территории кафедрального собора.
Нынешний наместник Оптиной пустыни, а тогда Уржумский епископ Леонид, встретил несколько взбалмошно, но показательно радушно. Позже я понял, что он делал это как умел: очень старался произвести на меня хорошее впечатление.
Из первого же живого разговора с еп. Леонидом выяснилось, что содержание наших телефонных бесед в мою бытность в Казахстане и то, что он говорил мне сейчас – это две большие разницы. Стало ясно, что его слова по телефону имели сиюминутный характер и позже были нейтрализованы влиянием той самой Людмилы.
Архиерей поселил меня в частном домике, принадлежащем епархии, где уже жил парень по имени Андрей Казанцев, приехавший неделей ранее из своего родного города Бийска (Алтайский край), чтобы иподиаконствовать, пономарить и работать в трапезной – по профессии он был повар. Приглашен был этот парень Л. Абдрашитовой. О себе Андрей говорил много и часто. Он якобы чаял пострижения в монашество с последующим рукоположением, в котором, с его слов, ему несправедливо отказали на Дальнем Востоке, в Биробиджанской епархии, где он некоторое время также работал поваром. Биробиджанского владыку он поносил так часто и так много, что обыкновенно я уже стал уходить от разговоров, не желая все это слушать. Его поведение побудило меня написать на официальную страницу епископа Биробиджанского и Кульдурского Ефрема в социальной сети Вконтакте и изложить эту ситуацию. Ведь не только мне Андрей говорил подобное. Чисто по-человечески мне захотелось защитить дальневосточного архиерея от клеветы и очернения в глазах местных жителей. Епископ Ефрем ответил. Он рассказал, что такой человек действительно, «к сожалению, был у них в епархии и изгнан оттуда за хамство, пьянки и никчемную работу». Епископ Ефрем сказал, что, по его мнению, таких как Андрей Казанцев не должно быть в клире нашей Церкви. С Преосвященным Ефремом я склонен согласиться, потому как через некоторое время этот парень проявил себя со всех этих сторон. Однако, к нему благосклонно относилась пригласившая его Людмила. Соответственно и архиерей в нём души не чаял, всё больше приближая его к себе. В итоге дошло до того, что повар ни во что не ставил секретаря епархии и ключаря кафедрального собора, всегда полагаясь на защиту Люсечки (как он её называл). А в двери в его комнату врезали замок, сославшись на то, что у Андрея, якобы, хранятся ценные вещи. Уже после моего отъезда из Уржума, через полгода или около того, этот Андрей был с треском изгнан. Причиной стало то, что он уходил в законный отпуск, купил билеты на Алтай. Но еп. Леонид и Абдрашитова его не отпускали из каких-то своих соображений. Тогда Андрей просил их компенсировать ему отсутствие отпуска либо разницу, потраченную на билеты. В общем, поднял финансовый вопрос. В итоге отпуск парню был дан, но из отпуска приезжать ему не благословлялось, то есть он был уволен.
Приехав в Уржум во второй половине июля 2016 года, я официально оформился в епархию как клирик только 5 сентября, хотя документы были высланы из Казахстана в кратчайшие сроки и давно находились в уржумской канцелярии. Работу для архиерея начал выполнять с первых дней приезда. Наряду со служением занимался делопроизводством при епархиальном управлении. Обыкновенно это было написание деловых писем, поздравлений, посланий, обращений, прошений, рапортов в Патриархию, отзывов в Управделами МП и прочего – от имени Правящего епископа. Также подготавливал статьи на различные церковно-общественные темы, принимал участие в заполнении новостной ленты епархиального сайта, печатных изданий и т.п. Вплоть до октября 2016 года за проделываемую работу не получал ни копейки. Несколько раз епископ Леонид спрашивал, на что живу. На некоторые свои сбережения, – отвечал я. Он пояснял, что пока я официально не оформлен ничем помочь он не в силах. Архиерей, однако, продолжал интересоваться, нужны ли мне деньги, тут же делая вид, будто совсем не нужны. Такая моя трудовая деятельность, как я понял, его вполне устраивала. Но вот, прожив в Уржуме уже немало времени и хорошо поиздержавшись, я сказал ему, что принял бы некоторую материальную помощь. Епископ заерзал в кресле, начал перебирать вещи на столе и перевёл тему. К моему удивлению, ещё несколько раз он задавал мне вопрос, нуждаюсь ли я, и сам отвечал, что почему-то всё время отказываюсь от денег.
Как и в любой другой епархии Русской Православной Церкви – в Уржуме существуют епархиальные отделы: информационный, социальный, миссионерский, молодежный и т.д. Почти всеми отделами (кроме информационного, который возглавляет Людмила Абдрашитова) занимаются местные жители. Эта ситуация в корне не устраивала архиерея. Люди, которые посвятили Церкви 10-15 лет своей жизни, заработали авторитет у земляков – оказывались в опале. С каждого сотрудника требовали ежедневных почасовых отчетов о проделанной работе. Методика требовать от работника каждодневный отчет известна. Она практикуется в светском обществе, в особенности, в среде офисных клерков, где начальник нередко пробует кнутом и пряником стимулировать своих служащих более качественно выполнять работу. Епископ Леонид с методами офисной работы, естественно, знаком не был. Однако, с ними хорошо знакома Л. Абдрашитова, которая до приезда в Уржум подрабатывала секретаршей. В трудовой деятельности она усердием не отличалась, поэтому, вероятней всего, к ней самой применялись подобные меры воздействия на прежних местах работы. И тогда уже становится совсем несложно догадаться, кто подал архиерею идею обязать епархиальных сотрудников составлять ежедневные почасовые отчеты. Каждый такой отчет сопровождался многочасовыми разбирательствами, что там, дескать, неверно поставлена запятая и тут неправильно стоит скобка. За этим следовали денежные вычеты, постоянные звонки и письма от Л. Абдрашитовой с обвинениями в халатности, неквалифицированности и открытым хамством.
Абдрашитова планировала и меня использовать в травле сотрудников епархиальных отделов. Она считала это дело совершенно необходимым, поскольку отсутствие собственной деятельности ей хотелось прикрыть борьбой с врагом. Поэтому практически сразу меня отправили на разведку. Не будучи в курсе дела на тот момент, я решил без предвзятости присмотреться к людям, с которыми пока не был знаком. Пообщавшись с ними, остановился на мысли, что стоит занять нейтральную позицию, заниматься работой – Бог и время всё расставят по местам.
Шли дни, недели. Наконец меня, выражаясь светским языком, официально оформили на работу в Уржумскую епархию. И я решил просто хорошо трудиться – не более того. Профессионально и качественно выполнять то, на что меня поставил архиерей. Зарплата мне была определена такая, что на нее было очень сложно прожить даже в Уржуме – 12 тыс. рублей, хотя изначально обещали 25 тысяч. В этой связи архипастырь стал предлагать возглавить один из отделов, а именно социальный – дабы, как он сам сказал, сделать надбавку в жаловании в три с половиной тысячи. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться, надеясь, что ситуация изменится к лучшему.
С течением времени архиерей стал отмечать мои способности в решении текущих вопросов, советовался по разным делам. Всё это, естественно, происходило на глазах у Абдрашитовой. Поначалу она держалась. Потом начала уходить в себя, подолгу молчать, уединяться в кабинете. Затем стала игнорировать окружающих. Апогеем ее недовольства и очевидной ревности стало празднование памяти святой мученицы Людмилы, княгини Чешской – день тезоименитства Люсечки. Следует отметить, что сама Л. Абдрашитова в храме не появляется. Задолго до моего приезда она бывала в церкви хотя бы пару раз в месяц, потом реже, а позже и вовсе перестала ходить, ссылаясь на то, когда ее спрашивали, что «не до этого сейчас». И вот накануне празднования решил подбодрить человека. Написал ей. Был уверен, что придет на Причастие. Получил привычный ответ «Не до этого сейчас». Умолк. Спросил архиерея, завтра ли у Людмилы день ангела. Тот ответил, что у неё последнее время очень плохое настроение и нужно что-то делать, а он не знает что. Желая, по заповеди Христа, если возможно, иметь мир со всеми, я посоветовал преподнести ей подарок. Епископ Леонид сказал, что подарков она от него сейчас не принимает, и вообще как к ней подступиться он не может понять. Сошлись мы на том, что я куплю ей цветы и подарю, а архиерей оплатит. Впоследствии он, правда, отказался платить всю сумму, хотя это и было оговорено. На следующий день я сослужил одному из священников собора за Литургией. Помолиться на службу пришел и епископ Леонид. Абдрашитовой, соответственно, не было. Когда я подошел к архиерею, чтобы покадить его (а он стоял в южном приделе собора, закрыв лицо руками), то архипастырь, отмахиваясь, закрывая лицо рукой и показывая, чтобы я удалился, жалобным голосом проговорил: «Не надо, не надо…» Было ясно, что он переживает из-за неё. При второй попытке покадить епископа, застал его на коленях, согнувшимся в земном поклоне. Более его в эту службу не беспокоил. После Литургии он ушёл домой. Цветы я один дарить не стал, взял с собой вышеупомянутого Андрея. Он-то цветы ей и вручил. После подарка барышне стало значительно легче и она, как понял позже, пошла на контакт с архиереем, высказав ему, что самая большая ошибка епископа – это я. С тех самых пор контакт с архиереем был потерян. По-прежнему мы более не общались. Начались придирки к работе, требования каждодневных почасовых отчетов, письма от Абдрашитовой с претензиями и прочее. Это продолжалось около полутора месяцев. Затем какое-либо общение прекратилось вообще. Перед этим епископ Леонид успел выгнать диакона (рукоположенного им же год назад) с женой и новорожденным ребенком на руках. Диакон тот действительно спорная личность и вряд ли ему подходит быть священнослужителем, но это было очевидно ещё до хиротонии, на которую архипастырь всё же пошёл. И вместо того, чтобы по-христиански понести ответственность за семью, которую принял в свою епархию, архиерей изгнал их буквально на улицу. Так я остался единственным архиерейским диаконом. На службе епископ более не давал мне снять у него митру, вырывал кадило из рук, входные молитвы читал самостоятельно, облачался тоже без диакона. При попытке поговорить отвечал, что разговаривать в алтаре нельзя. На приём в Епархиальное управление не принимал. Запретил духовенству и сотрудникам епархиальных отделов общение со мной под страхом увольнения или иных прещений.
5 декабря 2016 года меня снимают с должности руководителя социального отдела. В это же время архиерей не позволяет мне отправиться в Духовную академию для сдачи экзаменационной сессии по причине, цитирую резолюцию, «Производственной необходимости».
Дело доходит до абсурда, когда всех и каждого начинают подозревать в сговоре против архиерея. В этой связи освобождают от занимаемой должности секретаря Уржумской епархии. Разумеется, благочинные, рядовые священники, епархиальные сотрудники и прихожане недоумевают, что же происходит. Архиерей готовился издать распоряжение реорганизации епархиальных отделов. Руководителей отделов он хотел разжаловать в «специалистов», урезав им зарплату – с мизерной до сверхмизерной. Было ли подписано такое распоряжение, мне уже неизвестно, поскольку на тот момент я уже уехал. Но в целом и общем, местных жителей всячески понуждали уволиться, либо всеми возможными и невозможными способами уволить по статье. Вообразите себе, одна из самых заслуженных работников епархии за два месяца до пенсии оказалась в таком положении. В этой связи у неё постоянно было упадочное настроение, которое компенсировалось темпераментом оптимиста, но тем не менее.
27 декабря 2016 года состоялось Епархиальное собрание. Накануне мне позвонил и.о. секретаря епархии и передал благословение архиерея: «На Епархиальное собрание не приходить». На вопрос «Почему?» ответ был: Владыка считает, что вам там нечего делать.
Люди, поняв, что ситуация доходит до крайности, начали делиться со мной своим «опытом работы» с владыкой.
В Уржуме есть священник, у которого четверо детей, матушка на тот момент было беременна пятым. И вот однажды на Всенощном бдении в субботу вечером, когда епископ читал Евангельское зачало, ребёнок батюшки заплакал. Архиерей был разгневан этим «происшествием». И многодетного батюшку, который тогда ещё был ключарем собора, оштрафовал (!) за это на две тысячи рублей и снял с должности.
В канун Дня Победы с другим священником, четыре года потрудившимся в качестве секретаря епархии (отцом троих детей), произошёл не менее неприятный случай. Ежегодно архиерей и духовенство епархии возлагают цветы у аллеи славы. Как и в минувший год, секретарь епархии приобрёл венок стоимостью в пять тысяч рублей. Думаю, это не так дорого, учитывая величину подвига павших в Великой Отечественной войне. Епископа не было в городе, и священник купил цветы на свои деньги, позже ожидая компенсации. Однако, узнав о сумме в пять тысяч, епископ Леонид пришёл в ярость и сказал, что это огромная сумма – цветы возлагать не пойдёт и денег за них не отдаст.
Показателен случай с начальником Отдела этноконфессиональных отношений Кировской области А.Ю. Березиным. Он поехал с рабочим визитом на юг области, в г. Малмыж. Целью поездки было в составе комиссии встретиться с местными мусульманами. По этому поводу Л. Абдрашитова закатила еп. Леониду настоящий скандал, что Березин не согласовал с ней свою поездку, а Преосвященный всё высказал Березину в телефонном разговоре, не стесняясь в выражениях. С тех пор Березин с Уржумской епархией не сотрудничал.
Однажды еп. Леонид был приглашён на вечер председателем Заксобрания Кировской области. Однако, Людмила сказала: в связи с тем, что приглашение было устное, а не письменное, ехать владыке «несолидно». Не поехал.
Очень часто машину Л. Абдрашитовой, которую, естественно, подарил ей епископ Леонид, видели стоящей у дома архиерея в самое позднее время. Было множество свидетельств, что они вдвоем ночуют в его частном доме, находясь там тет-а-тет.

Уверен, уржумцы могут рассказать ещё больше подобных случаев.

В итоге, всё это побудило меня написать прошение на почисление заштат с правом перехода в другую епархию Русской Православной Церкви, что и было сделано. Через несколько дней после написания мной прошения архиерей вызвал меня на первый за несколько месяцев разговор. Он сообщил мне, что я должен выплатить ему сумму за коммунальные услуги в церковном доме за почти полгода моего там проживания. Разумеется, изначально подобной договорённости не было. В противном случае отпускать меня из епархии отказался, обозначив оплату коммуналки главным поводом для отказа о заштате. Денег у меня не было, поэтому я сказал лишь: всё в руках Божьих. В итоге он при уходе выплатил мне 6 тысяч рублей, удержав всё остальное, и я уехал.

Вот такая ситуация складывалась в Уржумской епархии по состоянию на конец 2016 года. Услышав о том, что в Оптиной пустыни начало происходить нечто подобное, решил поделиться информацией.

П.С. Прилагаю к своему письму кое-какие фотографии и скриншоты переписки.

Священнослужитель Русской Православной Церкви.

Публикуйте, Отец, я уже ничего в этом плане не боюсь.
Только, чтобы скромно, имени не пишите, а так норм.
Главное фотками да скриншотами снабдить.

***
как и калаказа, я не смог открыть приложения

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив