Эммануэль как проблема реализации изобилия

Что странного в известной и, увы, вполне рабочей формуле:
«Трудные времена создают сильных людей,
сильные люди создают хорошие времена,
хорошие времена создают слабых людей,
а слабые люди создают трудные времена»?
То, что «хорошие времена создают слабых людей». Это значит, что созданное людьми ресурсное изобилие не реализуется, вместо выхода на следующий уровень идет откат назад, разрушение изобилия с возможной новой попыткой пробить искушение сладких стен. Колесо сансары бестолково крутится, не превращаясь в спираль развития.
Вспомним, как после великой войны, в конце 50х была написана «Эммануэль», в простой философии которой изобильное творчество приравнивалось к отрицанию, ломке существующего порядка, вспомним последующий бунт 60х, sex, drugs, rock-n-roll, несущий в том числе и антихристианскую направленность. Теперь этот бунт достиг логического конца — старый мир накануне разрушения. Почему это произошло?
Христианство, особенно западное, было реализовано как религия строгости а не религия праздника. Как в том анекдоте: «- Celebrate, — простонал отец-настоятель, — слово было: c-e-l-e-b-r-a-t-e! Not celibate!» В христианстве закодирован в основном опыт сорокадневного поста в пустыне, а не опыт превращения воды в вино на свадьбе.
Оно в общем-то понятно, почему — в Темные века, когда происходила кодификация христианской религии, не работать целый день, собраться вместе с друзьями в самом красивом здании в городе, слушать музыку, петь хором гимны и наесться досыта само по себе было великим праздником, тогда оно вполне укладывалось в формулу: «Всегда радуйтесь, за все благодарите, непрестанном молитесь!» Христианство умело праздновать, строя величайшие храмы в которых играла прекрасная музыка. А потом пришел технический прогресс — и дьявольские идеи начали побеждать, люди стали сильнее, но не стали от этого счастливее.
В толкиновской интерпретации христианства, Мелькор-Люцифер был ангелом, отвечающим за творчество, наиболее способным и могущественным — и пал потому, что попытался творить абсолютно свободно, без учета законов мира, что вело только к его, мира, разрушению. Невозможно строить мир по двум разным проектам сразу, кто-то должен быть главным архитектором, а кто, как не тот, кто сотворил саму материю? Как говорится: «Чтоб сравниться с Господом в творчестве, возьмите сначала СВОЮ глину».
Закрытие базовых потребностей дает человеку время и возможность творения. Но если это творчество отдельно, оно не со-творчество с Господом, не вписывается в его план творения, получаем лишь разрушения — и прежде всего разрушение личности, которая становится слабой. Чтоб течь реке, нужны берега и направление, иначе образуется болото. Текущее массовое понимание христианства дает слишком узкое русло, не соответствующее современным возможностям для творчества, поток размывает берега... и останавливается, не зная, куда течь дальше, загнивая и разлагаясь.
Возможных выходов два — возвращение к архаике через разрушение, новые Темные века с самыми простыми радостями, или же откровение о том, что вместе с Господом мы тоже можем творить радостно и свободно, не разрушая основы, но творя красоту дальше.
Человечеству нужны новые берега чтобы творить и стремиться к звездам. Но проблема переосмысления этих берегов так, чтоб не разрушить главное — очень и очень непроста.
«В главном — согласие, в остальном — свобода и во всем — любовь». Думается, как раз у восточного христианства, которое опирается в основном не на кодифицированный набор догм а, скорее, на методы получения смысла в каждом конкретном случае, сейчас есть шанс в построении нового мира.
Это интересно.
|
</> |